18+
Я выскальзываю из-под одеяла и тихо, чтобы не разбудить жену, иду в ванную. Пока организм отмокает под душем, пытаясь прийти в себя после короткого сна, в голове крутятся вопросы. Кто такой Олег Табаков? Кто он для меня?
Память подсказывает знакомые с детства образы. «Человек с бульвара Капуцинов» — бармен Гарри, сочувствующий искусству вопреки алчным взглядам. «Мэри Поппинс, до свидания» — вредная мисс Эндрю. «Д'Артаньян и три мушкетера» — взбалмошный король Людовик.
Разогревая в микроволновке завтрак, вспоминаю: «Неправильно ты, дядя Федор, бутерброд ешь». Точно! Кот Матроскин. Главный философ моего детства.
Домодедово. Фотографии для Instagram. Кофе. Официантка, убирая соседний столик, разбивает чашку. «Ну, значит, сегодня вот так» — говорит она про себя.
Подходим к очереди на вылет. В соседнем кафе опять, но уже молча бьется чашка. Фотограф Илья начинает шутить про самолет и знаки из фильмов «Пункт назначения». Я смеюсь.
Оранжевый самолет. Два ряда кресел. Пассажиров для утра вторника немного. Традиционная СМС жене. Лечу в Саратов. Там в 1935-м Табаков родился. Там у него появилась страсть к театру, оттуда он отправился покорять Москву.
На борту из прессы свежий — только номер «Коммерсанта». Почти на полосу статья, посвященная актеру. Жил, играл, нашел свой образ, был любим всеми. Как-то мало.
В любом уважающем себя СМИ есть заготовки некрологов на случай смерти известных персон. Политики, актеры, певцы. Те, кого любят или знают миллионы, лежат в архиве «на всякий случай» уже «мертвыми». Писать эти некрологи не любит никто из знакомых журналистов. Приходится прогонять через себя десятки биографических данных и выдавать нужную эмоцию. А ведь он еще жив. По сути, мы, как актеры, играем свою роль, переживая смерть понарошку.
В понедельник десятки, если не сотни редакторов достали некролог на Олега Табакова, журналисты дополнили его актуальной информацией, и страна узнала, что великого актера не стало. Но все равно... как-то мало.
Аэропорт Саратова расположен в черте города. На посадку заходим над какими-то гаражами. Илья фотографирует достопримечательности сверху. Это уже как ритуал: раз летишь, значит нужно фотографировать. Как подтверждение, что все это не сон.
Провинциальный аэропорт. Два этажа. Ряды колючих проволок и предупреждений о запрете на фотосъемку. Винтовой самолет на улице перед входом в здание.
Город встречает температурой минус 20. Такси уже ждет. Мчим в первую точку. Школа №18 на Рахова, 124. Сюда Табаков ходил набираться ума-разума. На дорогу и достопримечательности не обращаю внимания: очень хочется спать, кофе и с кем-нибудь поговорить.
Как назло, водитель из средней Азии немногословен. На вопросы о Табакове отвечает «Не знаю» и молчит. Наверняка ест бутерброд неправильно.
При входе в школу — табличка с наименованием учебного заведения. Несколько мемориальных досок в память о войне. Про то, что в ней учился Табаков, — ни слова.
На проходной вежливый охранник радушно рассыпается в приветствиях и тут же бросает по телефону короткое: «Приехали». Кто приехал-то, думаю, мы же никого не предупреждали... Неужели нас с фотографом, как в комедии «Ревизор», перепутали с проверяющими?!
Улыбаясь, к нам выбегает директор Ульяна Лисина. Я еще раз представляюсь и интересуюсь, кого они, собственно, ожидают увидеть в нас и наших еще сонных лицах. И верно, ждут не нас. Должны приехать местные телевизионщики. «Опять Москва быстрее всех», — шучу я.
Упоминание Москвы и самолета безотказно работает практически в любом удаленном от столицы регионе. Запускается отлаженный годами советского прошлого механизм радушного хозяина. Нам рады.
Первая остановка — в пяти метрах от кабинета директора. Импровизированный мемориал. Четыре гвоздики и фото. На стене детские рисунки. Табаков тут разный. Но больше всего он — Матроскин. Детские рисунки вывешивают тут постоянно. Есть довольно талантливые работы. Король Людовик, я думаю, понравился бы и Олегу Павловичу.
Для детей да и, кажется, для всей школы Табаков — символ. О нем говорят. Ему посвящают творческие вечера и классные часы. У школьников нет вариантов не узнать своего знаменитого земляка. Тут его любят как богатого и щедрого дядюшку, которым принято гордиться и который никогда не приезжает в гости с пустыми руками.
