18+
Считанные часы остались до главного события для молодежи всего мира — Всемирного фестиваля молодежи и студентов (ВФМС). Мероприятие еще не успело стартовать, а уже наделало много шума в СМИ. Мол, левые организации раздумывают о бойкоте фестиваля. Так что это? Технические заминки или непонимание формата? Злой умысел или раздолбайство чиновников? Политические мотивы или соображения безопасности? В эксклюзивном интервью журналисту «Шторма» Никите Попову об особенностях организации фестиваля и его проблемах рассказала член президиума Национального подготовительного комитета ВФМС Дарья Митина.
— Дарья, в СМИ ходит информация, и об этом одним из первых писал «Шторм», что не так уж все и гладко с организацией XIX Всемирного фестиваля молодежи и студентов в России. Я прав? Давайте пройдемся с вами по горячим следам.
— На самом деле проблемы решаются. Но — с учетом огромного количества участников фестиваля — они решаются не так быстро, как хотелось бы. Эти трудности не смертельные, конечно. Мероприятие такого уровня и масштаба организуется в России первый раз. Вдобавок к 20 тысячам делегатов, которые планировались, добавились еще пять тысяч волонтеров, обслуживающий персонал, гости, спонсоры — в итоге около 30 тысяч человек. Однако трудности, касающиеся организации, – это ничто. А вот о трудностях содержательных забыть сложно.
— Я так понимаю, вы говорите о проблемах, возникших с критериями отбора участников. Какого рода возникли сложности?
— Система отбора делегатов была выстроена изначально неправильно. По фестивальным традициям отбор проходит совершенно иначе. В каждой стране создаются Национальные подготовительные комитеты (НПК). Туда входят люди, желающие принять участие в фестивале. Ограничения минимальные — человек не должен быть фашистом, нацистом, расистом, выразителем человеконенавистнической идеологии. Людоедов не берут. НПК составляет список делегатов, пересылает его в страну-хозяйку, принимающую фестиваль, списки фиксируются и на этом все заканчивается. В 2013 году, когда мы ездили в Эквадор, мы за месяц до фестиваля купили билеты, записались и спокойно отправились на мероприятие. А здесь изначально концепции отбора разошлись у Всемирной федерации демократической молодежи (ВФДМ) как главного организатора и у принимающей стороны.
— Какие разногласия? Что мешало организовать фестиваль, отдавая дань его 70-летним традициям?
— Россия возжелала сделать систему отбора такой, какую она обычно применяет на «Тавриду», «Территорию смыслов» и другие большие патриотические форумы. С одной стороны, объявляется открытый призыв к регистрации людей в произвольном порядке через специально созданный под фестиваль сайт. С другой стороны — органы по делам молодежи (чиновничьи структуры) набирают людей по своим критериям. И в результате выходит путаница. ВФДМ не знает, сколько человек и кто отбирается по линии страны-хозяйки. А российская власть плохо представляет, кто и в каком количестве регистрируется по линии ВФДМ. То есть мобилизация шла двумя параллельными потоками.
— Что еще не устроило Всемирную федерацию демократической молодежи?
— Было очень много возражений у ВФДМ по поводу электронной регистрации. Мы забываем, что Россия сегодня — одна из самых компьютеризированных стран в мире. Причем речь идет не о Руанде, например, или тропической Африке. Мне на днях писала подруга из Базеля, из Швейцарии, у них перебои с интернетом. Во-первых, он везде платный и при этом не дешевый. Я уж молчу про Палестину, где на 10 человек один компьютер, или тропическую Африку. Второе – отнюдь не все хотят регистрироваться так, чтобы их данные попадали в какие-то базы, особенно в базы другого государства. И это не все. У африканцев, например, паспорта перьевой ручкой заполнены. Наш МИД эти паспорта не воспринимает. А у них это в порядке вещей! Половина Сектора Газа имеют паспорта, заполненные от руки. Очень много мелочей, которые сегодня сложно решить, в отличие от советских времен.
