«Перед его гибелью снился сон. Будто он ушел и я надела черное платье»

За последние 22 года в России произошло 11 крупных аварий на выработках. В общей сложности эти катастрофы унесли жизни более 400 горняков и спасателей. У каждого из них наверху остались дети, родители, жены, братья и сестры. Daily Storm поговорил с теми, в чьей памяти навсегда останется тот страшный день, когда из забоя не вернулся близкий человек. В этих трагических историях, произошедших в разных регионах в разное время, есть много общего: люди идут работать в шахты от безысходности, зная о смертельно опасных нарушениях. При этом, несмотря на громкие случаи катастроф, виновные не всегда получают суровое наказание. 

«Никто не вышел» — и бросили трубку»

История Евгения из Новокузнецка, чей брат Константин Черненков погиб на шахте «Ульяновская» в Кемеровской области в 2007 году.

«Костя рыбалкой увлекался, на гитаре играл, жил. У него были планы доучиться и работать, вырастить маленькую дочь», — вспоминает о брате Евгений. 

Он, как и его брат, родом из семьи потомственных шахтеров. Таких в городе Новокузнецке много: «У меня и отец шахтер, и младший брат, Василий, тоже шахтер. Отец сильно переживал, что Костя — средний брат — пошел по его стопам».

Отец Евгения в свое время закончил горный техникум и после армии устроился на шахту, на которой проработал до пенсии: «Тяжелая работа, но ему нравилось», — вспоминает о нем наш собеседник. 

Константин взял пример с отца, решив связать свою жизнь с горным делом: «Он на шахту «Ульяновская» устроился. К слову, его жену Ульянкой звали, — вспоминает Черненков. — Косте нравилось работать на шахте, она новая была. Страшно не было, брат целенаправленно выбирал эту профессию». 

В день аварии, 19 марта, Константина попросили выйти на работу вместо другого горняка. «Никто не думал о том, что может что-то случиться, — продолжил брат шахтера. — Они в тот день должны были испытывать какую-то новую систему, приехала проверка. Там было все руководство шахты». 

О том, что произошел взрыв, Евгений узнал от младшего брата: «Мне брат позвонил, сказал: «У Кости взрыв на шахте». Мать через какое-то время звонит, говорит: «Вези меня к Ульянке, вези!» Я ее привез к жене, она говорит: «Жень, позвони на шахту, есть телефон, я боюсь звонить туда». Позвонил, а мне на том конце ответили: «Никто не вышел». И бросили трубку», — вздыхает мужчина.

Официальной причиной аварии тогда назвали выброс метана. По словам Евгения, информацию о распространении газа передали сразу начальству, но из-за комиссии, которая ходила в тот день по предприятию, никто не придал этому значения. 

«Тулеев (бывший губернатор Кемеровской области. — Примеч. Daily Storm) говорил, что там находились сигареты, спички. Ну конечно! Они переодеваются и до шахты полтора часа едут. Что они, не курят, что ли! — возмущается мужчина. — Но в шахте никто курить на стал бы в тот день, дым распространяется, запах чувствуется на большом расстоянии. Все прекрасно знали, что будет начальство, поэтому никто целенаправленно не стал бы нарушать», — отметил он. 

Брата Евгения искали больше месяца. После взрыва на «Ульяновской» отключилось электричество, шахту затопило, воду откачивали около трех недель. «Костю только похоронили, а через несколько дней уже 40 дней было», — рассказывает он.

«Тяжело было, страшные времена. Отец на какое-то время запил. Пил месяца два. Я приезжал к нему, разговаривал с ним, говорил: «Пап, ну нельзя же так!». А он мне: «Ты понимаешь, он же по моим следам пошел!» Говорю: «Я понимаю, но нужно же как-то выбираться!» Как-то помаленьку-помаленьку отошел», — признается Евгений. 

Подобные трагедии для семей не проходят бесследно. Спустя недолгое время после взрыва отцу Евгения стало плохо — инфаркт. Еще через два года его не стало: «Сердце не выдержало. Умер. Похоронили его недалеко».

Виновников аварии, по словам Евгения, не наказали. Однако администрация шахты помогла семье Черненковых купить квартиру и рассчитаться с долгами. Почему тяжелый труд шахтеров не ценится при жизни — мужчина не знает. По его мнению, ручной труд сейчас непрестижный. При этом Евгений отмечает, что в регионе таких зарплат, как на шахтах, нигде не найти. Поэтому люди и идут на работу, каждый раз рискуя не вернуться домой. 

«Тепловизор показывал, что они живы. Но никого так и не достали»

История Натальи и Инны — сестры и жены Вячеслава Мыгыта. Шахтер погиб в Воркуте, Республика Коми.

«Мы строили планы, собирались уезжать из Воркуты в Уфу, хотя на работе ему три года оставалось до пенсии», — рассказывает жена Вячеслава, Инна. 

Два взрыва на «Северной» произошли 25 февраля 2016 года. В тот день по графику Вячеслав должен был работать во вторую смену, но его попросили выйти пораньше. Накануне он с товарищами отмечал 23 февраля, а уже на следующий день они вместе пошли на работу. По словам сестры погибшего, Натальи, за пару дней до трагедии Вячеслав странно себя вел.  

«Накануне он звонил мне и говорил: «Я хочу тебя увидеть, приходи ко мне». Но у меня маленький ребенок был, не смогла прийти. А его жена рассказывала, что он всегда ездил на работу на машине. В последний раз, уходя на работу, — Инна провожала его взглядом, смотрела в окно — он стряхнул с машины снег, помахал, пошел на автобус», — вспоминает Наталья.

