18+
Более 18,5 тысячи гектаров леса горит в Иркутской области. Корреспонденты Daily Storm побывали в самых удаленных уголках России и узнали, как тушат пожары в дикой тайге высотой в шестиэтажный дом.
Бог любит вас
Аэродром сибирского поселка Качуг затерялся среди сопок на краю прибайкальских степей. Сразу за ним на север берет начало могучая безмолвная тайга. Вечереет. Но жара не спадает. Температура под 40. В тени березок и сосен прячутся от жгучего солнца и мошкары несколько мужчин в желто-зеленых спецовках.
— Скоро?
— Да кто его знает? Должны были два часа назад вылететь.
В тишину безоблачного неба скромно вкатывается легкий, еле уловимый рокот. Видавший виды бензозаправщик выруливает на взлетку. Звук усиливается — так и есть, летит вертушка. Натруженный, словно уставший, Ми-8 касается земли, пилот глушит двигатель. Мужчины оживляются. Невесть откуда появляются рюкзаки, баулы, инструмент, мешки с продуктами. Весь этот скарб закидывается в подкативший грузовой уазик. Группа направляется пешком к вертолету. На куртках и футболках молодых людей блестит надпись «Авиалесоохрана».
Погрузка длится минут пять. Вещи в салоне, топливо в баках.
— От винта!
Пилот механическим, отработанным движением толкает несколько переключателей и тумблеров наверх, винты начинают карусель. Под колесами плывет разбитая бетонка. Отрыв. Через пару минут за иллюминаторами зеленеют острые макушки сибирских елей, пихт, сосен. Где-то позади остается выложенная камнями на склоне горы надпись — «Бог любит вас». Винтокрылая машина берет курс на северо-восток.
Внутри перегруженной вертушки — молчание, да и как тут поговорить? Уши закладывает от рева двигателя. На лицах пассажиров - спокойствие и сосредоточенность, каждый думает о чем-то своем. Восемь человек — восемь мыслей. Десантники «Авиалесоохраны» готовятся высадиться в непролазной дремучей чаще Байкало-Ленского заповедника. До прожорливого лесного пожара 1 час 20 минут лета. Есть время насладиться настоящим безлюдным сибирским пейзажем.
В салоне появляется чуть уловимый запах дыма. Все как один выглядывают в распахнутые настежь иллюминаторы. Там, внизу, выбрасывая черные и белые облака гари, ширится пожарище. За ним еще одно, и дальше, и еще. Человек, увидевший большой таежный огонь впервые, только и способен, что выдавить из себя междометия вроде «ах» или «ох», а дальше пару слов «без падежей». Зрелище напоминает не то начало извержения вулкана, не то последствия ковровой бомбардировки. Белесый дым, клубясь, выстраивается в столб высотой 200-300 метров. Размеренно переливается, показывает все свои оттенки серого, словно играет. Набирает мощь и обьем.
Десантники видят такие лесные апокалипсисы регулярно. Каждый из них внимательно рассматривает пожар с профессиональной точки зрения. Прикидывает, как быстрее и удобнее укротить огонь. Летчик-наблюдатель ищет подходящую для приземления площадку. Есть такая! Марь — заросшая мелким кустарником и карликовой березой. Ветки стелются по земле под напором винта. Через пару мгновений крепкие руки десантников разгружают вертушку. Еще пара минут, и машина вновь взмывает в воздух, оставляя группу один на один с дикой сибирской тайгой. GPS показывает координаты: мы где-то в 30 километрах западнее Байкала. Здесь нет ни населенных пунктов, ни дорог, ни даже охотничьих зимовий. Только девственный величественный лес.
Сказать, что место, где в этот раз выпало работать группе из Железногорска-Илимского, небольшого городка на севере Иркутской области, живописное — не сказать ничего. Вертолет оставил команду между сопок. Настоящая находка для режиссеров — здесь можно снимать фильмы хоть про фашистов, хоть про викингов. Сюда хоть завтра приглашай Ди Каприо для второй части «Выжившего». Но для начала десантникам надо потушить бегущее по макушкам деревьев пламя. И задача у них посложнее, чем у героя голливудского блокбастера: и самим надо выжить, и тайгу спасти.
