18+
Хранители против производителей
Как стало известно «Шторму», в аппарате президента сейчас рассматривают совместное обращение «Ленфильма» и «Союзмультфильма», которые просят Кремль урегулировать ситуацию с авторскими правами на золотую коллекцию и дать им возможность безраздельно распоряжаться картинами, снятыми до 2002 года. Характерно, что со стороны «Ленфильма» письмо подписал не директор киностудии Эдуард Пичугин, а председатель совета директоров Федор Бондарчук, который уже давно пытается решить вопрос с правами лично. Проверкой фактов, изложенных в письме, занимается помощник президента Андрей Белоусов.
«Пока все в нашу пользу. Когда мы стали отчитываться, они там удивились: «Как вы вообще живете?» — сказал «Шторму» генеральный директор Госфильмофонда Николай Бородачев.
На недавнем съезде Союз кинематографистов принял единогласное решение «спасти Госфильмофонд от разорения и истребления», а Никита Михалков заявил, что сохранение институции — вопрос государственной безопасности.
Сам Бородачев рассказывал, что на студиях вроде «Лендокфильма», «Леннаучфильма» и, собственно, «Ленфильма» пленки находятся просто в ужасном состоянии, а Ростовская киностудия и вовсе решила сжечь свои негативы, чтобы добыть серебро. Госфильмофонд — единственное безопасное место для хранения пленок, ну а торговля авторскими правами — вполне логичный бизнес для институиции, которая занимается наследием.
Конфликт между творческими объединениями и Госфильмофондом тянется не первый год. Общество неизменно воспринимает эту ситуацию как спор между старейшими киностудиями, создавшими всеми любимые шедевры, и какими-то непонятными людьми, которые торгуют их произведениями.
Однако в самом Госфильмофонде ситуацию видят иначе. Там постоянно повторяют: хранилище — это и есть «советские киностудии», а «Ленфильм», студия имени Горького, «Союзмультфильм», Свердловская киностудия и другие — новые фирмы. Частные, государственные — но в любом случае созданные в 2003 году и не имеющие отношения к историческим институциям, не являющиеся их правопреемниками. Планировалось, что все эти предприятия будут со временем приватизированы, а потому фонды им ни к чему. Никто же не хочет, чтобы случайные богачи получили в безраздельную собственность «Звезду пленительного счастья», «Белое солнце пустыни» или «Ну, погоди!».
В пользу позиции Госфильмофонда говорит указ Владимира Путина от 2001 года о реорганизации киноотрасли. Согласно документу, крупнейшие советские киностудии были разделены на фильмофонды и творческо-производственные объединения (ТПО). Негативы, исходные материалы, авторские права и даже бренды перешли именно фильмофондам, которым поручили охранять, реставрировать и оцифровывать
наследие и разрешили на нем зарабатывать.
В 2008 году коллекции всех студий объединили на базе фильмофонда «Союзмультфильма», позднее переименованного в «Объединенную государственную киноколлекцию». В 2011 году ОГК влилась в состав Госфильмофонда. Теперь все фильмы, снятые до 2002 на всех советских студиях, кроме «Мосфильма», имеющего статус «стратегического предприятия», принадлежат одной структуре, расквартированной в подмосковных Белых Столбах и напоминающей небольшой город.
Конечно, такая ситуация киношников не очень устраивает. Как ни крути, за десятилетия советской власти наши мейджоры сняли множество картин, которые люди готовы пересматривать вновь и вновь — по телевизору, на видеокассетах, в онлайн-кинотеатрах. Может быть, именно авторские отчисления с этих шедевров помогли бы новому русскому кино выбраться из той бездны, в которой оно прописалось? Все-таки и MGM, и Columbia Pictures, и любая другая голливудская студия вряд ли смогла бы оправиться, если бы у нее из-под ног вытащили табуретку в виде прав на коллекцию. Хотя, конечно, государство не создавало и не развивало американские студии за бюджетные деньги.
Студии, то есть ТПО, постоянно пишут письма министру, председателю правительства и президенту, настаивая на том, что деньги должны доставаться именно им, работникам, производителям, а не каким-то непонятным людям из Белых Столбов.
В Госфильмофонде смотрят на все это с горечью и недоумением. Особенно гендиректора Николая Бородачева бесит «Ленфильм»: «Я понимаю Юлиану Слащеву (председатель правления «Союзмультфильма». — Примеч. «Шторма»), она не киношница! Но Бондарчук! Все произведения его родителей хранятся в Госфильмофонде! А он хочет разрушить его ради сиюминутной выгоды».
Бондарчук уже обращался в правительство по поводу авторских прав год назад, получил отказ и заявил, что теперь начнет все сначала. Теперь его подписью «Союзмультфильм» решил усилить свое обращение.
