18+
Непродление договора РФ с Татарстаном о разграничении полномочий серьезно взволновало татарскую элиту. Сначала ее представители заявили о желании продлить договор на Всероссийском татарском конгрессе, затем к главе государства по этому вопросу обратился Государственный совет республики. Однако вместо Владимира Путина ответ Кремля озвучил первый замглавы администрации президента Сергей Кириенко, который заявил, что государственность в России строится сегодня не по договорному типу. В татарской элите отнеслись к этим словам неоднозначно. Ее представители опасаются, что теперь Татарстан теряет свою статусность и суверенность, а Россия перестает быть федеративным государством. О том, что сегодня думают татары об отношениях Москвы и республики, политический обозреватель Daily Storm Наталья Башлыкова поговорила с автором первого договора, доктором исторических наук, академиком Индусом Тагировым.
– Индус Ризакович, как Вы оцениваете отказ Кремля подписать договор с Татарстаном? Почему властям республики не удалось договориться?
– Я считаю, что это стремление прекратить всякие договорные отношения в России. Ведь неподписание этого договора — конец федеративному устройству страны. Подобных регионов, как Татарстан, в России уже давно нет, осталась только одна наша республика.
– На Ваш взгляд, какова основная причина? Почему раньше на это федеральная власть шла?
– Федеральная власть и обстановка в стране были другие. Еще на момент существования СССР Татарстан был за то, чтобы превратить республику в союзную с подписанием союзного договора. Когда Советский Союз распался, то мы в 1991 году начали переговоры с РФ. «Вы что, из России выходите?» — такой вопрос нам впервые был задан членом Госсовета РСФСР Сергеем Шахраем. А я ему тогда ответил, что мы в Россию никогда добровольно не входили. Поэтому ставить вопрос о выходе тоже не совсем правильно.
В 1994 году этот договор РФ с Татарстаном наконец-то появился. Он был воспринят тогда как инструмент сохранения целостности России. Неслучайно за нами последовали другие субъекты. Более 40 регионов также заключили договора, хотя и не совсем такие, конечно, как наш межгосударственный. Это означало, что у нас есть свои полномочия, а у России свои. У других субъектов разница была в том, что Россия их наделяла полномочиями, но они оказались для многих невыполнимыми. Поэтому сами регионы начали вскоре отказываться от этих договоров. Хотя было и такое, что на их отмене настаивал и центр. На нас тоже нажимали, но нам все-таки удалось в 2007 году перезаключить договор еще на 10 лет.
– Но ведь и сейчас при наличии договора Татарстан большую часть своих доходов передает Федерации?
– Действительно, новый договор экономически нам ничего не давал. У нас было просто статусное положение. Мы были единственной республикой в России, где сохранилась должность президента. Кроме того, для нас была важна преамбула, где говорилось, что этот договор заключается на основе конституций РФ и Татарстана, а также референдума, который был у нас проведен 21 марта 1992 года по статусу республики. Даже Конституционный суд запрещал нам проводить этот референдум, но поскольку это было обозначено в договоре, референдум автоматически признавался. Это для нас важно.
– Все-таки почему непродление договора произошло именно сейчас?
– На мой взгляд, это стремление к усилению вертикали власти. А фактически это направление к русификации республики. Мы же выступаем за то, чтобы у каждой из республик сохранился свой язык. И мы, конечно, за единую и неделимую страну и никогда уходить из нее не собирались. Просто сегодня мы хотим сохранить наше особое статусное положение. Тем более что на последнем татарском конгрессе тоже было выражено желание продлить этот договор. А Госсовет республики в июле направил письмо Владимиру Путину с просьбой его перезаключить. Сейчас ответный срок уже вышел, а от президента ответа никакого.
– Уместно ли властям Татарстана будет вновь инициировать этот вопрос?
– Думаю, что да, это ведь для России важно. Потому что раньше, если Россия как-то называлась федерацией, то только благодаря этому бессодержательному договору. На таких тоненьких ножках стояла. А сейчас, когда никаких договорных отношений нет, ни у кого никаких прав не определено, какие обязанности у нас — мы не знаем.
– Но ведь их нет и у других субъектов?
– А зачем нам другие субъекты? Они входят в состав России и являются ее частями. А мы по Конституции России — республика, мы признанное государство...
– А, например, Ингушетия или Чечня? Они ведь республики?
– Да, они и не имели никогда никакого договора, они отказались от обозначения глав республик президентами. Поэтому у них нет такой проблемы. У Татарстана всегда были особые отношения с Россией, а татары играли особую роль в ее истории. В 90-е годы благодаря им сохранилась Россия. Мы хотим, чтобы этот позитивный татарский фактор продолжал развиваться и сейчас.
Другие республики по-разному входят в состав России. Мы — народ, который имеет 2000-летнюю историю своей государственности. Мы за то, чтобы эта государственность функционировала и была в особом отношении с Россией. Не распылять, не разделять Россию, а просто иметь особые отношения, которые у нас были всегда.