«Мне снился сон перед его гибелью. Будто он ушел и я надела черное платье. Потом думаю: «Зачем я его надела? Ушел и ушел, надену красивое голубое платье». Думала, придет с работы, и я расскажу ему сон. Но он не пришел», — рассказывает Инна. 

О том, что на шахте произошел взрыв, Инна узнала от своей подруги, чей муж работал в ту же смену: «Я была в торговом центре «Москва», мы как раз с младшим и старшим сыном за продуктами пошли. Мне позвонила подружка Ксюша, сказала, что произошел взрыв на шахте. Что сейчас наших достанут, и они пораньше домой придут. Его нет и нет. Позже нам сообщили, что достают погибших. Мы обзванивали морги, в моргах его не было. Сказали, что их завалило на глубине 780 метров, идут спасательные работы, тепловизор показывает, что они живы. Но никого так и не достали».

По словам сестры, о том, что на предприятии были нарушения, Вячеслав предупреждал начальство незадолго до трагедии. «Будучи старшим в смене, он ходил к начальству и говорил о том, что идет завышение метана, но его никто не слушал. Сказали: ничего не было, вам послышалось, а что-то не нравится — увольняйтесь. И вот, пожалуйста, случилась авария», — посетовала Наталья, добавив, что за подобные вопросы брата просто сняли с должности. 

Жена Вячеслава Инна признается, что отпускать каждый день на такую работу мужа ей было непросто: «Я каждый раз с ним как в последний раз прощалась. Целовались, обнимались. Даже в ночную смену вставала, провожала его».

«После случившегося был страх, что я остаюсь одна с двумя детьми, — продолжает женщина. — Я ночами просыпалась: мне казалось, что он пришел, рядом ложится, обнимает меня. Просыпалась, поворачивалась, а никого нет. Я ревела так, что ко мне приходили соседи, выла ночами. Очень тяжело терять любимого человека, с которым планируешь всю жизнь, от которого рожаешь ребенка». 

Жена шахтера рассказывает, что у них с мужем были большие планы: «Хотели уехать из Воркуты, жить за городом, домик построили. Сейчас в нем и живу, баньку поставила. Плакала, ревела, не хотелось ничего. Мы же вместе хотели все это делать, а теперь я одна с двумя детьми на руках». 

По словам Инны, ей трудно строить новые отношения, а первые четыре года после аварии она вовсе ни с кем не общалась, замкнулась в себе и жила для детей. «Потом встречала мужчин. Познакомишься с одним, пообщаешься — не так улыбается, не так смотрит, не так сказал. Было бы по 15 лет — другой разговор, а в 40 с лишним лет — какие отношения!» — говорит женщина.

Как и многие в Воркуте, Вячеслав пошел работать в шахту из-за нужды, рассказывают его родственники. Раньше мужчина трудился в полиции, но когда появилась семья, он, не дождавшись повышения зарплаты, ушел работать шахтером. 

Сестре и матери погибшего в качестве моральной компенсации шахта выплатила по 150 тысяч рублей, еще около миллиона заплатили жене Инне. Суды по делу об аварии на шахте «Северная» длятся уже на протяжении шести лет. По словам родственников, виновники по-прежнему остаются на свободе. 

«Идешь с коляской, рядом пары с детьми, а ты одна»

История Ларисы и Марии — матери и супруги Евгения Пожарского, погибшего на шахте под Междуреченском в Кемеровской области.  

«Жизнь шла своим чередом. Я была беременна, родила, все как в обычной семье. Мы никогда не думали о плохом, тем более в таком возрасте: мне 23 года, ему — 24, молодые. У нас были планы купить машину, квартиру», — вспоминает жена Евгения, Мария (имя изменено по просьбе собеседницы. — Примеч. Daily Storm). Ее муж погиб на шахте «Распадская» в 2010 году.

Про смерть мужа 8 мая она узнала от свекрови: «Когда я проснулась в три часа ночи, я поняла: он мне не позвонил, что вышел с шахты. Он никогда не задерживался после работы. Мы в 02:45 проснулись с маленьким ребенком, и я подумала, что он скоро должен позвонить. Я покормила ребенка, прилегла, потом опять открываю глаза, а время 03:40, его нет. Я звоню — трубку не берет. И тут же мне буквально свекровь позвонила и сообщила».

Нарушения на шахте были всегда, уверяет жена Евгения, однако руководство предприятия не предпринимало никаких действий, чтобы их устранить. «Все знали о происходящем на шахте. Они работали, потому что надо было деньги зарабатывать. Почему руководство закрывало на это глаза и туда их отправляло — у нас был огромный вопрос», — говорит собеседница. 

Год после трагедии Мария не помнит. Некоторое время она пыталась изолироваться от мира, сидела дома и посвящала все свободное время грудному ребенку. «На улицу было страшно выходить: ты идешь с коляской, идут пары с детьми, а ты одна. Все пугало. Приходилось выходить с ребенком, но это было очень тяжело. Ты понимаешь, что еще вчера вы были вместе, гуляли, а теперь у тебя взяли и все отняли», — с горечью признается женщина. 

По словам матери Евгения, Ларисы, после аварии семьям погибших обещали выплатить в общей сложности три миллиона рублей в качестве компенсации: по миллиону от президента, от шахты и от Кемеровской области. На деле же региональные власти так и не выплатили свою часть компенсации, назвав эту информацию ложной.