«Ленфильм» и «Союзмультфильм» — вообще главные заводилы в борьбе с фондом. Остальные студии предпочитают отмалчиваться. Так, в студии Горького говорят, что у них с Госфильмофондом нет никаких проблем, но в «Ленфильме» рассказывают, что это неправда, на самом деле никаких денег там тоже не получают, просто по каким-то причинам не хотят ссориться.
Министерство против правительства
В этом споре министерство культуры последовательно занимает сторону противников Госфильмофонда. Это никак не связано с личностью Мединского — ровно та же позиция была у ведомства во времена Авдеева. А разгадка одна: «Союзмультфильм» и другие ТПО подчиняются министерству культуры, а Госфильмофонд — правительству. Бороться за расширение фронта работ — в природе чиновника.
Дискуссия об авторских правах предельно обострилась в 2011 году, когда к премьер-министру Владимиру Путину привели стариков-мультипликаторов, которые традиционно жаловались на то, что не получают авторских отчислений, в том числе — за использование образов персонажей.
Фильмофонд «Союзмультфильма» в самом деле заключил контракты, например, с фабрикой мягких игрушек и не считал себя обязанным делиться деньгами с Юрием Норштейном, Аркадием Шером, Леонидом Шварцманом и другими мэтрами советской анимации. Хранители целлулоида руководствовались той логикой, что часть — в любом случае меньше целого, и если у студии есть права на сам фильм, то право на образы героев подразумевается само собой. Кроме того, руководитель фильмофонда говорил, что все все эти авторы в советское время были штатными сотрудниками «Союзмультфильма», а значит выполненные ими работы целиком принадлежат студии и ее правопреемнику.
Именно торговля персонажами сделала фильмофонд «Союзмультфильма» богатым и процветающим. Тогдашний руководитель предприятия, а ныне заместитель Бородачева Василий Шильников очень гордится этим своим изобретением, которое помогло увеличить доход с 16 миллионов до 100. «Ленфильм» и другие студии не могли о таком и мечтать. Конечно, есть мерчендайзинг, есть компьютерные игры, была водка с «Иваном Васильевичем» на этикетке, но такого количества готовых образов для продуктов, как у мультипликаторов, нет ни у кого.
Художники писали письма в правительство, прокуратуру и Следственный комитет, но безрезультатно. Суды последовательно занимали сторону фонда. «Мы, кстати, им нормально платили. Шварцман и другие авторы получали тысяч по 50-70 авторских отчислений в полугодие», — рассказывает Шильников.
На встрече с мультипликаторами в 2011 году ситуация была представлена премьеру Путину так, как если бы виной всему было само существование фильмофонда. Художники описывали его как некую злокозненную организацию, самочинно возникшую на развалинах советской киностудии, как некую черную дыру, «Союзмультфильм-2», который ничего не производит, но забирает все деньги. Путин был вне себя:
— На шиши она нужна, я не понимаю? Какую функцию она выполняет, вы можете мне объяснить? Она — зачем? Честно говоря, вы меня удивляете. Вроде взрослые люди, а сидите и молчите до сих пор! Вас грабят, а вы молчите. Нет, не понимаю! Вот есть цех по производству фильмов, они произвели, а эта прибыль ушла дяде какому-то. Зачем? На какие цели? Если организация действует в интересах сообщества — это одно, а если просто на свое существование тратят, то я этого не понимаю. Что это за организация, она чья?
— Наша, — смущенно ответил министр Авдеев. — Минкульта и Росимущества.
— Зачем же вы сделали такую организацию, если считаете, что она не нужна?
— Это было сделано в 2001 году, а мы как раз собирались ее упразднить!
— Сейчас-то 2011-й год, ликвидировали бы давно!
Было заметно, что премьер вообще не понимает, о чем идет речь, а министр смертельно боится объяснить, что гадкую «организацию» создал сам Путин, еще на посту президента — указом от 2001 года.
Именно так возникло диковатое постановление Путина, в буквальном смысле предписывающее «вернуть «Союзмультфильму» авторские права на его коллекцию».
В правительстве долго ломали голову над этой задачей — «вернуть» права тому, кому они никогда не принадлежали, но в итоге все-таки придумали процедуру, которая позволяла это сделать. Был подготовлен договор, по которому у ОГК отчуждались права на коллекцию в пользу ТПО «Союзмультфильм». Стоимость этой сделки составила 11 миллионов рублей.
«Замминистра Екатерина Чуковская сказала мне: «Или вы подписываете это, или завтра другой директор подпишет». Я подписал, потому что было согласование министерства культуры. Не было бы согласования, я бы ничего подписывать, конечно, не стал», — поделился со «Штормом» Шильников.
У Чуковской, которая сейчас преподает в Школе-студии МХАТ, совсем другие воспоминания. «Я на Васю никакого давления не оказывала! — возмутилась она в беседе со «Штормом». — ОГК присоединилась к Госфильмофонду, и Вася к вящей радости стал заместителем».