– Как Вы сегодня оцениваете настроения в республике?
– Во-первых, я считаю, что своим молчанием Кремль нарушает Конституцию России. В ней в 5-й и 11-й статьях говорится, что центр и регионы устанавливают договорные отношения, заключая федеративный или иные договора. Если сегодня они отказываются от этого, то нарушают Конституцию России. А кто имеет право ее нарушать? И президент не имеет. Он поклялся на Конституции и является ее гарантом. Почему он эти статьи не защищает? Другие, понятно, — не хотят, а мы хотим. Татарстан хочет и опирается на законы России. Мы ничего не нарушаем. Поэтому или Сергей Кириенко (первый замглавы администрации президента) не знает Конституции, или для них ее нарушать ничего не стоит.
– Почему вопрос нельзя было решить, пообщавшись напрямую с президентом? Почему дискуссия вылилась в публичное пространство и сейчас Кремль республикой просто поставлен перед фактом....
– Я считаю, потому что президенту на это ответить нечем. Он гарант Конституции, а хочет, чтобы другие говорили за него. А ему самому как выступать против? Он не может быть не в курсе этой ситуации. Позиция Кириенко – это позиция Путина, но он сам ее не выражает. Он своего слова еще не сказал. Поэтому мы ждем этого слова.
– Готов ли нынешний глава Татарстана отстаивать этот договор? Есть мнение, что Минниханов не такой влиятельный политик, как Шаймиев....
– Сейчас я не знаю, как Минниханов к этому относится, потому что непосредственно по этому вопросу я с ним не общался, и он у меня тоже на эту тему ничего не спрашивал.
– Как оценивается непродление договора местным населением? Люди понимают его суть?
– Обычные люди живут без большой политики. Им жить надо, питаться, одеваться, работать... Многие не знают, что дает или не дает этот договор. Но на самом деле республика ведь очень сильно продвинулась в своем развитии. Даже в этом году по заготовке молока на первое место в России вышла. Я не говорю о других успехах, например, до начала перестройки у нас не было ни одного нефтеперерабатывающего предприятия. А сейчас мы до 85 процентов своей нефти перерабатываем. Построили столько заводов и предприятий, как ни один другой субъект. Мы строим! К следующему году такая переработка будет доведена почти до 90 процентов. То есть Татарстан сходит с нефтяной иглы. Мы даем пример другим. Работайте так же, делайте Россию такой же сильной и развивающейся. Ведь таких регионов России, которые не являются донорами, не более восьми сегодня. Мы показываем всем, как надо работать, как строить взаимоотношения с центром.
– Я правильно понимаю, что в случае отказа от договорной системы придется менять Конституцию?
— Им в Москве надо менять Конституцию. А если Кремль хочет, чтобы в ней не было статей о федеративном устройстве, значит и отменять эти две статьи нужно референдумом. Пусть попробуют это сделать! Но России это ничего хорошего не даст. Лично я вижу только два пути решения этого вопроса: или перезаключать договор, или проводить референдум.
–На ваш взгляд, было бы правильно, чтобы эти договора появились у всех субъектов?
– Желательно. Я почему так говорю, потому что каждая сторона должна знать свои права и обязанности и отвечать за них. А так — за что отвечать? Скажем, губернатор, — за что с него спрашивают и какие у него права, он не знает. А мы выступаем за то, чтобы четко были определены права центра и права регионов. По-другому и быть не может. Страна ведь буксует сегодня и не развивается. Почему? Потому что такая неразбериха.
– Какие успешные страны с федеративным устройством можно было бы привести в пример?
– США, Швейцария развиваются великолепно.
– Но подходит ли нам эта форма управления, если мы привыкли к царям и вождям? Сможет ли у нас эта федеративность прижиться?
– Каждый народ заслуживает то правительство, которое у него есть. У нас действительно есть такая тенденция – цари, генсеки… Один человек за все отвечает… Но разве это нормально? Я считаю — ненормально, у нас должен появиться парламентский строй, действительно оппозиционные парламентские партии. У нас же оппозиции сегодня нет: ни в Москве, ни в республике. И КПРФ, и «Справедливая Россия» – это игра в оппозицию. Настоящая оппозиция, когда партия побеждает на выборах, составляет свое правительство и добивается выполнения своих обязательств. Не справляется – складывает полномочия. Так во всем мире. Надо, чтобы и в России сложились такие же отношения. Демократия – это когда не один человек отвечает за всю страну.
Ведь сегодня именно поэтому Владимир Путин в трудном положении. От него ждут ответа. А если бы он сказал, что не он решает, а парламент и правительство. Но он так сказать не может, потому что все зависит только от одного человека.
Коллаж © Daily Storm. Фото: © GLOBAL LOOK press, © kpfu.ru
