18+
Дмитрий Медведев в преддверии президентских выборов поручил чиновникам заняться неразрешенными вопросами социально-экономической направленности. Одним из них правительство считает доходы руководителей госкомпаний. Подумать над тем, как связать премирование топ-менеджмента с результатами их работы, предстоит Минэкономики и Минтруду. «Шторм» разбирается, почему власти вдруг решили утянуть пояса руководящему звену.
Госкомпании vs Путин
Вопрос поднят «наверху» не случайно. Эпопея с зарплатами «топов» тянется с конца 2014 года, когда Владимир Путин потребовал ввести внутри компаний с государственным участием систему ключевых показателей эффективности (КПЭ), почти повсеместно применяемую на Западе. В нее, в частности, должен был войти пункт о ежегодном снижении организациями затрат на ведение бизнеса в пределах 2-3%, отмечал президент. Выполнение КПЭ напрямую связывалось с оплатой труда управленцев.
Росимущество разработало специальную методичку, в которой прописало следующее: первоочередной задачей госкомпаний является разработка стратегий и долгосрочных программ развития (ДПР) (на этом Путин также делал особый акцент), а уже на их основе устанавливается КПЭ.
Поручение главы государства Белый дом услышал и обязал госкомпании отчитаться об исполнении внедрения ДПР и КПЭ. Однако не все это сделали: так, «Газпром» и «Роснефть» и вовсе не предоставили никаких документов. Зато похвалу от правительства за отчеты получили Россельхозбанк, АЛРОСА и ФСК ЕЭС.
Основываясь на полученных данных, весной 2016-го Медведев поручил главе Минтруда Максиму Топилину и тогдашнему руководителю Минэкономразвития Алексею Улюкаеву разработать идеи, как привязать зарплату топ-менеджеров к эффективности и прибыли работодателя. Вскоре была представлена норма, предполагающая, что фиксированный годовой оклад управленца должен быть вдвое меньше вознаграждения. Оставшаяся часть, по задумке, зависела от достижения КПЭ. Документ отправили на доработку.
Госкомпании достаточно часто обращаются в кадровые агентства, если идет речь о сложном поиске: топ-менеджеры, уникальные специалисты, — рассказала «Шторму» руководитель кадрового агентства ProPersonnel Татьяна Долякова. Требования обычно предъявляют те же, что и в коммерческих структурах: релевантный опыт кандидата, личностный профиль, выполнение тестовых заданий. Особое внимание уделяется и рекомендациям: проверяют не только последние места работы, но и кредитные истории, есть ли судимость. Другая особенность подбора топовых специалистов: с первого собеседования до получения предложения о выходе на работу может пройти в среднем от трех месяцев до полугода.
Кстати, перемены могут коснуться не только бизнес-сектора, но и госслужбы: председатель Счетной палаты Татьяна Голикова на Гайдаровском форуме обратила внимание на разницу между зарплатами чиновников одинаковых категорий. Решение проблемы она предложила аналогичное тому, что озвучил кабмин: привязать денежные выплаты к показателям эффективности.
Путаница с терминами
В Минтруде «Шторму» сообщили, что последнее поручение Дмитрия Анатольевича выполняется. Впрочем, уточнять, в чем особенность предлагаемых положений, отказались, и в то же время обратили внимание: уровень вознаграждения и зарплаты управленцев госкомпаний определяется «во взаимоувязке с выполнением КПЭ на основе нормативных правовых актов по каждой организации, с учетом специфики хозяйственной деятельности и поставленных перед нею задач». Минфин, «Аэрофлот» и РСПП на официальные запросы редакции не ответили.
У госкомпаний много внутренних документов, регулирующих проводимую ими политику. Более того, их достаточно легко найти в открытом доступе — например, те же положения о вознаграждениях и компенсациях высшим сотрудникам. Чаще всего премии рассчитываются по специальным формулам.
На общем фоне заметно выделяется «Роснефть»: пару лет назад она раскрыла механизм начисления зарплат своему руководству. В ее Стандарте указано, что главный исполнительный директор получает оклад в пределах 15-20 миллионов рублей, первый вице-президент – 30—50% от должностного оклада главного исполнительного директора, другие топ-менеджеры — от 10% до 35%.
Величины, конечно же, берутся без учета премирований и доплат — с ними доходы менеджеров возрастают в разы. Стандартов, аналогичных роснефтевским, пока нет, поэтому подсчитывать доходы управленцев — задача непростая. С ней до недавнего времени справлялся Forbes. В рейтинге самым дорогим топ-менеджером считается глава «Газпрома» Алексей Миллер: размер его вознаграждения в 2016 году составлял 17,7 миллиона долларов.
Нельзя говорить, что все компании использует единую систему вознаграждения, считает гендиректор Norma HR Алексей Мазуров: где-то сохранились те, что использовались еще со времен СССР, а где-то применяют западные практики. И те и другие имеют как достоинства, так и недостатки. Компании, работающие в сфере услуг, и многие бюджетные организации еще сохранили старые системы вознаграждения — их необходимо менять. Зачастую в таких организациях фактический фонд заработной платы в разы (от пяти до десяти) превышает фонд заработной платы по штатному расписанию. Первоначально, по мнению Мазурова, необходимо определиться с термином «эффективность деятельности компании» — в зависимости от сферы его смысл будет меняться. Не всегда эффективность деятельности компании — это результат работы руководства, и наоборот.
«Например, в сельском хозяйстве очень многое зависит от котировок цен на зерно на бирже — от внешнего фактора, повлиять на который у компании нет возможности. Можно «намолоть», условно, 100 тонн и продать их за 100 рублей за тонну, а можно — 60 тонн и продать за 600 рублей за тонну, — рассуждает эксперт. — Как в данном случае оценить руководство? Вроде во втором случае сделали меньше, а сработали, с финансовой точки зрения, эффективнее. Здесь существует множество нюансов. И опять же — стоит ли учитывать при оценке эффективности внутренние инвестиции? Вопрос».
Алексей Мазуров считает, что нужно оценивать деятельность руководства предприятий с госучастием по тем целям и задачам, которые им ставятся, а объем выплат соотносить с числом работников. А также принимать в расчет долю государства в собственности этих предприятий.
