18+
Пианист Тимофей Казанцев, устроивший политическое выступление в Новосибирской филармонии, объяснил, почему он решился на такой шаг. По словам молодого человека, искусство существует в тесной связке с обществом, поэтому он не может делать вид, что все в порядке. «А по поводу реакции со стороны публики... — говорит он. — Ну да, многие считают, что сцена — это не место для дискуссий. А мне показалось наоборот: почему нет, если концерт к этому располагает?»
Новосибирская филармония. Концерт, приуроченный к 120-летию со дня рождения пианистки и жертвы сталинских репрессий Веры Лотар-Шевченко. На сцене — молодой музыкант Тимофей Казанцев. Звучат произведения великого Бетховена. Но вот выступление уже подходит к своему логическому концу, а Тимофей не уходит.
«Это мероприятие не только культурное, мы празднуем юбилей великой пианистки. Но мероприятие политическое, потому что мы осуждаем ту репрессивную машину, которая поломала ей жизнь, — вдруг заявляет он, обращаясь к залу. — И мне кажется вполне логичным сказать (а сказать это легче всего мне, потому что сегодня я не представляю ни филармонию, ни какую-либо другую организацию), что в России сейчас действует масштабная машина политических репрессий».
«Нас сейчас 150 человек в зале. Буквально три дня назад полиция пришла в такой же зал и забрала всех», — продолжает он, напоминая о массовых задержаниях на съезде муниципальных депутатов в Москве, а потом осторожно кладет на краешек сцены петицию против ареста новосибирской активистки Яны Дробноход. Девушку обвинили по уголовной статье за неоднократное нарушение закона о митингах.
«Тимофей, давай продолжим концерт, а вот это все закончим, — говорит кто-то из его коллег. — Уходи, пожалуйста». Публика негодует. «Оставьте его! — кричат женщины. — Дайте договорить!» Казанцев извиняется за отнятое время и благодарит филармонию за «сцену, теплый прием, интересные программы и прожитые вместе годы».
Что было после, можно представить. Комментарии лились рекой.
«Концерт — это не место для политических лозунгов, — возмущались в Сети. — Да, в свое время М.Л. Ростропович играл у разрушенной стены Берлина, но это была акция! Если пианист Т. Казанцев задумал провести политическую акцию или концерт-акцию, то надо было организовать все самому. Придумать название, концепцию, выпустить афиши, собрать публику и провозглашать там свои взгляды, а не встревать в филармонический концерт, изумляя публику и «подкладывая свинью» своему коллеге».
«Потихоньку отменят концерты, начнут душить, — пишут другие. — Потом придут с обыском. Будут выдавливать — или в тюрьму, или за границу».
Впрочем, сам Казанцев пока хранит стоическую невозмутимость. Уволить, говорит, его не уволят, потому что он не зависит от филармонии, а работает на самого себя. Однако каким бы ни было мнение коллег, он останется при своем.
«Некоторые думают, что сцена — это не место для дискуссий, — говорит он Daily Storm. — Но мне показалось, что концерт к этому располагает. И не только мне. Они говорят, что все было уместно и корректно».
По словам пианиста, искусство и общественная жизнь неразделимы. «Многие считают, что оно само за себя, — размышляет молодой человек. — Но когда мой давний знакомый, в то время как я кричу «свободу Навальному», пишет у себя в соцсетях: «Давайте, сильнее пытайте электрошокерами тех, кто на улице», — а потом предлагает мне не обращать на это внимания — я так не могу!»
«Вот есть, к примеру, опера «Травиата», — продолжает Тимофей. — Не сказать, что она политическая, но в свое время произвела большой резонанс, потому что была табуирована, как сейчас табуирована тема ЛГБТ. А теперь представьте, что произошло бы, если бы кто-нибудь написал настолько же великое произведение про нетрадиционные отношения? Фурор был бы, как у Верди».
Напомним, что пианистка Вера Лотар-Шевченко, которой был посвящен концерт, вошла в историю как жертва сталинских репрессий. В 1941 году ее мужа Владимира Шевченко арестовали на 10 лет «без права переписки». Потом в жернова попала и она сама. Во время ареста девушке переломали руки. Били жестоко. Рукояткой пистолета. Осудили на восемь лет. Вернувшись домой из заключения, она продолжила играть, даже несмотря на неправильно сросшиеся кости.
