18+
На лиц, приверженных табакокурению, в России продолжают успешно накладываться разнообразнейшие ограничения. Нельзя сказать, чтобы Верховный суд, признавший право граждан требовать компенсации от соседей, курящих на балконе, совершил большой прорыв в области санкций, но в принципе регламентация вреда, наносимого курильщиками окружающим, есть дело в высшей степени полезное. На самом деле, балконные лоботрясы, полагающие, что они находятся в своем праве, когда раскуривают сигарету на пространстве, являющемся частью принадлежащей им или арендуемой квартиры, заблуждаются. Даже мне, человеку, имеющему тридцатилетний стаж курильщика, временами крайне не нравится (временами, правда, все равно), когда в мою форточку порыв ветра задувает сигаретный дым с чужого балкона.
Я легко могу представить себе перспективу, когда табакокурение в нашей стране будет признано низкой привычкой, как кое-где в Европе и особенно в США. В Америке курильщик — это представитель социальных низов и человек, психический профиль которого по умолчанию признается ущербным, поскольку он не в состоянии справиться с дурной привычкой. Привычкой, которая причиняет ущерб здоровью людей полноценных, правильно выстроивших свою жизнь, совершающих пробежки утром и вечером, наносящих регулярные визиты в спортзал и даже, может быть, в какую-нибудь библиотеку.
И, наверно, когда у нас курильщик подвергнется уже окончательному общественному остракизму, в Америке дело дойдет до того, что на тех, кто не сумел одолеть собственное слабодушие, будут смотреть как на прокаженных. На самом деле, мне это заимствование заморской моды на здоровый образ жизни на каком-то узком и отнюдь не самом значимом пространстве человеческой экзистенции кажется не совпадающим с нашим национальным характером, умеющим взвешивать, сортировать и верно оценивать разнообразные риски. А глядя на некоторые из них, презрительно фыркать, полагая их ничтожными, а потому не заслуживающими внимания.
Вред от пассивного курения — вопрос, остающийся и по сей день дискуссионным. А вот загазованность городских улиц в результате плотного автомобильного трафика является бесспорным фактором, прямо влияющим на самочувствие и состояние городского жителя. Поэтому запрет на курение в потоке пешеходов, следующих по тротуару вдоль трассы, по которой несутся сотни машин, сгружающих в атмосферу тонны по-настоящему вредоносных отходов, может показаться непропорциональным.
Кроме того, возьмем ту же богоспасаемую Америку, которую уже пару месяцев ощутимо лихорадит от скандалов, связанных со случаями принуждения к сексу. Некоторая сомнительность уже многих десятков историй, поведанных жертвами домогательств спустя много лет после имевших место событий, не отменяет того факта, что сами по себе домогательства являются для Голливуда или даже Белого дома обычной практикой. Не подлежит сомнению, что в отдельных случаях вред, наносимый подобным принуждением психике того, кто подвергся нападению, колоссален. Результатом может стать травма, которая будет давать о себе знать в течение многих лет, а то и вообще останется не купированной. Здесь точно есть о чем поговорить. Если ранжировать вред, то следует признать, что табакокурение — пусть даже мы примем на веру утверждение о его тлетворности и пакостном воздействии на окружающих — все же имеет куда более легковесный статус, нежели сексуал харрасмент. Это, как мне кажется, понятно даже в нашей — русской — логике.
Тем не менее, домогательство у нас почему-то не стало предметом агрессивного общественного презрения и разбирательства, хотя очевидно, что у нас тоже подобных историй можно накопать воз и маленькую тележку. Из всех модных штуковин про здоровье мы выбрали наименее существенное — просто бездумно занесли к себе веяние, как будто в огненном вихре танца случайно подхватили триппер. Борьба за здоровье — это, во-первых, лестница, по которой нужно подниматься последовательно, не перескакивая через ступени, а справившись с одной проблемой, приниматься за другую. Во-вторых, она является национальным видом спорта, который должен учитывать какие-то обстоятельства, присущие местной локации и местному же народонаселению.
Я не против борьбы с курением, это нормальное дело. Но почему в европейских странах, где курящих неизмеримо меньше, чем у нас, в аэропортах есть специально отведенные места для курильщиков, а у нас — нет, от слова «совсем». Когда что-то перенимается от балды, просто как модная штука, оно, не будучи оборудовано компенсаторными моментами и механизмами, очень легко превращается в инструмент немотивированной, безудержной и бессмысленной дискриминации. Пожалуйста, вводите ограничения, но с учетом того, что запрет — это такая штука, которой далеко не все можно отрегулировать. Вот в Америке создана особая атмосфера, в которой сами курильщики ощущают себя неловко и потому признают ограничения полностью оправданными. А у нас люди пожимают плечами и цитируют бессмертные слова Лаврова. Просто потому, что ни с того ни с сего взяли и сразу положили бетонную плиту там, где надо было действовать постепенно, ужесточая раз за разом запретительные меры.
Но в целом я на все это смотрю спокойно, поскольку проживаю в данный момент в Донецке, где курят сейчас не только табак, но и вынужденно оружейный порох, если можно так выразиться. Знаю, что от меня соседи еще не скоро потребуют компенсации за то, что время от времени я выхожу на балкон, чтобы покурить. А заодно и послушать грохот артиллерийских разрывов.
