18+
Генеральному директору МХАТа имени Горького Владимиру Кехману предъявили обвинение в растрате при реконструкции старой сцены. В театре прошли обыски, а мужчину отпустили под подписку о невыезде. При этом речь может идти о миллиардах. Что об этом говорят актеры? И знает ли об этой ситуации президент МХАТа, легенда отечественной сцены Татьяна Доронина?
Несколько лет назад в публичном пространстве появился еще один герой. Новый директор МХАТа Владимир Абрамович Кехман. Спокойный и немногословный, он сразу внушал доверие. А его красивый поступок в отношении Татьяны Васильевны (когда он в фойе театра сорвал со стены портрет бывшего худрука Эдуарда Боякова) не оставлял сомнений.
Мужчина. Друг, защитник. С таким все пойдет на лад!
«Сейчас моя задача — сделать так, чтобы количество людей, которые попали сюда случайно, стало равно нулю, — рассказывал он Daily Storm. — Вычистить отсюда тех, кто не имеет отношения: а) к МХАТу; б) к самому дому. Останутся только те, кто был причастен к его жизни и его истории».
Описывал, каким будет ремонт. Называл здание театра уникальнейшим образцом архитектуры брежневской эпохи. Ругал предшественников за их траты. Ну как можно отдать два миллиона за какие-то буклеты? Грозил проверкой казначейства. И обещал: когда будут давать премьеру «Вассы Железновой», Татьяна Доронина снова будет здесь!
Однако время шло, а ничего не менялось. Вернее, так: артисты исправно получали заработную плату, но выходить на сцену не могли — для них не было ни спектаклей, ни ролей. За исключением участников постановки «Женщины Есенина». Той самой, где играет широко известная телеведущая и актриса Екатерина Стриженова.
А мы нашли людей, которые рассказали обо всем, что там происходило.
«Если вкратце, после того как пришел Кехман, театр умер, — на условиях полной анонимности говорит одна из актрис. — Ничего не играется! У нас играют только «Женщин Есенина». Артисты получают зарплату, но сидят без работы. В великом МХАТе ее нет».
«Поначалу еще что-то ставили... — вспоминает она. — Однако в театре засела одна женщина, это режиссер. И все сошло на нет. Был момент, когда та уже находилась на грани увольнения, но за нее заступилась Стриженова, и ее оставили. Ну вы понимаете! Если уволят одну, за ней последует и вторая, а на кого пойдет зритель?»
В остальных театрах как, задается вопросом наша собеседница. Если здание на ремонте, то для спектаклей ищут другую площадку. А тут ничего! Безвременье!
Такая же беда и с режиссерами. Потому что других не приглашают.
Как себя ведет Кехман?
«Он словно ничего не замечает. Хотя все прекрасно видит! — говорит артистка. — Спектакли провалились.
«Над не» провалился! «Нежданно-негаданно» тоже. И все равно он оставляет Полищук на посту главного режиссера. Ведет себя отстраненно. Как будто его средства в другом банке, и он ни в чем не заинтересован. Такое впечатление, что он просто пришел отмыть денег на ремонте.
Ему надо, чтобы все было тихо, чтобы никто не шумел. Ему удобна такая ситуация. Мы год ждали. Два, три! Ничего не происходит».
Напомним, что с июля этого года Владимир Кехман находится под следствием, а в здании МХАТа прошли обыски. Сотрудников опрашивали. В театре изъяли электронные носители информации и документацию, которая была доставлена в Главное следственное управление СК России.
А сейчас там поселилась тишина...
«В театре тихо, словно ничего и не было, — сообщает наш источник. — Кехман даже не счел нужным объясниться. Но все понимают, что это не выдумка. Хотя по-прежнему боятся давать интервью — ведь он еще может выкрутиться. Поэтому мы ждем сентября и надеемся, что он всех соберет и хоть как-то прояснит эту ситуацию».
Не в восторге от работы директора Кехмана и председатель Московской городской организации Общероссийского профсоюза работников культуры Лидия Фомина.
«А что там при руководстве Кехмана хорошего происходило? Ничего! — восклицает она. — Большая часть доронинских спектаклей были сняты с репертуара. А в «Женщинах Есенина» — Есенин у нас не поэт, а бабник и алкоголик. Но вся страна знает его стихи о Родине и поет написанные на них песни, однако об этом в спектакле ни слова. Именно такими спектаклями нас методично приучают к пошлости. И ведь кто-то это позволяет?!
При Татьяне Васильевне о таком бы не могло быть и речи. На ее спектаклях никогда не было ни голых тел, ни мата, ни пошлости, при этом в последние годы ее руководства зал в 1400 мест практически всегда был заполнен. Она строила классический репертуарный театр и отдала этому 30 лет своей жизни! Она отказалась от карьеры в кино и занималась только сценой, а теперь ее труд планомерно уничтожается».
«Знает ли Татьяна Васильевна, что Кехман под подпиской? — продолжает профсоюзный деятель. — Мне кажется, вряд ли. Я не думаю, что ей об этом рассказали, потому что стараются беречь, иначе это может ее убить. Возможно, ей сообщают, что вот такой-то спектакль повезли туда-то, а про остальное просто не докладывают».
Странно другое, говорит Фомина. Что когда Кехмана назначали гендиректором, во всех СМИ трубили, что у него финансовые проблемы. И что? Ему дают еще один театр! — удивляется она.
«Понятно, что артисты пока будут молчать, — продолжает Лидия Сергеевна. — Ведь если они откроют рот, их сразу выбросят из театра не по той, так по другой причине. Но перемены будут неизбежны. У меня такое впечатление, что МХАТ имени Горького объединят с каким-нибудь другим театром, как это сейчас модно, а потом начнут оптимизировать численность артистов.
Обычно в первую очередь убирают костяк труппы. Ведь молодежью еще можно управлять. Она мало что знает и понимает, и у нее нет своего видения жизни. А артисты среднего поколения как отстаивали позиции русского классического репертуарного театра, так и будут отстаивать их при любом руководстве».
«А также выгонят «срочников», — переживает наша собеседница. — Потому что бывший худрук МХАТа имени Горького Эдуард Бояков потребовал от труппы перейти с бессрочных трудовых договоров на срочные. И многие их подписали, хотя им говорили, что этого не надо делать, что рано или поздно все закончится трагедией».
«Но кто знает, — размышляет председатель профсоюза. — Может быть, когда их уволят и бояться будет уже нечего, они опишут нам всю историю в красках. Но пока все еще надеются, что эта участь их минует!»