Сначала нужно выбрать место для лагеря. Как говорят сами лесные пожарные — затабориться. Поставить палатки, оборудовать костровище, завести мотопомпу и заполнить пожарные резервуары водой. Именно поэтому место по возможности выбирают около рек и ручьев. Вода в лесу — страшный дефицит. Но в этот раз повезло — табор ставят на ручье, который через 50 метров впадает в быструю кристально чистую речку. Не придется ходить несколько километров, как часто бывает, чтобы набрать пару ведер для ужина.
Несколько человек идут в разведку — оценить обстановку. Через три-четыре часа есть оперативная картина пожара. Ситуация — хуже и придумать сложно. На восточной сопке, до которой километра полтора, пожар по мху и бурелому уходит на юг. На западной сопке, в 300 метрах от табора, то тут то там факелами вспыхивают отдельные деревья. Их называют свечками. Огонь взмывает вверх по хвое до самой макушки за несколько секунд. Прямая угроза верхового пожара. Если поднимется ветер, пламя может переброситься через реку, окружить лагерь, и тогда придется спасать себя, а не лес.
Что дело плохо, подтверждает и инструктор второй десантной группы, что высадилась рядом на пару часов раньше. Две сопки в огне, два направления и всего 18 человек, чтобы остановить пламя.
Темнеет. Жара сходит на нет. На термометре ночью градусов 17-18. Выходить в непролазную темень смысла нет. До утра пожар замирает, укутывая табор едкой дымкой. Погода дает десантникам несколько часов. План действий на завтра расписан и лагерь погружается в сон. А по всей западной сопке маленькими красными огоньками потрескивают угли остывающих очагов.
Выход
— Подъем! Подъем! Хватит спать!
Прохлада и крики таборного будят команду. Из палаток, присыпанных долетевшим с сопки пеплом, показываются заспанные лица. Площадку плотно окутала дымовая завеса. На часах 06:00, но солнце из-за леса уже лениво крадется вверх. В большом котелке кипят ароматные «таежные пельмени» — так десантники в шутку называют макароны с тушенкой. На столе огромная миска с салатом из помидоров и огурцов. Завтрак минут 10 — любоваться красотами некогда. Бойцы облачаются в «энцефалитки», спецовки, пропитанные составом против комаров и клещей. Последние приготовления, проверка инструмента, и группа из семи человек выдвигается в сторону восточного хребта. Таборный остается — нужно и ужин приготовить, и в случае чего отбить лагерь от огня при помощи помпы.
Когда здесь в последний раз ступала нога человека и ступала ли вообще — не знает никто. Место глухое, непролазное. Ходить по тайге даже налегке — задача не из простых, а каждый из десантников еще и нагружен инструментом. За плечами РЛО — ранцевый лесной огнетушитель, в нем 20 литров воды. В руках — лопаты, топоры. Пильщик несет бензопилу и запас топлива к ней. А еще нужно взять полноценный обед на семь персон, котелки, посуду и прочую мелочовку.
Группа растягивается длинной змейкой. Идут практически след в след. Первым — инструктор, командир группы. Он выбирает направление, постоянно сверяя координаты при помощи GPS-навигатора. Но хитрое устройство не показывает, где лучше обойти буреломы, завалы и форсировать мелкие ручейки. С этой задачей инструктор справляется сам. Иногда встречаются звериные тропы, по ним идти чуть легче, но даже эти дорожки сам черт отказался мерить кочергой. Слишком они непролазны. Чуть зазеваешься — упадешь, громко чертыхаясь.
Ветки хлещут по лицу, ноги при каждом шаге цепляются за кустарник и траву. Температура воздуха упрямо ползет вверх. Душно. Уже через 10 минут после старта пот льет градом, застилая глаза. Платки и бейсболки под касками — мокрые насквозь. Каждые 15-20 минут небольшой привал — сделать пару глотков воды, поправить амуницию. Вода здесь на вес золота. Неизвестно, найдешь ли ты ее дальше. Обозначенные на подробных картах ручейки и болотца от 40-градусной жары пересыхают.