В то же время она согласна с тем, что на встрече с мультипликаторами произошло недоразумение: «У меня есть подозрение, что никто и не мог объяснить (тогда еще премьер-министру Путину, что ситуация, которая его возмутила, создана его же указом. — Примеч. «Шторма»), потому что все эти отношения, все эти встречи строятся исключительно на эмоциях, а не на нормах законодательства. Кто эмоциональнее крикнет, тот и получает на какое-то время плюшечку».
Между тем, Чуковская сомневается в том, что само решение 2001 года было правильным. «Действительно, вознаграждение, любые выплаты за эксплуатацию золотого фонда, по идее, должны питать создание новых произведений. Оторвать производственную базу от фильмофондов было странной идеей, но опять же, это было решение президента, это был указ, и не в нашей компетенции было его обсуждать», — говорит она. Даже если потом кто-то передумал, у руководства Минкульта не было сигнала в виде соответствующего указа. «В виде поручений — был, в виде пожеланий — был, в виде документа — нет», — поясняет Чуковская.
Художники против всех
Казалось бы, отличным козырем в споре между «Союзмультфильмом» и Госфильмофондом могла бы стать поддержка знаменитых мультипликаторов, которые и выступили своеобразным тараном в спецоперации по изъятию прав в пользу ТПО «Союзмультфильм». Тем не менее, сегодня тот же Юрий Норштейн описывает ситуацию в терминах «вор у вора шапку украл». Для него Шильников — это человек, который «продолжает скалить зубы на коллекцию», а Мединский — «сукин сын», мечтающий приватизировать студию.
Особенно мультипликатора возмущает, что пресловутые 100 миллионов авторских отчислений в год забрали у ОГК и отдали студии во многом для того, чтобы покрыть затраты на проект нового директора «Союзмультфильма» Андрея Добрунова. Этот продюсер, креатура Мединского, умудрился потратить на свой так и не завершенный фильм «Суворов» значительную часть средств, полученных студией. Примечательно, что примерно в том же Добрунова обвиняет глава Госфильмофонда Бородачев. Он говорит, что в период руководства Добрунова за счет новых источников дохода развивался не столько «Союзмультфильм», сколько его собственная студия.
Именно в тот момент, когда должность директора занял Добрунов, Мединский вызвал Бородачева и предложил ему заключить перемирие, то есть отозвать очередной иск к «Союзмультфильму». Министр говорил, что Добрунов — очень хороший парень, который реально собирается забивать голы для отечественной мультипликации. Министр просил дать ему шанс. Бородачев согласился, но попросил оставить ему хоть что-нибудь, чтобы не было обидно. Добрунов прикинул и решил, что самый невыгодный актив — интернет-права на коллекцию. На них студия зарабатывала всего 1,5 миллиона рублей в год. Их и передали Госфильмофонду.
У Бородачева распоряжаться правами получилось гораздо лучше. В первые же три месяца на них удалось заработать 50 миллионов. В «Союзмультфильме» это заметили и попытались вернуть утраченное. Сначала просто перестали соблюдать договор, потом проиграли суд и вот теперь обивают пороги администрации президента. Бородачев с Шильниковым подчеркивают, что готовы к компромиссам, например, отдавать студии 50 процентов выручки. Более того, Госфильмофонд вообще готов предоставить «Союзмультфильму» право самостоятельно торговать правами на фильмы, если те считают, что синематека торгует неэффективно — пусть просто платят 50 процентов от этого дохода.
Однако Юлиана Слащева пришла в «Союзмультфильм» с четкой концепцией — разрывать все невыгодные контракты, зашивать дырявые карманы и зарабатывать для компании все деньги, которые вообще можно заработать. Директор студии Борис Машковцев на совещаниях в Минкульте нажимает на то, что есть правопреемство юридическое, а есть «логическое» в том смысле, что да, есть нормы закона, но все ведь понимают, что вот эти стены, эти люди — это и есть «Союзмультфильм».
Такой подход к делу еще больше раззадоривает Госфильмофонд, который и сегодня вполне может оспорить отчуждение прав по договору 2011 года. «Если мы сейчас подадим в суд, то заберем все. И, кстати, именно так мы и поступим. Подадим в суд и заберем все», — сказал «Шторму» Бородачев.
Чем все это закончится, пока не знает даже министр. Чиновники подозревают, что до выборов ситуация так и останется в подвешенном состоянии. А значит, мы еще успеем насладиться всеми прелестями «войны башен». Впрочем, пока что у производителей получается лучше. Синематека скучно напирает на правовые вопросы, а ленинцы и мультяшки бьют по эмоциям. Дачи, бани, земли, родственники, воровство, голодающие художники и спасение отечественного кино — это всегда зажигательнее, чем ссылки на законы и документы.
