18+
Я смотрю на усеянную желто-красной листвой улицу под своим окном и с грустью отмечаю, что проклятия на убеленную сединами главу патриарха Кирилла ложатся куда проворнее, чем осенние деревья теряют под порывами донецкого ветра свое прощальное убранство. Я, конечно, не хочу сравнивать себя с главой Русской православной церкви, но укажу на некоторое сходство ситуаций. Взявшись за ту же тему, я действовал куда более неосмотрительно, позволив себе указать на действующих лиц разыгравшейся на наших глазах драмы, я даже упрекнул одного народного депутата, назвав имя, в некоторой несдержанности, за что удостоился великой хулы от ее реактивных обожателей.
Речь патриарха звучала в регистрах тишайшего миролюбия и стремления пригасить бурление больных страстей вокруг еще не увидевшей свет злополучной картины «Матильда». И он, в отличие от меня, не стал ни на кого указывать персонально, ограничившись общими соображениями о том, как не следует поступать представителям обеих сторон. Но этого оказалось достаточно, чтобы цепь, которая и так не особенно удерживала ревнителей чужой святости, лопнула с ужасающим звоном и патриарх в одно мгновение оказался окутан плотной пеленой из поношений и срамословия. Что же на сей раз вызвало тектонический припадок у наследников орды, избравших себе в кумиры и предводители женщину с ангельским ликом и повадками Мамая. Патриарх указал на прискорбное невежество некоторых «художников», совершающих ошибки, тогда как в вопросах, связанных с историей, им следовало бы действовать предельно аккуратно и компетентно, дабы «не ранить огромное количество людей».
То, что он прямо не назвал режиссера Учителя святотатцем и кощунником, может, и сошло бы Кириллу с рук, но православный пастырь посмел слегка удручиться тем, что «воспоминания о недавнем прошлом… в форме произведений искусства» служат «источником новых раздоров и гражданских распрей», становятся «поводом для оскорбления чьих-либо чувств и ценностей». Вот здесь-то и таилась погибель. Толпа обожателей народного депутата скорее интуитивно, нежели в полной мере осознанно отреагировала на два вот этих слова — «раздор» и «распря». Именно она сорвала стоп-кран в тамбуре, где клубится и мерцает звездное одеяло, сотканное из десятков тысяч неравнодушных сердец.
Ведь на самом деле ясно, что «распря» (а мы заменим это слово на более точное определение — «свара») хотя вроде бы и спровоцирована неназванным «художником», но затеяна и разогрета до склоки вселенского масштаба нашей оберегательницей памяти об убиенном государе — Натальей Владимировной Поклонской. Режиссер Учитель что-то невнятно бубнит в свое оправдание, непрезентабельно блеет, будучи пригвожден к позорному столбу карающим перстом экс-прокурора. Видно, что ему очень хотелось бы забиться под лавку, чтобы не чувствовать себя ежесекундно распинаемым тысячами, десятками тысяч немигающих ненавидящих глаз.
Я не буду цитировать хулителей патриарха: все, кому захочется попробовать это пикантное блюдо, могут без особых усилий сами подобрать коллекцию порицаний. Кирилла обвиняют в соглашательстве, мягкотелости, сравнивают с блудницей, дарующей свои ласки за деньги, анафемствуют за то, что его голос не гремел с амвона кимвалом, бряцающим в защиту сами знаете кого. Да еще к концу своей проповеди он совсем потерял разум, призвав к единству всех, независимо от политических взглядов и наличия веры: «Мы все — верующие и атеисты, художники и нехудожники, консерваторы и либералы — призваны к тому, чтобы жить в одной стране, в одном обществе и заботиться о его целостности». То есть, во-первых, «целостность» превыше «распри», а во-вторых, у меня лично вызывают глубокие подозрения дефиниции «верующие», «нехудожники» и «консерваторы». С «атеистами» и «художниками» в драматургии скандала все понятно, а вот о тех, кто «не», не мешало бы поподробнее, поскольку в конфликте, с одной стороны, участвуют эти самые «художники», а с другой — кто, как их назвать? И почему все перечисленные в едином ряду люди одинаково важны для страны и общества? Объединяться на равных предложено со слугами дьявола, от которых следует отмежеваться, которые попирают основы, вредят государству, подрывают истинную веру. Что он вообще несет, этот, как его… который патриарх?!
Похоже, что речь Кирилла не просто полна недопустимых недомолвок, вполне возможно, что она направлена на то, чтобы загасить смуту, внушив самым буйным смутьянам некоторое представление о деликатности. А вот этого нам как раз и не надо! Мы здесь не для того! Мы здесь для того, чтобы обличать и бичевать, а тот, кто не грозил сквернавцу, растоптавшему наши святыни, геенной огненной, тот не холоден и не горяч, тот тепл и вообще последняя скотина.
То, что поклонники Дон Кихота в женском обличии, оседлавшего бешеного мустанга, — люди глубоко верующие, но внецерковные, я думаю, догадывались многие. Вот и свидетельство тому подоспело. Отложившиеся от церкви гневлицы и исступленцы во все времена получали имя секты, поминавшей Бога чаще и яростнее, тем более всуе.