Чем ближе к пожарищу — тем больше дыма. Он нещадно жжет слизистую при каждом вдохе. От быстрого темпа ходьбы и угарного газа хочется дышать чаще и чаще. Комары и мошка лезут в глаза. Сибирский гнус — притча во языцех. Но тут надоедливых кровососущих так много, что их можно черпать ложкой. Спасают только плотные спецовки, мелкие москитные сетки и железное самообладание.
Отжиг
Через час с небольшим группа выходит к краю пожара на склоне сопки. Сухая, как порох, лесная подстилка активно тлеет и дымит. Открытого огня не так много. Вьется огонек на прогоревших поваленных стволах и у оголенных корневищ. Но через пару часов жара пробьет отметку 40 градусов и тайга вспыхнет. Инструктор группы Александр принимает решение прокопать минерализованную полосу. Попросту канаву глубиной в один штык лопаты, шириной в два. Если пожар пойдет в этом направлении с новой силой, десантники начнут отжиг.
Отжиг — это встречная стена огня, направленная от минполосы в сторону лесного пожара. Она выжигает всю сухую подстилку — основное топливо. Это самый действенный прием тушения и единственный способ остановить самый страшный, верховой, пожар. Какими бы ни были скорость горения и ширина фронта, когда пламя дойдет до пепелища, оставленного отжигом, — оно потухнет. Дальше гореть уже будет нечему. Главное — успеть прокопать минполосу нужной длины. Если десантники не успеют прорыть хотя бы 10 метров — огонь уйдет дальше и все труды будут напрасны. Именно поэтому группа сначала работает головой, а уже только потом лопатой.
Инструкторов «Авиалесоохраны» можно сравнить с офицерами из генерального штаба. Их работа — выбор тактики тушения — похожа на рекогносцировку перед боем. Они досконально продумывают, где и как встретить противника. Только принимают решения они не в уютных кабинетах, а в задымленной тайге, у кромки пожарища.
Перед тем как прокопать минполосу, изучают все факторы: температуру, направление ветра, состав леса и лесной подстилки, фронт пожара и прочее. Знание — сила. Порой одна группа из 8-10 десантников «Авиалесоохраны» может отжигом остановить огонь, с которым не справился и десяток пожарных самолетов, и пара сотен крепких мужиков с лопатами и помпами.
Применение авиации, а именно самолетов Бе-200, при тушении тайги выглядит эффектно и помогает эффективно только в новостных сюжетах. На деле же летчики чаще вредят, чем помогают сбить пламя. Тонны воды, сброшенные на плотно растущий лес, ломают и валят деревья, но не в состоянии потушить сильный огонь. Отступив на считаные минуты, пламя возвращается и разгорается с новой силой, пожирая упавшие деревья. Авиация эффективна, когда горит кустарник или редкий лес. В тайге же лучшее средство — отжиг, но не все это понимают.
В 2010 году, когда лесные пожары бушевали в Нижегородской области, 15 бойцов «Авиалесоохраны» перекинули на спасение трех окруженных верховым огнем деревень. До этого ни авиация, ни наземная техника, ни спасатели не могли остановить пламя. Начали «отжигать» в самый последний момент. Местные бабы схватились за вилы.
— Гады, вы не тушить, а только вредить приехали!
Еле отбились. Сначала от баб, потом от верхового пожара. Ни одного здания в деревнях не пострадало. Потом местные жители подходили к насквозь прокопченным, падающим с ног от усталости десантникам и извинялись. Благодарили. Плакали.
Десантники словно играют с огнем на опережение. Лучше отжечь и уничтожить пару гектаров тайги, чем пропустить фронт и потерять потом десятки, а то и сотни. Некоторые инструкторы с таким азартом погружаются в тушение лесов, словно их противник не стихия, а что-то живое.
