18+
Салон-парикмахерская Bead Head находится в захолустном дворе. Внутри цепочка безликих гаражей. Подхожу к тому, что сверху донизу расписан граффити, и упираюсь в табличку «Объект охраняется вневедомственной охраной». Как вскоре выяснится, это фейк. Табличка нужна, чтобы отпугивать пьяных соседей.
Нажимаю на звонок. Кто-то резким толчком открывает дверь и растворяется в полумраке салона. Внутри оживленно: мастера стригут гостей, общаются, смеются. Вокруг ни одного человека в маске и перчатках. Салон Bead Head в период карантина стал местом сбора андеграундной тусовки. Сюда приходят не просто подстричься, но и поразвлечься.
Хозяин Юра просит подождать его в чиллаут-зоне и спускается обедать в подсобку. Следом за ним подтягивается персонал. Я оглядываюсь по сторонам. Стены увешаны картинами, табличками и инсталляциями. Напротив постер, стилизованный под советский: «Даже теряя человеческий облик, выдерживай стиль».
Несмотря на то что Юре за 30, он выглядит как подросток. Узкие джинсы, футболка, кроссы, подведенные глаза и сколотый передний зуб. Он наносит фиолетовую краску на волосы гостье и отвечает на мои вопросы: «Поначалу мы посетителям дезинфицировали руки, меряли температуру и так далее. Сейчас все вокруг стали забивать хрен, так как ничего не меняется».
К тому моменту, как объявили карантин, Юра переехал из съемной квартиры в свой салон. Несмотря на то что парикмахерская официально закрыта, он продолжает принимать клиентов. «Если честно, я являюсь самым большим примером сознательного гражданина. Я из этого помещения за последний месяц выходил четыре-пять раз на расстояние 100 метров. Но запрещать людям ходить к себе в гости я не могу», — рассказывает он.
По его словам, есть уйма факторов, которые противоречат серьезности проблемы. Единственный его знакомый, заболевший коронавирусом, — врач из уфимской больницы. Ее пару дней продержали на карантине, после чего она вернулась на работу. Знакомые из Америки подтверждают мысли Юры: «Никого из зараженных они не видели. Только торчки героиновые на улицах мрут больше обычного, а так все по-старому».
«Все устали и хотят быть красивыми»
Пока Юра стрижет и красит клиентов, я знакомлюсь с администратором Леей. У девушки пепельно-розовые волосы, желтые ресницы и колечко в носу. Она размышляет, как изменилась работа салона с приходом вируса: «Каждый день выходят новости из непроверенных источников. Люди напуганы и по большей части боятся выходить из дома. Если с самого начала вообще никого не было, то сейчас второй день подряд приходят клиенты. Видимо, все устали и хотят быть красивыми».
Я прошу Лею провести экскурсию по салону. Первый этаж зонирован на несколько частей. Лаборатория для смешивания красок, зона отдыха для гостей и рабочее пространство для мастеров. На втором этаже пустует место маникюрщицы. Когда президент объявил коронавирусные каникулы, она собрала вещи и отправилась в бессрочный отпуск. Другой мастер Эля работает по мере загруженности салона.
По словам администратора Bead Head — это салон-парикмахерская и выставочная площадка в одном лице. «У нас много интересных инсталляций. В основном они делаются по приколу», — Лея указывает рукой на деревяшку в психоделических узорах. Оказывается, это дверь из последней съемной квартиры Юры, которую он захватил с собой во время переезда.
«Большая часть всяких приколюх — это Юрины штучки. Когда есть свободная минута, он мастерит что-то своими руками. Ты лучше у самого Юры поспрашивай, он много интересных историй знает», — рекомендует она.
Обращаюсь к Юре: «Есть в салоне какие-нибудь артефакты с историей?» Он ненадолго оставляет клиентку и ведет меня к кофейному столику. «Этот стол сделан из дорожного знака, который девочка с шизофренией ***** [украла] на улице и притащила ко мне домой. В конце концов, он пролежал у меня больше полугода. Я решил, что выкидывать его будет кощунством и сделал из него столик», — несколько буднично рассказывает он.
