18+
Один за другим региональные Минздравы сообщают: частные клиники «добровольно» сдают лицензии на проведение абортов. Формулировка звучит мирно, но в медицинском сообществе уверены — на деле речь идет о давлении. Врачей предупреждают устно, объясняя, что «инициатива сверху». За «склонение» женщин к прерыванию беременности теперь грозят штрафы, а само слово «аборт» постепенно вытесняется из публичного поля. Официально цель этих мер — повышение демографии. На практике — сокращение числа легальных и безопасных медицинских процедур.
История таких «демографических экспериментов» в России уже была. В 1936 году в СССР приняли постановление «О запрещении абортов, увеличении материальной помощи роженицам…». Тогда власти тоже объясняли свои действия заботой о рождаемости и интересами государства. Результат оказался обратным: тысячи женщин остались без доступа к квалифицированной помощи, а смертность выросла в разы.
Подпольные аборты — то, что пришло на смену легальным. Их делали дома — спицами, отварами, горячими ваннами. Акушерки, не имея условий и инструментов, работали «на дому», часто с трагическим исходом. По данным историка Виктории Сакевич, только в 1940-х годах от подпольных абортов умирали до двух тысяч женщин ежегодно.
В Советском Союзе полный запрет на аборты был отменен в 1955 году. Согласно указу от 23 ноября, искусственное прерывание беременности разрешили любой женщине, если не было медицинских противопоказаний. Однако проводить процедуру можно было только в больницах; домашние аборты карались уголовной ответственностью, врач мог оказаться в тюрьме на срок до восьми лет в случае гибели пациентки.
Несмотря на то, что запреты сняли, стигма осталась. Аборты считались постыдными, женщины стеснялись обращаться к врачам, избегали обсуждений и часто оставались без поддержки. Сегодня, спустя десятилетия, ситуация вновь движется к замкнутому кругу: ограничение доступа под видом «заботы» и молчаливое давление на тех, кто отказывается рожать любой ценой.
Одной из первых в современной России заговорила о запрете абортов Елена Мизулина — ныне экс-сенатор и мать Екатерины Мизулиной, известной своей деятельностью в сфере интернет-этики и защиты детей. Параллельно с этим риторику стали развивать представители Русской православной церкви, но настоящего апогея тема достигла уже во время СВО, когда акцент сместился в сторону демографической и идеологической повестки.
Сейчас в России набирает популярность новый «тренд» — частные медицинские центры отказываются от лицензий на проведение абортов. Как пишут СМИ со ссылкой на представителей региональных минздравов, делают это «добровольно». Однако многие сомневаются: кто станет собственноручно лишать себя дополнительного дохода, особенно учитывая, что получение лицензии — процесс долгий и затратный.
Крым первым гордо объявил, что в республике не осталось ни одной частной клиники, где проводят аборты. В Забайкалье от лицензии на прерывание беременности по ОМС отказались уже и районные больницы. География подобных решений постепенно расширяется — и вызывает у женщин все больше непонимания и возмущения. Россиянки опасаются роста числа криминальных абортов, подкидышей и трагических историй, когда новорожденных оставляют на улицах или в мусорных контейнерах.
Сами врачи, по понятным причинам, стараются не выражать протест открыто. Однако, как выяснил Daily Storm, «добровольность» отказов далеко не всегда подтверждается на практике. По словам медиков, в ряде регионов действуют устные распоряжения, и речи о свободе выбора не идет. В некоторых областях врачи бойкотируют совещания с министерствами, в других — высказываются в интернете.
«Очередная ложь от регионального министерства, — пишет один из врачей. — Оно само же дало устный приказ главным врачам ЦРБ. Не хватает смелости признать это. Мы, акушеры-гинекологи, все против отзыва лицензий и понимаем, чем это закончится. Но потом в суде будут стоять не министры, а рядовые врачи».
В ряде субъектов, в частности в Крыму, вопросами лицензирования частных медицинских центров занимается региональный минздрав. Это означает, что ведомство может фактически лишить клинику лицензии — полностью и без судебного разбирательства.