Он дарил небесполезные вещи, всегда спрашивал, что нужно школе. В свое время полностью обставил компьютерный класс. Он всегда предупреждал о своем визите и сам всегда приезжал, чтобы лично все вручить. Секретарь школы Наталья Давидовна вспоминает, как это было.
«Он приехал на легковом автомобиле, перепрыгнул через этот забор — так ловко, подходит и спрашивает: «А куда вы будете эти компьютеры ставить?» Директор ему ответила, что на парты. Он ей: «Нет, так не пойдет». Тут же подозвал молодого человека, который с ним приехал, и заказал компьютерные столы. Их в тот же день привезли».
Но самым главным подарком был он сам. Табакова все любили, и его приезд всегда был праздником. Как-то в один из своих визитов он шел по школьному коридору, вдоль стен которого выстроились ученики. Кто с рисунком, кто с тетрадкой для автографа. Детей было много, но он для всех мог найти время. Останавливался, общался. И тут заметил в руках у одной девочки карандашный рисунок. Подошел. Спросил, подарит ли. И забрал рисунок в Москву. По воспоминаниям администрации школы, было видно, что он сам получает удовольствие от такого общения.
Здание школы младше Табакова на три года. Ему 80. Высоченные потолки. Широкие коридоры. Мы идем за директором в класс, который был для Олега Павловича родным. Здесь, на втором этаже, он учился.
Истории о том, что он символ и гордость, льются потоком. Правда, Олег Павлович не был примерным учеником. Наверное, сидел на «Камчатке», так когда-то называли задние парты. На них обычно располагались самые шебутные ученики. «Я тоже «камчатский», думаю я про себя.
В классе вовсю идет подготовка к пробному ЕГЭ и выборам. Все шкафы опечатаны. Но для прессы стеллажи в школьном музее, который расположен в этом же классе, открыты.
Экспонатов немного. В основном фотографии и книги. Вот альбом с вечера встречи выпускников. 30 лет выпуска Табакова, 1983 год. Молодые люди на фото смеются, общаются. Видно, что друзья. Оказывается, некоторые до сих пор приходят в школу на день выпускника и снова смеются и общаются.
Но музею не хватает какого-то центрального экспоната. Который собирал бы все воедино. Директор школы рассказывает, что они несколько раз обращались в МХТ имени Чехова с просьбой подарить им костюм, в котором Табаков играл на сцене. Но пока договориться не выходит.
Теперь вот задумались о мемориальной доске на фасаде и праве называться школой имени Олега Табакова. Пусть память о нем останется для всех учеников — и прошлых, и будущих.
Мы гуляем по коридору во время уроков. За закрытыми дверьми слышатся голоса учителей и учеников. Кто знает, может быть, прямо сейчас на последней или на любой другой парте сидит будущий мэтр из Саратова, о котором снова будут слагать легенды.
В этом трехэтажном доме на пересечении Большой Казачьей и Мирного переулка прошло детство Олега Табакова. Второй этаж. Окна на улицу. Отсюда до школы пять минут пешком. Мы долго мнемся перед подъездными дверьми, нет домофона. Обитатели компьютерного клуба, дверь которого из подвала выходит к подъезду, о том, кто живет или жил в этом доме, ничего не знают.
Стоим, мерзнем. На счастье, к дверям подходит местный житель, Игорь. По его словам, он тут «последний из могикан», в остальных квартирах — сплошь новички. И в квартире, где жил Табаков, тоже новые хозяева. Правда, собственник сейчас в Москве, а кто живет в Саратове — он не знает, да и живет ли.
Мы разговариваем в подъезде. Огромные окна, высоченные потолки, облезающая краска на стенах. Наверное, таким помнил это место и сам Олег Табаков. Но в последний раз актер тут был в 90-х, когда приезжал на похороны отца. С тех пор — как его ни звали в гости — на старую квартиру не возвращался.
Игорь — ровесник старшего сына Олега Павловича, Антона. Вспоминает, что самые лучшие, яркие и интересные игрушки всегда были у Антошки. С ними играл чуть ли не весь двор. Но и Антона тут давно никто не видел.
Мы идем дальше. Пешком по Саратову. Илья не прячет фотоаппарат. Курит. За плечами штатив. Местные девчонки строят фотографу глазки. Видимо, ведутся на большой объектив. На всякий случай прячем его в мою сумку. Аппарат, а не фотографа. От греха.