«Вот лампа-колесо. Она сделана из передней части велосипеда Бугатти 1958 года, на котором немецкий турист проехал всю Европу. Когда он добрался до России, его велосипед украли. В итоге этот чудо-воришка попал под троллейбус. Это единственная часть, которая уцелела. Из нее мой знакомый художник сделал инсталляцию», — не без гордости презентует Юра очередной арт-объект.
Две массивные колонки, из которых раздается техно, завалены фаллоимитаторами. «Зачем так много?» — спрашиваю. «Как-то очень давно мне знакомый подарил вон тот самый большой. Он долгое время был открывашкой. Я его поставил на рабочее место ради прикола. И мне стали клиенты дарить фаллосы из различных стран, городов и веб-студий... это касается резиновых», — добавляет он.
Самая впечатляющая инсталляция — болгарка с пучками волос, а на ее фоне фотографии с рассеченным черепом. Юра рассказывает: однажды они попробовали подстричь инструментом друга. За доли секунды распилили ему голову и вызывали скорую. Фельдшерам они сказали, что друг упал со стула. Те, конечно, не поверили. Он отвлекается на клиентку, заботливо поправляя аппарат для сушки волос: «Тебе не горячо?»
«Гостей стало на 70% меньше»
Еще за неделю до объявления карантина Юру посетила мысль, что работать в прежнем темпе Bead Head не сможет. «Я тогда сказал хозяину: «Есть подозрение, что апрель месяц будет очень тяжелым и сосать *** самостоятельно я не готов, поэтому я предлагаю разделить мою участь». После этого мы сошлись на том, что за март я ему заплачу полностью, а дальше будем ждать и надеяться, что апрель не принесет плохих новостей».
Когда президент объявил первую неделю каникул, Юра вместо полной суммы отправил собственнику одну треть. Посыпались гневные звонки и сообщения в духе: «Какого хрена, ты же обещал заплатить?!» — «Обещать обещал, но тут ситуация совершенно от меня не зависящая. Мы договорились, что будем и дальше дарить друг другу радость. Пока я по бартеру стригу бесплатно его подружку», — рассказывает он.
«Я топлю за то, чтобы вообще не платить, но зная его, думаю, есть вариант, что недели через две он скажет, что передумал и ждет деньги за апрель. Но выход всегда есть. И я думаю, что комплименты в духе «ты же считаешь себя благополучным дальновидным бизнесменом» в очередной раз сыграют мне на руку и он подумает о будущем», — размышляет Юра, не отрываясь от покраски посетительницы.
«Гостей стало на 70% меньше. Само собой все, что приходит, позволяет лишь оплачивать свое веселье без каких-либо дел, связанных с развитием. Когда ты в месяц получаешь 200 тысяч, ты можешь вложиться в оборудование и косметику. Сейчас такой возможности нет. Я понимаю, что если бы я снимал квартиру, у меня бы не хватало денег на все и сразу. Сейчас, поскольку я живу здесь, я могу себе это позволить», — добавляет он.
«Хозяин собирался строить здесь притон»
Подпольной парикмахерская стала задолго до объявления карантина. Юра въехал в помещение из двух совмещенных гаражей. По документам один из них принадлежит государству, другой — собственнику. Этот гараж администрация города подарила инвалиду в 90-х по социальной программе. Тот обменял его то ли на сиделку, то ли на койко-место в больнице. Так у помещения появился новый владелец, которого Юра знал лично.
Еще одна фишка помещения — самовольно захваченное бомбоубежище, переоборудованное Юрой в подсобку. «Вход в бомбоубежище прорубил из гаража хозяин. Мы его облагородили. Заделали выход в остальные бомбоубежища, которые распространяются на весь центр города». «То есть если начнется война, то вы выживете?» — интересуюсь. «Ну, если росгвардейцы начнут нас бомбить гранатами по 1600 рублей, думаю, что вполне», — отшучивается он.
Юра въехал в гараж в конце 2018-го с условием, что будет платить аренду 60 тысяч в месяц. «Коммуналку я не плачу, потому что здесь все леваком проведено. У хозяина есть связи с администрацией района, он платит какие-то деньги и поэтому его никто не проверяет», — рассказывает он. За месяц Юра сломал все до кирпичей и вместе с друзьями сделал за свой счет ремонт.
«23 декабря была пьянка в честь открытия. Здесь были голые стены, не было картин и других антуражных вещичек. Все со временем тащилось и дарилось. Хозяин здесь собирался строить притон, но я договорился на аренду помещения и существую здесь, как человек, который занимается развитием в парикмахерском искусстве… саморазвитием», — его рот кривится в ухмылке.
