18+
Французская писательница Анн Голон умерла на 96-м году жизни.
Ныне многим, особенно молодым, ничего не скажет ее имя. А нам? О, для нас, помнящих СССР, еще как говорит. Одно время она была знаменитостью в нашей стране.
Но не только потому, что Анн Голон, настоящее имя которой – Симона Шанже, была связана узами брака с русским эмигрантом Всеволодом Сергеевичем Голубиновым, а книги, которые в основном писала Анн, неизменно подписывались «Анн и Серж Голон», что намекало на совместное творчество. Не только оттого, что фильмы, снятые по ее романам, имели в Советском Союзе 1960-х бешеный успех: еще бы, это, как ни крути, костюмированная эротика, вещь для отечественного зрителя той поры редчайшая. Тогда, на дрожжах «оттепели», нам вообще (включая, что немаловажно, руководство страны и партии) очень нравились французы. Это было удивительное для СССР исключение – культура прекрасной девы Марианны у нас принималась.
«Виноват» ли был в том де Голль, стремившийся не растворяться в англо-саксонском мире, или воскресли давние воспоминания о союзничестве, но тогда у нас с экранов не сходили французские звезды – бывали Монтан и Азнавур, крутили фильмы с Марэ и Фернанделем, и тогда же, в далеком уже 1965-м, вышел на русском языке первый роман об Анжелике. То ли «Анжелика и король», то ли «Анжелика и султан» – не уверен, что название важно.
Говорят, вышел он с изрядными купюрами, поскольку советская цензура повырезала эротические сцены. Вот удивительно, какой был смысл удалять из эротического чтива – эротические сцены? Что тогда должно было остаться? Философия? Размышления о смысле жизни? Вот уж, поистине, абсурд.
Сейчас нам всем понятно – такая литература имеет право на жизнь. Есть подростки, есть домохозяйки, есть, в конце концов, дачники, которым приспичило скоротать время в электричках. Фонтаны розовых соплей, бьющие под давлением в интерьерах то ли Версаля, то ли Лувра, «белые, как снег» груди, периодические вываливающиеся то из выреза роброна, то из расшитого битыми зеркалами восточного бюстгальтера, бесконечные вельможи и прелаты, одержимые эротоманией, – в общем, все в лучших традициях низкого жанра. Собственно, свои помидорчики писательница Голон с успехом выращивала на огороде, вскопанном и унавоженном еще Дюма, установившим навсегда каноны французского «бульварного чтива», где мушкетеры, шпаги, пираты, аббаты и прочий, как бы это помягче сказать, чтобы никого не обидеть, сброд.
Книги Голон, пробившиеся даже сквозь пресловутый «железный занавес», устроили нам форменный потоп в начале 1990-х.
Был у покорного слуги один знаковый поставщик книг – удивительный дядька, интеллектуальный, высокий, патлатый и бородатый, стоял он на Кузнецком Мосту возле книжного, распродавал свой товар с прибаутками. Труды Кьеркегора, к примеру, он представлял так:
— Из-за леса, из-за гор к нам приехал Кьеркегор!
Книги Анн и Серж Голон продавец возненавидел сразу. Называл авторов «Аней и Сережей». В 1992-м, дай Бог памяти, году, бесчисленные «Анжелики» разного формата – в твердом переплете, в мягком, обязательно с полуголой красоткой на обложке – делали книжному развалу всю выручку. Отечественный простец, которого столько лет, как манной кашей в лагере, через не хочу пичкали высокодуховным чтивом про войну и революцию, расхватывал эти легчайшие, в нескольких смыслах, книженции, как чертовы пирожки, ликуя – словно сбежавший от строгой советской жены с коконом на голове и повадками ведущей программы «Время» к очаровательной дурочке-иностранке. Брали и сами строгие жены. Кто только не брал. Шли относительно неплохо еще детективы и «Жюстина» от сильно распиаренного с советских лет маркиза де Сада (впрочем, поскольку тексты хваленого де Сада оказались трудночитаемой галиматьей, брать их вскоре перестали). Книги же Голон были хороши. Кьеркегор, Гадамер и Рильке с Лосевым сиротливо лежали себе рядком, припорашиваясь пылью, – на них даже никто не глядел.
Грустен был и книготорговец. Впрочем, работа есть работа.
Не стоило тут кидать камни в соотечественников – не только супруги наших трудяг и наши подростки так наваливались на эти романы – но и сами французы, американцы и т.д., просто пик отечественного спроса, пришедшийся на конец СССР, прошел с запозданием относительно Запада по причине, которую мы все прекрасно знаем. Потом сквозь пробоину в сознании, проделанную русско-французской парочкой, устремились к нам в 1990-е и 2000-е новые, доселе неведанные шедевры жанра, выпекаемые в промышленных масштабах какими-то похожими на осьминогов американскими бабками из домов престарелых. С архипошлыми глянцевыми телочками на обложках, с жуткими названиями, от которых хочется плеваться. Да и тексты различались лишь тем, что «полногрудая блондинка с молочной светящейся кожей» менялась на «загорелую стройную брюнетку с осиной талией».
И тут, знаете, пришла пора вспомнить старушку Голон. Добрым словом вспомнить. Пойти в магазин и приобрести Кьеркегора. Лосева. Толстого. Достоевского.
Кадр из фильма «Анжелика, маркиза ангелов». ©Кинопоиск