Женщины, которые привыкли наблюдаться у «своих» проверенных врачей, теперь сталкиваются с тем, что помощь, в качестве которой они были уверены, становится недоступной. Одна из собеседниц Daily Storm рассказала, как уже столкнулась с этой проблемой после введения запретов:
«Я приняла это решение не без труда, но у меня были на то причины. Я имею полное право распоряжаться своим организмом и доверять определенным докторам. Мой гинеколог объяснила, что у клиники больше нет лицензии на проведение абортов — теперь мне нужно идти в женскую консультацию по месту прописки. Но я там ни разу не была, у меня нет карточки, я даже не знаю, кто там принимает. Мне просто не оставляют выбора».
Кулуарно в РПЦ признают: проблема не в женщинах, а в системе. Когда будущая мать приходит в женскую консультацию, вместо слов «поздравляем, вы станете мамой» она слышит сухое: «Сохранять будете?»
Эта фраза давно стала привычной в государственных консультациях. Врач не поднимает глаз от монитора, вносит данные и механически задает вопросы. За смену — десятки пациенток, усталость и поток однотипных историй. Но за этим сухим обращением теряется главное — человеческое участие. Женщина приходит с тревогой и надеждой, а получает фразу, больше похожую на протокол.
Да, врача можно понять: впереди длинная смена, непростые разговоры, попытки отговорить от аборта. Теперь, после того как частники не будут проводить аборты, очереди в женских консультациях, очевидно, увеличатся. Гинекологические отделения в районных больницах провинциальных городов нередко далеки от условий крупных медицинских центров.
Евгения М., жительница небольшого города, легла на сохранение беременности — и столкнулась с поразительной организацией процесса:
«В одной палате лежали все вместе — женщины с гинекологическими проблемами, те, кто поступил на аборт, и мы, беременные, которым категорически нельзя волноваться. Абортниц после процедуры привозили в палату, кто-то тяжело отходил от наркоза, плакал, истекал кровью — и все это происходило у нас на глазах».
По ее словам, в таких условиях о спокойствии будущих матерей говорить не приходится — атмосфера палаты сама по себе превращается в стресс. По статистике Минздрава России, размещенной в Единой межведомственной информационно-статистической системе (ЕМИСС), число абортов в 2024 году составило 338 тысяч, или 232 на 100 тысяч населения. Сюда включены и выкидыши.
Общественность разделилась на два лагеря. Начнем с тех, кто убежден, что частники делать их не должны.
Свою четкую позицию по этому вопросу обозначил председатель Патриаршей комиссии по вопросам семьи, материнства и детства иерей Федор Лукьянов, отец шестерых детей. Он считает, что такая мера, как прекращение лицензий на аборты в частных медцентрах, будет способствовать улучшению демографии, потому что это вопрос не частного бизнеса, а государственный. Это он говорил и в 2023 году, когда в России начались первые попытки запретить прерывание беременности в коммерческих центрах.
Кстати, именно Русская православная церковь сегодня ведет самую жесткую кампанию против абортов. На днях епископ Питирим (Творогов) заявил, что женщины, решающиеся на прерывание беременности, «подобны серийным убийцам», и назвал их преступницами.
Но на уровне церкви речь идет не только о моральных оценках. РПЦ предлагает изменить Конституцию — закрепить юридическое право голоса отца при принятии решения об аборте. Члены патриаршей комиссии тем временем ищут нарушения в частных клиниках, где проводят подобные операции. А синодальная богослужебная комиссия уже готовит новый текст молитвы — «для вразумления женщин, которые намерены сделать аборт». То есть церковь не просто осуждает — она стремится формировать государственную и духовную политику в этой сфере.
Еще в 2023 году Законодательное собрание Нижегородской области внесло в Госдуму законопроект о запрете абортов в частных клиниках. Авторы указывали: в коммерческих центрах нет должного контроля за соблюдением медицинских стандартов, часто нарушается «неделя тишины» перед процедурой и не предоставляется информация о мерах социальной поддержки. Эту позицию разделяет и уполномоченный при президенте РФ по правам ребенка Мария Львова-Белова. По ее словам, вывод абортов из частной практики позволит государству не просто контролировать процесс, но и оказывать женщинам реальную помощь — в том числе психологическую.
