18+
Следователи, конечно, выдали мощный спойлер — еще до заседания объявили, что будут требовать для режиссера Серебренникова всего лишь домашнего ареста, а вовсе не заключения в СИЗО. Интрига была разрушена, но накал страстей это не снизило. Толпы красивых людей толкались на Каланчевской уже в девять утра. Они целиком заняли великолепный собянинский тротуар, по которому так здорово ходить шеренгой, и уже начали выплескиваться на проезжую часть, когда полиция оцепила импровизированную манифестацию. Теперь желающие могли штурмовать вход или просто прогуливаться по мостовой в компании Шендеровича, Пархоменко, Парфенова, Артура Смолянинова и Евгения Асса. Чтобы люди чувствовали себя в безопасности, к суду подогнали три вместительных полицейских автобуса и пожарную машину. «Ни в коем случае не берите с собой плакаты! Если полицейские их увидят, они тут же начнут всех задерживать и избивать», — писали накануне в группе, посвященной ивенту.
Время от времени, отчаянно работая локтями, в толпу врезались пожилые люди с хозяйственными сумками и тележками. «Почему я не могу зайти в суд? Мне документы нужно в экспедицию отнести! Кто вы такие? Что здесь происходит? Я не подписывалась участвовать в акции!» — кричали возмущенные граждане. Но ничего поделать не могли — так и оставались стоять в окружении богемы и журналистов.
А вот сотрудникам подсудимого Серебренникова все были рады пойти на встречу. Пред актером Никитой Кукушкиным людское море расступается на раз — как перед Моисеем. «Я из «Седьмой студии», — сообщает охране женщина в розовом, и ее тоже пускают в помещение.
Замечаю в толпе знакомую, которая раньше работала в администрации «Гоголь-центра», — пришла поддержать бывшего начальника. Просто Кирилл Серебренников — это такой человек, которого любят и уборщицы, и билетеры, и сисадмины. Попросил ее познакомить с кем-нибудь из труппы — ну, там, пообщаться, типа: «Что вы чувствуете?» Знакомая посмотрела на меня как на дурачка и подтвердила мою догадку: актеры «Гоголь-центра» никогда ни с кем ни о чем не разговаривают. Ну так уж у них заведено.
Тут выясняется, что в зал не могут пробраться участники процесса. «Пропустите поручителей! — кричат судебные приставы. — Прохорова! Друбич! Пропустите Прохорову!» Для сестры миллиардера пытаются организовать коридор, но попасть внутрь у нее получится еще очень нескоро.
Внутри — ад. Все находятся в коридоре под дверью зала заседаний. В углу телевизор передает трансляцию. Некоторые пытаются снимать, но их тут же скручивают и вышвыривают на улицу. Понять речь судьи или обвинителя на процессе и так-то задача не из простых (театральных людей это особенно бесит — они все время хотят отправить судейских на курсы сценической речи), а на разбитом телевизоре все совсем плохо — даже не хочется вслушиваться.
И очень жарко. Примерно как в печке. С публики градом катится пот, они изо всех сил размахивают веерами, да еще параллельно пытаются вслушиваться в жуткую скороговорку участников заседания. Обвинитель говорит, что Серебренникова надо непременно изолировать от общества, потому что он уже высказывал явное намерение уехать за границу. Ну да! А зачем, спрашивается, он пытался получить назад изъятый загранпаспорт?
Интересуюсь у Прохоровой: как ей вообще это все? Она говорит, что не может прокомментировать, потому что плохо умеет ругаться матом. Тем временем адвокат предлагает внести за подследственного залог в 68 миллионов рублей (сумма инкриминируемого ущерба), которые в два счета можно будет собрать с помощью краудфандинга. Прохорова заходит в зал и говорит, что и собирать ничего не надо, потому что она прямо сейчас готова выложить любые деньги, чтобы освободить Серебренникова-бессеребренника.
Подсудимый и сам постоянно повторял, что он — духовный человек, что он — не про деньги, что ему просто нравится ставить спектакли, а больше не нравится ничего, что он даже понять не может, в чем именно его обвиняют, — не разбирается в экономических материях. Как ему теперь ставить оперу в Штутгарте и спектакль по «Маленьким трагедиям» в Москве? Как снимать фильм про Цоя? Серебренников действительно производил впечатление растерянного и социально дезадаптированного человека, а не скользкого и жестокого менеджера культуры с ледяным взглядом, каким мы привыкли его себе представлять. «Родители, квартира, тяжелые заболевания» — ну разве что бейсболку козырьком назад надел.
На улице, судя по всему, гораздо интереснее. Стены буквально трясутся от дикого топота, свиста, хлопков и криков «Позор!». Это сторонники Серебренникова, оставшиеся снаружи, пытаются вступить с судом в диалог. Получается странно. Например, адвокат или поручитель говорит, что Серебренников — очень хороший человек, которого нужно немедленно отпустить, а за стеной: «Фу! Позо-о-ор!»
Среди измученной, раздраженной публики, кататонически раскачивающейся в такт нераспознаваемому бубнежу судьи, прохаживается Петя Верзилов в розовой рубашке. Для меня Петр всегда был таким человеком, который случайно встречает тебя в Москве, сразу всучивает в руки коробку с бразильскими тараканами, и вы идете в какой-нибудь районный суд протестовать против приговора Андрею Ерофееву. После того как рассосалась группа «Война», Петр посвятил себя организации культурного протеста. Лет семь назад начал вооружать культурную общественность, давить на художников и селебрити, чтобы те активнее защищали Химкинский лес, ну и потом все это вылилось в такой социальный феномен, как Pussy Riot.
Серебренникова, правда, не надо раскручивать: он и так знаменитый. Переманивать на сторону оппозиции культурный истеблишмент — тоже вряд ли актуальная задача. Все-таки Донбасс, убийство Немцова, закон Димы Яковлева или закон о гей-пропаганде — это гораздо более ужасные вещи, чем гонения на одного конкретного художника. Культурные люди постоянно говорят, что «все, это край, больше никаких дел с властью, ни копейки у них больше не возьмем», но никто все равно не спешит ставить спектакли у себя на дому. Ну нравятся людям декорации, реквизит, большие коллективы.
После неутешительного финала публика еще долго не расходилась. Какие-то девочки пели песни Виктора Цоя, как бы намекая на фильм «Лето», который теперь будет трудно закончить. «Ничего страшного, по скайпу доснимет. Он уже так делал, нормально получается», — сказал кто-то в толпе.
И в самом деле — ничего страшного.
Фото: © Агентство «Москва»/Кардашов Антон
