18+
От Белорусского вокзала через рамки металлодетекторов на Тверскую выплескивается из метро поток людей. Их тут же встречает репортерская братия. Первые сюжеты по ТВ с портретами родственников появляются именно отсюда. Поговорить о своем героическом предке готов, наверное, каждый. К кому не подходят с микрофоном, все останавливаются и долго-долго рассказывают историю жизни человека, который добыл для нас мирное небо.
В полдень возле вокзала просторно. До шествия «Бессмертного полка» еще три часа. Широкая улица целиком во власти демонстрантов. Люди несут свою родовую память. Гордо. Стараются поднять портрет повыше. Чтобы человек на нем сам мог все увидеть. Кто на самодельной деревянной табличке, кто на купленном в магазине пластиковом наборе, специально выпускающемся к 9 Мая. Они смотрят. И кажется, что это совершенно другие люди. Они выглядели иначе, смотрели иначе, и, наверное, были лучше нас. Так кажется. От этого ощущения не получается увернуться. Они прожили такое, что я видел только в кино. Мы не были знакомы, но они сражались именно за меня. За всех нас. Хорошо, что мы можем встретиться теперь.
На улице тепло, и не только от майского солнца. От песен, от улыбок, от горячей солдатской каши и общего чувства единения. Портреты тех, кого уже нет, несут и дети, и старики, и россияне, и иностранцы. Мы несем. Все вместе. И даже о тех, кто идет без портрета, тоже можно сказать «мы», потому что у них портрет в сердце. Случайных людей тут нет. Это очень приятно — быть вместе. Когда по улице пролетает первое «ура!», захватывает дух. Громко, как на стадионе. Тысячи голосов слились в один. Завораживает.
Через каждые сто метров, а то и меньше, на Тверской стоят волонтеры. Молодые девушки и парни раздают воду, флаги, георгиевские ленты и просто поздравления с праздником. Возле двух подружек-волонтеров взвод МЧС переходит на строевой шаг и равняется на девушек, те смеются и машут в ответ. Я невольно втягиваюсь в этот весенний праздник. Взгляд начинает выдергивать из толпы интересные ракурсы для фотографий.
Помните свой первый парад Победы? Наверняка вы смотрели его по телевизору 9 Мая. Ощущения были острыми. Буквально все восхищало. Такой размах! И так хотелось туда, на трибуны, поближе к технике и красивым шеренгам. Потом со временем это желание трансформировалось в понимание. Какой подвиг совершил народ и чего это стоило. Детям, воспитанным на фильмах о войне, у кого остались дедушки и бабушки, прошедшие фронт, плен, голод -— это понимание давалось, наверное, легче. Прошедшие войну рассказывали о ней скупо и неохотно, но в их глазах навсегда остался след Великой Отечественной. Это наследие они передали нам.
А потом их не стало. И мы начали выходить 9 Мая на улицы родных городов и поздравлять ветеранов. Сначала я хотел написать слово «чужих», но какие же они «чужие» — свои они. Мы поздравляем своих. Каждого, кого встретишь. Мы говорим им: «Спасибо». Мы плачем, и они плачут, и улыбаются. Праздник улыбок сквозь слезы. Очень хочется сказать всем им, что мы помним, искренне благодарны и ничего не забудем.
Ближе к Кремлю народа на Тверской становится все больше. Тут уже стоят не только волонтеры, но и полицейские и даже ОМОН. Смотрят сурово. Правда, эти суровые взгляды не помешали появиться на Пушкинской площади торговцам военной атрибутикой. Пилотки по 300. Флаги по 200. Покупайте, молодые люди, недорого. Это немного раздражает. Уж не знаю почему, но неприятно. Такое ощущение, что тебе в пробке зарядку предлагают купить. Впрочем, чего только в московских пробках не предлагают.
Дальше идти становится все труднее. Люди с музыкальными инструментами организуются в группы и устраивают импровизированные концерты. Из громкоговорителей тоже несется музыка. Очередь за армейской кашей становится все длинней.
Мы с фотографом выходим на тротуар. Он перекрыт для движения пешеходов. Тут стоит ограждение, и полицейский по рации сообщает, что люди на проезжей части уже не помещаются. «Ура» стало звучать чаще. Но пройти на штурм Красной площади еще нельзя. До старта шествия «Бессмертного полка» около часа. Мы решаем свернуть в сторону и добраться до Большого театра. Туда по традиции приходят ветераны, которые были на трибунах во время парада. Хочется их увидеть.
Но пробиться к театру, кажется, под силу только журналистам. Все перекрыто. Только ты отступаешь от праздничных маршрутов — сталкиваешься с действительностью. Люди не понимают, куда идти и как им попасть куда нужно. Полиция не особо расторопно реагирует на вопросы и обычно отправляет на соседнюю улицу. Там, оказывается, тоже проход закрыт. Рамки металлодетекторов работают только на станциях метро «Белорусская» и «Маяковская». В районе метро «Лубянка» они открываются гораздо позднее — в шесть часов вечера. Попасть к Большому театру простому смертному нельзя. Старший сержант полиции на очередном перекрытом участке дороги, возле Детского мира, говорит, что у театра и так толпа. Соврал.
Мы проходим на площадку у фонтана по пресс-картам. Людей не много. Как обычным вечером, только площадь украшена иначе. Везде флаги фронтов. Ветеранов — человек двадцать, не больше. Все с цветами и, как говорится, — грудь в орденах. Кто-то поет, кто-то рассказывает фронтовые истории.
Вот уже года три я вижу ветеранов только здесь, у Большого театра. Тех, кто воевал. Их, конечно, показывают по телевизору, на трибунах, они идут к Вечному огню с президентом. Но в городе их можно встретить только здесь. Восемнадцатилетним на то время юнцам, прошедшим войну, сегодня от 91 до 95 лет. Не до прогулок.
С каждым годом их все меньше. Что бы мы ни делали. Скоро их не останется вообще. «Бессмертный полк» заполнится целиком. Миллионы его солдат вместе с потомками каждый май будут проходить по площадям и улицам городов. Не стройные шеренги марширующих солдат, не новейшая бронетехника и авиация, не главнокомандующий, возлагающий венок к Могиле Неизвестного Солдата. Ребенок, несущий фотографию своего предка. Это и есть наша последняя скрепа. Это и есть наш парад Победы.