На мой вопрос о том, не беспокоят ли Bead Head налоговики, полиция или соседи, он внезапно вспоминает: «Я тут одному человеку дверью пальцы отрубил. Они у него остались висеть на сухожилиях. За дверью оказалось три невменяемых человека, уже не первый день бодрствующих. Они были уверены, что здесь находится их подружка. Они вломились и хотели обыскать помещение. В процессе перетягивания я захлопнул дверь вместе со всей пятерней...»
На протяжении двух недель Юре было страшно выходить из дома в темное время суток, потому что через день на улице его поджидали люди. Потом по просьбе пострадавшего в дело вмешалась полиция. Чем закончилась история, он так и не дорассказал, но добавил другую деталь: «У нас тут еще есть бравые ребята с Северного Кавказа, они прикрывают нашу жопу в случае чего и приезжают они гораздо быстрее, чем полиция и охрана».
По словам Юры, район, в котором он арендует помещение, не самый благополучный. «Такое ощущение, что за светофором цивилизация кончается и всех, кто помер в 90-е, просто перевезли сюда. Основная опасность исходит от них. Налоговикам с нас взять нечего. Мы не обслуживаем клиентов, мы не берем деньги ни с кого. Никакой коммерческой деятельности официально не ведется», — подытоживает он.
«Работы стало меньше, а тусовок больше»
Пока Юра рассказывает о тяготах управления салоном, в Bead Head подтягиваются два его друга-панка. «А у этих двух спроси, какого хрена они тут постоянно зависают», — шутливо предлагает он. Ребята садятся на диван и открывают пиво.
Я спрашиваю, давно ли они знакомы с хозяином. Парень с желтым ирокезом представляется Игорем: «Мы вместе с Димой работали в одном баре, там же, где была Юрина студия. Одна половина была парикмахерской, другая — баром, и они тесно контактировали друг с другом на протяжении всего дня. Так мы и сдружились».
Предварительно уточнив, не работаю ли я копом, в разговор вступает Дима: «Я здесь оказался из-за карантина, так как это единственное место, куда можно прийти и православно тусануть. Закрыты все бары, а я большой любитель походить по барам. Работы просто стало меньше, а тусовок больше. Раньше я не бывал здесь каждый день, я приходил дай бог раз в месяц. А сейчас... из 28 дней дня 22 я провел здесь».
Дима меняется в лице: «Мне кажется, я переболел коронавирусом. Была похожая по симптоматике штука еще в декабре... На самом деле мы не особо боимся заболеть. Мне кажется, что я переболел уже не раз, наверное. Если я почувствую, что прямо ***, я сяду на самоизоляцию». Он садится на пол, и я замечаю на его запястье татуировку с надписью «Жги».
Я спрашиваю у ребят, знают ли они кого-то, кто переболел коронавирусом. Игорь иронизирует: «Я читал, что у жены друга есть подруга, а у той подруги друг, у которого есть кто-то там еще, и он, возможно, заболел, а может даже умер». Подключается Дима: «Что у Юры, что у меня есть врачи, которые работают в больницах. Они говорят, что все спокойно. Есть ребята, которых привозят, но нет такого ажиотажа, из-за которого строят отдельные комплексы».
Выясняется, что один комплекс под нужды зараженных коронавирусом все-таки переоборудовали. У Игоря есть люди, которые работают на стройке. Я перевожу тему для разговора: «Какие-нибудь подарки приносили в Bead Head?» Дима оживляется и достает с полки потрепанную книжку: «Исцеляющие советы Ванги — это мой подарок! Раньше она в туалете лежала, поэтому тут не хватает страниц».
Ребята смеются. Я предлагаю погадать по книге. Называю страницу и абзац, в надежде, что мне выпадет пророческий абзац на тему коронавирусного апокалипсиса. Вместо этого попадается рецепт капустного салата, который помогает от желудочных расстройств.
Юра заканчивает стричь последнего клиента и заговорщицки зовет ребят в подсобку. Сегодня в Bead Head намечается очередная вечеринка. Я выхожу из салона во внешний мир и по дороге в метро встречаю привычных прохожих в масках.