— Иногда не успеваешь совсем чуть-чуть, какие-нибудь 10-15 метров прокопать, и он вырывается. И тогда все было зря. В таких случаях хочется, чтобы пожар был живым — встретил бы — морду набил, — шутит здоровенный инструктор Сергей. Он работает в Байкало-Ленском заповеднике со второй группой десантников.
В искусстве тушения пожаров, как и в военном деле, почти все решают два важнейших фактора: пространство и время. Кто успел, тот и съел, и никакой лирики.
Минполоса длиной почти три километра закончена к концу дня. Пора приступать к отжигу, но вмешивается погода. Проливной дождь обрушивается на сопку. Осадков здесь не было уже больше недели. Льет около часа. Десантники, мокрые насквозь, но довольные возвращаются в лагерь. В ближайшие сутки сильного расширения площади пожара ждать не стоит.
Хиросима
Дождь накануне сделал свое дело — прибил огонь к земле и не дал ему расшириться. Но у десантников-пожарных дел еще невпроворот. Пара жарких дней, и пожар вновь наберет силу. Нельзя упустить это время. Чтобы не оставить противнику шансов, нужно пройти вдоль всей кромки пепелища, потушить все тлеющие головешки, окопать и засыпать землей оставшиеся маленькие очаги.
Без остановки работает пильщик, рассекая дымящиеся поваленные деревья. Загорелые руки десантников раскидывают поленья в разные стороны. Что уже горело — летит обратно на пепелище, что не успело — отбрасывается на еще прибитую росой траву. Где завершена обработка кромки — пожар не возобновится, значит, можно спрогнозировать его возможное направление в будущем и полностью локализовать даже малыми силами. После дня, проведенного на пожарище, желто-зеленые спецовки окрашиваются в черный угольный цвет.
В лагере группу ожидает сразу несколько сюрпризов. Таборный на ужин приготовил борщ и жареную картошку с салом. В условиях дикой тайги эти блюда кажутся настоящими деликатесами. Скоропортящиеся продукты хранят либо в ручье, либо под толстым слоем водянистого мха. Все сохраняется не хуже, чем дома в холодильнике.
Иногда, на крупных пожарах, группы сидят безвылазно месяцами. Продукты сбрасывают с самолета. Если нет летной погоды — таборные пекут хлеб сами, в специально построенных из речных камней печках. У каждого, кто остается на таборе (все дежурят по очереди), есть свои рецепты.
Ветеран «Авиалесоохраны», которого все уважительно называют Петрович, знает, как приготовить десятки разнообразных блюд практически из ничего. Например, салат из вермишели быстрого приготовления. На две упаковки копеечных китайских макарон уходит пакет майонеза, головка чеснока и луковица. Дальше можно добавлять любые овощи, которые есть под рукой. Затем нужно поставить миску на солнце или к костру и помешивать каждый час. Через четыре часа салат «Рабоче-крестьянский» готов. Десантники говорят, что очень вкусно.
Но Петровича ценят не только за его кулинарные способности и искрометный юмор. В «Авиалесоохране» он с середины 80-х, раньше был парашютистом. За плечами под 1000 прыжков, из них 86 на лес без заранее подготовленной площадки. Сейчас он работает в группе десантников (парашютисты прыгают на пожар с парашютом из самолетов, десантники спускаются по специальным канатам или высаживаются с вертолетов). Петрович знает о тушении лесных пожаров все… и, наверное, даже немного больше.
Второй сюрприз оказался не таким приятным, как борщ. Жара сделала свое дело. Дымящаяся вторые сутки западная сопка взорвалась верховым пожаром. Пламя стало прыгать по верхушкам сразу в двух местах. Сначала одно дерево, потом второе, третье. Пожарище ширилось в геометрической прогрессии.
Минимальная скорость верхового пожара — 50 метров в минуту. Были случаи, когда при шквалистом ветре огонь распространялся быстрее пожарной машины, идущей со скоростью 80 километров в час. Каким бы ни был прекрасным ужин, всем вдруг стало не до него. Лагерь от сопки отделяло метров 300, не больше. Сухая марь с мелким кустарником и мхом и речка шириной восемь метров. Перешагнуть такое расстояние пожар может за считанные мгновения.