В десяти минутах ходьбы от дома Табакова стоит памятник. Молодой парень в широких отутюженных брюках, засунув руки в карманы, шагает по дорожке. Неподалеку сидит кот и провожает его взглядом. Это герои, чьи образы воплотил Табаков на экране. Юноша — Олег Савин из фильма «Шумный день». Кот — тот самый Матроскин из «Простоквашино».
Этот памятник появился в 2015 году на юбилей Табакова. Выбирал место для скульптуры актер Евгений Миронов, спонсировал Вячеслав Володин, тогда первый заместитель руководителя администрации президента России. Вячеслав Володин, как и Олег Табаков, тоже саратовский парень. Все установили и пригласили на открытие виновника торжества. Сильно переживали насчет Матроскина. Понравится ли горожанам.
Кот прижился. Нос блестит. Его трут местные и туристы. Наудачу. Говорят, помогает. Мы тоже на всякий случай потерли.
У подножия скульптуры — гора цветов и много людей. В обеденный перерыв тут собрались представители театров и начальник отдела культуры города Виталий Емельянов. Удача. От Матроскина? Так быстро?!
Главный вопрос к начальнику: «Будут ли увековечивать земляка?» В граните, в бронзе, в названиях улиц. Тот тактично уходит от ответа. Этот вопрос еще не обсуждался. Но если будет инициативная группа — поддержат.
Директор саратовского театра «Балаганчик» Анна Капустина практически со слезами на глазах рассказывает о том, как Табаков повлиял на ее жизнь. Она отдала ребенка в театральную студию в тот же Дворец творчества, ранее Дом пионеров, где занимался Табаков. Увлечение ребенка постепенно изменило и жизнь мамы. Спустя десять лет она стала директором театра.
Кажется, похожие истории есть у многих саратовчан, так или иначе связанных с искусством. Ведь недаром Табаков говорил:
«Чтобы покорить Москву, нужно иметь либо большие деньги, либо быть из Саратова».
За спиной бронзового Олега Савина — Дворец творчества. В 1949 году 13-летнего Табакова сюда привела мама. И не в театральную студию, а в шахматный кружок. По рассказам самого Олега Павловича, чтобы он стал усидчивым и не пошел по скользкой дорожке.
Но за доской ему усидеть не удалось. Мальчики в театральных коллективах всегда на вес золота. Педагоги постоянно рыщут в поисках «штанов». Так и Наталья Иосифовна Сухостав, руководитель театральной студии «Молодая гвардия», буквально ходила по кабинетам Дома пионеров в поисках актеров. И забрала к себе Табакова.
Напористый и шумный, он быстро стал звездой местных театральных постановок. Главные роли в спектаклях шли одна за другой. Табакова любили. И его первая любовь тоже была в стенах Дома пионеров. Табаков сам вспоминал про нее так:
«Да, конечно, была любовь, Нина. Дурак — ходил, провожал ее, ходил, как положено».
Кто была эта девочка и что с ней сейчас — узнать так и не удалось.
Живой характер порой проявлялся по-разному. Однажды Олег чуть не сорвал спектакль. В книге о руководителе кружка «Молодая гвардия» Наталье Сухостав есть несколько строк по этому поводу.
«День премьеры, Олега нет. Зрительный зал уже полон. Отправили ребят искать его во всех возможных местах. Все гонцы вернулись ни с чем. Уже собрались открыть кулисы и объявить об отмене спектакля, как пронесся крик «Пришел!» Я кричала на него, а он стоял и молчал. Так и не рассказал, где был. Но спектакль мы сыграли». Наверное, Нину провожал.
Театральная самодеятельность так изменила Олега, что вариантов, чем заниматься в будущем, не осталось. И за это он был признателен настолько, что со всех трибун гордо заявлял, что он выходец из саратовского Дворца пионеров. Благодаря Табакову о провинциальной театральной студии узнала вся страна. Это была с одной стороны гордость, с другой — ответственность. Нужно было держать марку.
Он не оставлял их без внимания, на все свои юбилеи всегда приезжал с подарками. Да какими. 300 кресел в большой зал. Профессиональные свет и звук. Оборудование для мультимедийных презентаций. Все за свои деньги.
Ремонт фасада и внутреннее убранство для Дворца пионеров — тоже его заслуга. Он сам всем занимался. Не всегда получалось, и в таких случаях Табаков извинялся перед работниками дворца. Извинялся за то, что не всегда может помочь так, как нужно. А ведь он провел здесь всего два года своей жизни.
Директор Дворца творчества и молодежи Ирина Иванцова как-то спросила его: «Ну мы же далекий голосок из детства, что мы Вам?» А он ответил. «Понимаешь, Саратов дал мне столько любви, что пришло время отдавать».