— Национальный подготовительный комитет, созданный в России для организации фестиваля, — это монолитная структура или в ней все же было место для жарких споров?
— НПК оказался довольно един во мнениях. Принципиальных споров и разногласий не было. Когда мы избирали Григория Петушкова председателем — это была консенсусная кандидатура. Как для политических, так и для общественных организаций, входящих в национальный подготовительный комитет. Было общее осознание того, что все организационные и содержательные проблемы — едины для всех.
— По нашей информации, на стадии согласования участников Всемирного фестиваля с российскими властями было отказано в прибытии на мероприятие большому количеству людей левых взглядов. Это так?
— Вопреки мнению некоторых — не совсем. У «Молодой гвардии Единой России», по их подсчетам, слетело около 40% делегатов.
— По каким причинам?
— По разным. Отказы Федеральной службы охраны. Отказ от региональных подготовительных комитетов. Если ты — член МГЕР — необязательно, что тебя возьмут по определению. Да, конечно, им оказывалось неформальное, негласное предпочтение, но все же. Как говорится, мы делили апельсин, много нас, а он один. Понятно, что у членов МГЕР было больше шансов поехать за счет регионального бюджета, чем у коммунистов и комсомольцев, но даже этот принцип оказался не абсолютен.
— Раз недовольных так много, почему российские власти приняли ту схему, которая потенциально только увеличила это недовольство?
— Наверное, не учли, что Всемирный фестиваль значительно отличается от внутрироссийских мероприятий, имеет свою специфику, требует множества согласований с главным организатором фестиваля — ВФДМ. Решили сделать так, как проще и привычнее. Ну и соображения безопасности, конечно, сыграли роль, хотелось максимально застраховаться от любых неожиданностей.
— Понятно. А что касается подхода к формированию иностранных делегаций? Какие здесь проблемы?
— Естественно, ВФДМ хотела, чтобы на фестивале были люди левых взглядов и люди, имеющие отношение к ВФДМ. Российская сторона смотрела на это иначе — мы проводим не левый фестиваль, а широкий. В принципе, мы в НПК были согласны с таким подходом. Почему? Агитировать среди своих бессмысленно. Наши люди и так разделяют наши идеи. Гораздо интереснее взять белый лист бумаги и что-то на нем написать. Основная масса делегатов фестиваля — это аполитичная молодежь. Она не то чтобы сторонится политики, ее сознательно ограждают от политики.
— Российские чиновники вообще понимают, какой они проводят фестиваль?
— Они понимают. Но у нас с ними разное понимание. Мне кажется, что наши чиновники исходят из очень вредного и пагубного представления, что наша молодежь ничем не интересуется. Что это поколение с клиповым сознанием, которому нужна исключительно развлекаловка. Это ошибка. Это ставка на сознательную дебилизацию молодежи. И это видно, судя по сформированной на фестивале программе. Акцент был сделан на развлекухе, шоу, зрелищах.
— Это было сделано осознанно?
— Мне кажется, что да.
— Я недавно разговаривал с Борисом Кагарлицким, директором Института глобализации и социальных движений, он высказал следующую мысль. Все те проблемы, которые сегодня есть с организацией фестиваля, — они не из-за злого умысла, а из-за раздолбайства чиновников...
— Да, процентов на 80 так и есть. Это, что называется, косяки исполнения. Люди стараются, считают, что делают во благо. Но у них такое представление о благе. Они считают, что молодежи не нужны острые дискуссии, семинары на политические темы. Считают, что им нужны гонки на квадроциклах, бизнес-тренинги и тренинги личнoстнoгo роста. Однако фестиваль традиционно был мероприятием общественно-политическим, таким он и остается, иначе нет смысла его проводить.
— Сколько было потрачено на фестиваль денег? Четыре миллиарда рублей или больше? Не многовато ли для молодежной тусовки?
