18+
Певец Игорь Наджиев рассказал, есть ли в его новой песне «Русские не станут бояться» скрытое послание эмигрировавшим звездам. Композиция записана вместе с дуэтом «Свои» и начинается со слов «Я не предал Россию, никуда не уехал». Кому именно они предназначены? Что значит служить народу? И в связи с чем тут сразу вспоминается Владимир Высоцкий?
— Игорь Мислюмович, почему вам захотелось записать эту песню? И можно ли считать, что это такой манифест?
— А в ней, собственно говоря, все сказано. Композицию написала мой давний друг, прекрасная Ирина Дрокова. У нее с мужем Михаилом собственная группа. «Игорек, — предложила она. — А давай сделаем что-нибудь совместное? У тебя же столько песен про Россию!»
«Хорошо, — говорю. — Но автором будешь ты». И вот она, зная и мою ситуацию, и то, что происходит вокруг, написала эти слова. А потом нашелся человек, который снял нам замечательный клип. У него тоже все непросто: супруга с детьми на Украине. Отвернулась… То есть в этой песне все самое больное!
Естественно, что услышав эту композицию, люди спрашивают, поеду ли я в Донбасс. На что я отвечаю: да я-то там уже был! Причем когда туда еще никто не ездил. Когда все боялись. Мы приезжали туда бригадой — Светочка Лазарева, Михаил Муромов, Сергей Беликов, — чтобы исполнить всеми любимые песни. И уже тогда было понятно, что эта земля больше никогда не будет Украиной. Нам рассказывали, что там происходило, и это просто жуть! Это очень страшно.
— Но ведь в этой композиции есть еще и некий упрек. Кому он адресован?
— А вы сами помните эти имена (Смеется.). Хотя я всегда говорю, что не вправе судить другого человека. Мы же ничего не знаем про его жизнь! И не знаем, что у него в душе. Может быть, он делал и много хорошего. Это ему держать ответ перед Богом, перед своей совестью и перед своими предками!
Но когда меня спрашивают о Максиме Галкине, я отвечаю, что мне очень грустно. Сомневаюсь, что его папа — царствие ему небесное — был бы доволен. Офицер! Человек, который служил в Советской армии!
И еще больнее — когда говорят, что Россия уехала из России. Чего вы всякую чушь несете?! Россия была, есть и будет. Вспомните, какое количество величайших деятелей культуры оказывались за границей, а потом всю жизнь мечтали вернуться.
Федор Иванович Шаляпин, завещавший, чтобы его прах перевезли в Россию. Вертинский, который возвратился в Россию в 43-м — в самый разгар Великой Отечественной. Как рассказывал Николай Добронравов, который был на его первом концерте, когда тот вышел к зрителям, — зал встал. А Александр Николаевич опустился на колено и сказал: «Прости меня, Родина, что я так долго не был».
Вот оно, истинное служение! Когда артист именно служит, а не упивается своими возможностями и сами знаете чем.
— А вы помните такого певца Дениса Майданова? Который сейчас предлагает перекрыть им (артистам-иноагентам) все эфиры? Как вам такое предложение?
— Не знаю. Но он же сидит в депутатах, ему там, наверное, видней.
Я не депутат. Хотя считаю, что это тоже не вариант. Взять ту же Софию Ротару, у которой столько песен, написанных прекрасными советскими авторами! Это тоже зачеркнуть? Ну ребята, вы что, не сходите с ума!
Наша культура — наша русская культура — она всегда была самодостаточной. И в таких случаях я всегда вспоминаю мудрые слова Иосифа Кобзона: вы все время плачете, что нет репертуара. А окунитесь в историю советской эстрадной песни! Возьмите что-то из 40-х, из 50-х, из 60-х и сделайте новую аранжировку. Все уже написано.
Поэтому я именно так и поступаю. Вот будет у меня юбилейный концерт — ну как не спеть «На тот большак на перекрестке» на музыку Марка Фрадкина и стихи Николая Доризо? Тем более что Марк Григорьевич когда-то так меня поддержал. Или — «У беды глаза зеленые» Татьяны Коршиловой и Евгения Птичкина? Как не спеть Гелену Великанову или Клавдию Шульженко?
А сейчас очень хочется вспомнить еще и Борю…
— Бориса Моисеева?
— Да. У него же скоро 40 дней, и я думаю исполнить его «Глухонемую любовь».
— Как вы думаете, чем все закончится? Все вернется на круги своя или российская культура уже никогда не будет прежней?
— Я надеюсь на здравый смысл. А вернутся или не вернутся — кто же знает, что там в головах у людей, которые сейчас изображают из себя великомучеников! Но то, что они там никому не нужны, — это совершенно точно, потому что я работал за границей и прекрасно представляю, что это такое.
Это было и в начале 90-х. И в 95-м, когда я записывал альбом с Ильей Резником и Максимом Дунаевским. Был такой проект «Ренессанс-Редель». И в нулевых. Мне говорили: «Оставайся! Тебя уже называют звездой Лас-Вегаса». А я отвечал: «Я хочу быть звездой на своей Родине». И оказался прав.
Пускай меня кто-то подзабыл, но для меня самое дорогое — это моя публика. Я пою и в клубах-ресторанах, и на больших концертных площадках, где звучит по 40-50 песен. А люди говорят, что для них это как глоток воздуха.
— И это действительно бесценно!
— Поэтому не надо изображать из себя гуру и заявлять, что мы знаем, как жить. Да еще и учить других. Человек, который стоит на сцене, там не для того, чтобы возвышаться, а чтобы исцелять человеческие души.
И мне сразу вспоминается Владимир Высоцкий. Сколько раз у него была возможность уехать! Но он остался. А когда западные журналисты спросили его, как он относится к тому, что происходит в СССР, — ответил: «У меня есть свои претензии, но с вами я их обсуждать не буду!»