Заработала помпа, десантники наполнили ранцы водой и приготовились отбивать табор. Две стены огня разогнались по сопке навстречу друг другу и к ее вершине. Жаром припекает даже из-за реки. В воздухе повис протяжный гул — огонь всасывает воздух словно насосом. Если человек или животное попадает между верховыми пожарами, то смерть наступает от удушья — кислород сгорает мгновенно, еще до того, как огонь доберется до тела. Пожарища столкнулись и поглотили друг друга. Небо заволокло черно-белым дымом.
При большой скорости столкновения двух верховых в небо вырывается сгусток смога и на некоторое время замирает в форме шара. Поэтому лесные пожарные называют это явление Хиросимой — огромное количество тепла, и дым, похожий на ядерный гриб.
Огонь сошел на нет так же быстро, как и появился. Десантников, что стояли на другом берегу реки, присыпало пеплом сосен и лиственниц. Пожар убежал на противоположную сторону сопки.
«Молоко»
Новое утро — новое испытание. Повышенное атмосферное давление прижало дым и туман к земле. Видимость пять-семь метров, не больше. Запрет выходить из лагеря в одиночку уже не кажется излишней предосторожностью. Заплутать можно на ровном месте, в 100 метрах от табора. Даже на оклик товарищей полагаться нельзя. Плотный туман так искажает звуки, что трудно понять, откуда тебя позвали. Но нет худа без добра. Лучи утреннего солнца не могут пробиться сквозь пелену этого смога. Поэтому вместо ожидаемых 40 в воздухе приятные 25. И все же минусов гораздо больше, чем плюсов. Работать в «молоке», как говорят пожарные — значит работать наощупь.
В прошлом году группа десантников высадилась для тушения трех дымовых точек. Задание как задание, ничего особенного. Но аномальная жара не оставила шансов. Три разрозненных пожара объединились в один и окружили табор группы. Небо заволокло густым дымом. В таких условиях перестает работать авиация. В таких условиях спасение только в твоих руках.
Помпа работает практически круглосуточно. Бойцы отбивают кусок земли 100 на 100 метров. Хорошо, что ручей не пересох. Без воды шансов бы не было совсем. Видимость два-три метра. Дышать нечем. Сутки, двое, трое… От угарного газа кружится и болит голова. Не помогают ни респиратор, ни смоченная водой марлевая повязка. По ночам группа исходит тяжелым непрекращающимся кашлем. Сколько это еще продолжится? Чтобы глотнуть свежего воздуха, десантники засовывают головы в мягкий влажный мох. Два-три вдоха и опять тушить подступающий огонь, опять дышать гарью, опять биться за табор.
Дымовая завеса развеялась только через две недели. 14 дней пожар угрожал уничтожить группу. 14 дней десантники были отрезаны от мира и предоставлены сами себе. На 15-й их забрал вертолет. С маленького зеленого островка, который они спасли. Вокруг ширилась только черно-пепельная гарь. Есть что вспомнить. Но сколько таких ситуаций еще впереди?
***
Вертушка пришла только к исходу шестых суток. Удачно сложились все факторы: и небо чистое, и два пожара рядом с табором были остановлены. Тяжеленные баулы полетели в салон. Инструктор группы Александр получил новое задание — в 10 километрах на запад обнаружены две дымовые точки. Если отработать быстро — можно задушить их в зародыше. Опять винты надсадно бьют по ушам. Опять восемь мужчин молча смотрят в иллюминаторы. Внизу то, что осталось от строевого леса. Выжженное место, которое еще неделю назад радовала глаз своим вечнозеленым величием. О чем думают десантники сейчас? Может быть о доме и младшей сестренке, которой уже пора в первый класс? Или о том что встретят октябрь в тайге, коченея по утрам от злых сибирских -20 мороза? А может быть, о том, что все плоды их работы в очередной раз присвоит всем известное, благодаря громкому пиару, министерство? Да мало ли о чем могут думать десантники «Авиалесоохраны», бойцы черно-рыжей тайги?
Фото: © Daily Storm/Олег Михальчук