«В 23-м году я с доченькой (ей было тогда девять лет) переехала из Шебекино в Белгород. Мы уезжали из-за обстановки в городе, были обстрелы, люди выезжали, куда могли. На тот момент я состояла в официальном браке, но мы уже больше года с супругом не жили как муж и жена. В Белгороде я снимала комнату в общежитии. Мне было тогда 38 лет, было очень тяжело: с работой, с девятилетней дочерью, в Шебекино мы не могли вернуться из-за обстановки», — рассказывает Ирина (имя изменено).
И вдруг она познакомилась с мужчиной — он красиво ухаживал, дарил цветы, помогал, поддерживал.
«У меня были сложные роды с дочкой, мне нужно было хирургическое вмешательство, курс лечения, чтобы забеременеть, и супругу тоже. То есть у нас не получалось 10 лет. Мы не планировали, но не предохранялись — и ничего не происходило. А тут я знакомлюсь с этим мужчиной, у нас завязываются отношения. Я начинаю себя плохо чувствовать. Но я не могла и подумать, что беременна…»
Тест оказался положительным. Это было настоящее чудо, ведь с диагнозом Ирины забеременеть, по словам врачей, было невозможно. Женщина не знала, что ей делать: «Первую неделю я ходила в каком-то стрессовом состоянии, не понимала, что происходит. Мне это было вот вообще ни к чему».
Она записалась к врачу в женскую консультацию, чтобы сделать аборт — срок еще маленький. Пока ждала свою очередь, увидела буклет «Сохрани жизнь», посмотрела и положила его в рюкзак.
«В итоге я читаю этот буклет, кручу его в руках и решаюсь позвонить. У меня потекли слезы, я плакала: первый день плачу, второй день плачу. Звоню в этот фонд. На встречу с представителем соглашалась неделю. Мне сказали: «Мы поможем, не переживайте».
Ирина рассказала мужчине, что беременна. Сначала его реакция была положительной, потом — отрицательной, потом еще хуже. В итоге она встала на учет на девятой неделе и сказала ему, что сохранит беременность.
Первый подарок от фонда Ирина получила летом, когда живот подрос и она начала поправляться. Это был, по ее словам, очень красивый джинсовый сарафан для беременных. Когда пришло время родов, ей помогли собраться в родзал, купить вещи и женские принадлежности. Когда родилась Даяна, фонд обеспечил смесью, пеленками, ползуночками и комбинезоном на выписку.
«С отцом ребенка мы то продолжали общаться, то прекращали, у меня были нервные срывы, слезы. Мы жили в разных городах. После рождения доченьки он пытался и пытается помогать, но я подала официально на алименты и жду исполнительный лист», — говорит Ирина.
Она очень благодарна фонду за помощь и советует обращаться в такие организации всем, кто нуждается в моральной и финансовой поддержке:
«В какой-то момент меня, беременную, даже отвозили в Дом мамы, потому что тяжело было снимать квартиру. Я недолго пробыла там, потом уехала в другой город к свекрови. И вот я думаю: путь был, конечно, тяжелый, но он этого стоит! Сейчас я не знаю, как бы я существовала, жила, о чем думала… Конечно, у меня есть еще дочь, да… но это прекрасно — то, что есть еще одна малышка!»
В правительстве законопроект о запрете абортов в частных клиниках сочли нарушающим права женщин и медицинского бизнеса, а также создающим риски для бюджета — поэтому он не был принят. И, по всей видимости, подобные инициативы поддержки не получат.
Противников идеи больше, чем сторонников. Председатель думского комитета по охране здоровья Сергей Леонов уверен: запрет не повлияет на демографию. Если у частной клиники есть лицензия, оборудование и квалифицированные врачи, нет оснований лишать ее права проводить процедуру.
Президент Российской ассоциации репродукции человека (РАРЧ), доктор медицинских наук Владислав Корсак также выступает резко против запрета абортов в частных клиниках. В комментарии Daily Storm он напомнил: «Дмитрий Медведев в свое время сформулировал позицию государства: «Наши граждане имеют право на свободный выбор медицинского учреждения, врача и страховой компании вне зависимости от формы собственности и места их нахождения». У государства есть все необходимое для постоянного контроля за соблюдением порядка оказания медицинской помощи, включая аборты, и наказания за нарушения. Ничто не мешает ужесточить ответственность вплоть до лишения лицензии».