Любовь осталась даже не в стенах, а в людях, с которыми мы о нем говорили. Для них Табаков — это и гордость, и надежда, и опора. Когда он приезжал, зал заполнялся детьми. Они тянули руки и задавали даже самые глупые вопросы, лишь бы только Табаков им ответил.
Ирина Иванцова вспоминает об этих встречах так.
«Он всегда разговаривал с ними на равных. Был один случай. Девчонка тянула руку. и когда он дал ей возможность задать вопрос, та от волнения выпалила: «Олег Табакович, как Вам удается говорить кошачьим голосом?»
Все газеты города потом писали об этом «Олеге Табаковиче с кошачьим голосом». Табаков, ни разу не смутившись, ответил ей голосом Матроскина. Зал был в восторге. Олег Павлович никогда не обижался на то, что дети знают его в основном по роли в мультфильме, и даже гордился таким народным героем».
Актера Олега Табакова открыла его первая преподаватель, Наталья Сухостав. Жесткая, волевая женщина. Она могла швырнуть в кого-либо туфлей. Наорать. Устроить выговор за опоздание. Но дети ее все равно обожали. За глаза называли «наша Натали».
Не все знали, что о ее трагической судьбе. Ее мужа и отца во времена репрессий арестовали и приговорили к расстрелу. Она осталась одна. Без поддержки, с клеймом жены врага народа. Только спустя десятилетия доброе имя родственников было восстановлено, а арест признан ошибкой. Но это уже было не важно. Наталья Сухостав больше не была замужем и не завела детей.
Ее детьми были кружковцы из «Молодой гвардии». Они же после смерти педагога собрали деньги и на памятник, и на книгу, и на фильмы о ней. На фасаде Дворца творчества висит мемориальная доска в ее честь. Во всех этих мероприятиях принимал участие и Табаков. Когда помогал деньгами, когда связями. Она для него была как вторая мама.
Когда в 1953 году он уехал покорять Москву, писал Наталье Иосифовне. Родителям не пишут таких отчетов, какие он отправлял ей. В музее при Дворце творчества сохранились семь этих писем. В них — все переживания 17-летнего Табакова, все сомнения и мысли. Связи с ней он не терял никогда.
В один из последних визитов с сыном Павлом, которому на тот момент было около 20, работники музея показали эти пожелтевшие от времени листки. Павел был просто в восторге, они с отцом читали бумаги взахлеб. И потом еще долго уговаривали администрацию отдать им эту реликвию на память. В итоге сошлись на копиях.
Более 200 актеров начали свою дорогу с театрального кружка Натальи Сухостав. Все, безусловно, понимали, что кружок — это самодеятельность, а не искусство. Попадая в большой мир, да даже в вузы, представления о театре ломались. Но направление было задано именно тут. Это признавали все. Даже те, у кого жизнь на сцене не сложилась.
Время раскидало кружковцев, но они остались «братством сухоставцев». Алексей Герасимов тоже занимался у Натальи Иосифовны. Ему было 10 лет, когда на сцене блистал 13 летний Табаков. Разница в три года помешала им стать друзьями, но время сплотило их.
Алексей стал врачом-неврологом. Врачом хорошим и заслуженным. Он не терял связи с искусством, играл на сцене в институте и однажды написал книгу. Про театр, Саратов и людей.
Издать ее стоило больших денег — на зарплату врача не разгуляешься. Куда только он не обращался за финансовой помощью! Все разводили руками. Как только о ситуации узнал Табаков, он тут же решил все вопросы. Братство работало. Сто экземпляров на хорошей мелованной бумаге разошлись по городу и далеко за его пределами. Книга понравилась.
Мы едем в аэропорт на такси. Позади теплые прощания в Доме творчества. Привычно заговариваю с водителем. Молодой парень живо включается.
«Табакова, конечно, знаю. Он в «12 стульях» снимался. Я был у горы Палец на Кавказе. Знаете такую? Мы там служили рядом. Страшно было в 98-м, жесть. До сих пор психика нарушена».
Разговор быстро сворачивает на другие темы. Но отправной точкой для него все равно стал Табаков. Такой разный для всех, думаю я.
Потом был самолет, на который из-за разницы во времени мы чуть не опоздали. Очередной немногословный таксист из Средней Азии. И наконец, та же ванная и те же вопросы в голове. Кто такой Табаков? Кто он для меня?
Ответы нашлись. Для меня Олег Павлович Табаков не умер. И никогда не умрет. Он всегда будет жить в своих ролях и людях, которые о нем помнят. А также в шагающем в новую жизнь от Дома пионеров юноше, вслед которому смотрит философ Матроскин.