— Когда журналисты меня спрашивают: а не западло ли в условиях экономического кризиса тратить четыре с лишним миллиарда на развлекуху, я отвечаю: да, западло — если исходить из мнения, что это развлекательное мероприятие. А если это содержательное, политическое, интеллектуальное мероприятие, которое приучает думать, размышлять, которое формирует политическую позицию, — тогда наоборот, это небoльшие деньги, и потраченные с пользой. Мне кажется, что приоритеты должны быть расставлены по-другому.
— Тезисно. Какие были выявлены основные проблемы фестиваля на стадии его организации?
— Для меня основная проблема заключается не столько в организации, сколько в различном видении того, каким фестиваль должен быть. В публичную плоскость вырвался один скандал. Он связан с делегацией Израиля. ВФДМ проявила принципиальность и выступила с ультиматумом: аккредитована будет только та делегация, которую признает ВФДМ — делегация израильских коммунистов. А российская сторона пригласила на фестиваль правых сионистов типа партии «Ликуд», исходя из принципа широкого участия. Это было очень близоруко даже с точки зрения безопасности. Нет гарантий, что израильские левые и израильские правые не вступят в активное противостояние на мероприятии. И это не считая огромного пула ближневосточных и арабских левых делегаций, для которых Израиль является агрессором, оккупантом. Почесав репу, наши чиновники вроде как согласились правых израильтян развести по региональным программам, не допуская на сам фестиваль. Посмотрим.
— Чего не удалось сделать при подготовке XIX фестиваля молодежи и студентов?
— Интегрировать в одну две программы — ВФДМ и российского НПК и российского правительства, преодолеть разницу в подходах. Проблема в идеологии. На фестивале Россия предлагает молодежи тренинги личностного роста, достижения процветания и индивидуального успеха.
— Не совсем левая повестка, соглашусь... В качестве выступающих были заявлены Герман Греф (председатель Сбербанка), Алексей Кудрин (экс-министр финансов РФ)...
— Да. Еще Вексельберг и другие представители oлигархата, хозяева естественных монополий. Притом что они сделали взносы в бюджет фестиваля, многие делегаты от наших и зарубежных левых вынуждены ехать в Сочи за свой счет, а вовсе не за счет спонсорских средств Газпрома.
— 10 октября я ходил на пресс-конференцию рабочей группы Совета Федерации по взаимодействию с организаторами XIX Всемирного фестиваля молодежи и студентов. На этой встрече сенатор Вячеслав Тимченко заявил, что если отсев потенциальных участников и происходил, то не по политическим мотивам, а из соображений безопасности. Вы разделяете эту точку зрения?
— (смеётся) Прямой корреляции, конечно, здесь нет. Все-таки отказали и разным представителям лоялистских организаций — и МГЕР, и юным жириновцам, и т.д. Но, естественно, надо понимать — если ты — оппозиционер, то у тебя шансов быть выкинутым больше.
— Да уж. Хоть какие-то есть положительные истории во всем этом хаосе и беспорядке?
— Вы знаете, да. Я благодарна той же самой дирекции по подготовке и проведению фестиваля за то, что помогли мне отстоять одного нижегородского комсомольца, активного участника фестивального и молодежного движения. Его зарубили. За что — непонятно. В итоге дирекция очень сильно помогла, его аккредитовали, он уже в Сочи, готовится к мероприятию.
— Но это исключение из правил, как я понимаю.
— Да. Однако за каждым таким исключением стоит одно большое человеческое счастье.
— Последний вопрос. Что Всемирный фестиваль молодежи и студентов должен после себя оставить?
— Для меня фестиваль прежде всего вещь материальная, овеществленная человеческая память. Нужно, чтобы можно было что-то внукам показать. То, что после этого фестиваля ничего не останется, кроме ветровок с логотипом, — это очень плохо. Издательская программа не утверждена — ни альбомов, ни брошюр, ни справочников, ни символов фестиваля, как я понимаю, ничего этого не будет. В чем правительство не право? В том, что оно не видит, что у молодежи есть общественный и гражданский запрос. Власти убедили себя в том, что молодежи подавай только развлекаловку и тусовку. На самом деле это уже давно не так.