Статья 56 закона «Об охране здоровья граждан» закрепляет: каждая женщина сама решает вопрос о материнстве. Формально аборты в России легальны, но на практике безопасный доступ к ним стремительно сужается.
По словам психолога и юриста Юлии Лазаревой, массовый отзыв лицензий у клиник фактически лишает женщин гарантированной законом помощи. Это ведет к дискриминации по месту жительства и существенным тратам: «Женщине приходится ехать в другой регион, нести дополнительные расходы».
Минздрав не может напрямую обязывать частные медцентры отказываться от лицензий — только «рекомендовать». Однако, подчеркивает Лазарева, действует «мягкое принуждение»: проверки, придирки, угрозы штрафов и рассылки о «недобросовестности». Итог — рост административного давления и падение доверия к системе здравоохранения.
Когда женщины боятся обращаться в ЦРБ, скрывают беременность или ищут нелегальные варианты, риску подвергаются уже не только их права, но и их жизни. «Государство обязано обеспечивать безопасность, а не загонять проблему в тень», — подчеркивает эксперт.
Медицинский юрист Жанна Алтунян добавляет: число судебных дел, связанных с врачебными ошибками при абортах, растет — и в частных, и в государственных клиниках. Ошибочные диагнозы, осложнения, кровотечения — частые истории.
Полного запрета нет, но тенденция к отказу клиник от проведения абортов усиливается. Причина — демографическая политика и новый приказ Минздрава, утвердивший стандарт оказания помощи при абортах до 12 недель (с 19 июля 2025 года). Теперь процедура бюрократизирована: больше обследований, документов, бюрократических барьеров. Формально право на выбор остается, но реализовать его становится все труднее — и все опаснее.
Хочешь сделать аборт? Напиши мне
На странице священника из Димитровграда Петра Гурьянова появилась запись, вызвавшая широкий общественный резонанс. Тема — острая и сложная: помощь женщинам, стоящим перед решением об аборте.
Священник подчеркнул, что готов поддержать каждую, кто сомневается, — выслушать, объяснить, просто быть рядом. За годы служения ему не раз удавалось убедить женщин отказаться от прерывания беременности. Однако, по его словам, речь не об осуждении:
«Я не осуждаю этих девушек — даже если не получилось отговорить. Все равно поддерживаю с ними связь».
В его практике был случай, когда молодую женщину удалось буквально увести из очереди на аборт — впоследствии он стал крестным ее ребенка.
В разговоре с Daily Storm священник сделал особый акцент на роли мужчин:
«Главное — общаться с мужчинами, с отцами. Вот мужчина если скажет: любимая, не переживай, это мой ребенок, давай рожать — любая девушка, это почти 99%, будет рожать. А когда наши мужчины, к сожалению, как девочки, сопли жуют как слабаки — это вообще просто ужас. И в основном, к сожалению, так и происходит, что они сразу нос в песок, как страусы, наши парни, и все, типа, решай сама».
Тем временем в Госдуме обсуждалась инициатива по выплате премий врачам, сумевшим отговорить женщин от аборта. Идею поддержали некоторые депутаты и спикер Совета Федерации Валентина Матвиенко, посчитав, что она может оказаться полезной. Однако итогового решения принято не было.
Сегодня тема абортов обсуждается во многих странах мира и остается одной из самых сложных в сфере репродуктивного здоровья. По данным Всемирной организации здравоохранения, ежегодно в мире совершается около 73 миллионов абортов, и уровень их безопасности напрямую зависит от законодательства и доступности медицинской помощи. В государствах, где процедура легализована и сопровождается системой поддержки, почти 90% абортов проходят безопасно. Там же, где существуют жесткие ограничения, женщины чаще вынуждены обращаться к нелегальным и опасным методам. Опыт показывает: снижение числа абортов достигается не запретами, а комплексной поддержкой — доступом к медицинской и психологической помощи, информированием и созданием условий, при которых рождение ребенка становится осознанным выбором, а не вынужденным испытанием.
