18+
Пару недель назад один из поисковиков сообщил читателям грустную новость: не стало певца Шуры — и в интернете тут же полились потоки горьких слез. Мол, такой хороший, такой добрый, призывал защищать слабых и вообще милаха! Шура читал все это и недоумевал: что за фигня, когда он жив и здоров? На днях он заехал к нам в редакцию, чтобы сказать, что никто не умирал. «Какое умирать! — смеется Шура. — У меня еще елки впереди!»
— Шура, неделю назад все писали, что Вы умерли, а Вы живее всех живых...
— Да! И хочется сказать, что мои похороны прошли удачно — вот такую замечательную новость опубликовали наши СМИ. В итоге мне весь день пришлось отвечать на телефонные звонки и объяснять, что все хорошо. Особенно расстроилась мама: она звонила и плакала.
Но есть такая поговорка: если похоронили — жить будешь долго и счастливо! Не знаю уж, что там было, но и Пугачеву хоронили, и Билана — и мне было приятно оказаться в их ряду. Как шутит Алла Борисовна, неважно что — лишь бы говорили.
— Как Вы думаете, кому это было выгодно?
— Не хочется связывать это с разбирательствами вокруг моей квартиры, но многие считают, что это именно так. Теперь у нее новые собственники, а я ее арендую.
— Как это — арендуете собственную квартиру?!
– Этой истории 15 лет. В 2003 году я пришел в компанию «Столица», которая подобрала мне квартиру у фирмы «Градострой». Я заплатил за нее через банк — все документы есть. Спокойно заехал. Сделал ремонт. Но как-то раз, после своего очередного дня рождения, я спускаюсь вниз, чтобы купить водички, и встречаю молодых людей, которые говорят, что на самом деле хозяева — они, и даже показывают мне какие-то бумаги. У меня был шок. Как так? В чем дело?! Оказалось, еще тогда, в нулевых, квартира была переоформлена на третье лицо, а я об этом ничего не знал.
— Вы пытались с ними договориться?
– Конечно: ребята пошли мне навстречу, и был заключен договор аренды. Как выяснилось позже, за всем этим стоял Арабов Мурат Мансурович, который некогда работал в той самой «Столице». Он и оказался собственников квартиры. И в мае 2018 года он продал или отдал ее за свои долги новым людям. А в те времена у нас была дружная компания. Общались, ездили на дачу на шашлыки... В голове не укладывается, что люди могли так поступить.
А теперь вот еще и похоронили! Видимо, хотят, чтобы я запил или снова начал наркоманить. Чтобы опустил руки и отдал все без боя! Но такого не будет — все бои и суды еще впереди.
Мне уже хватило того, что мама когда-то выписала меня из квартиры в Новосибирске — думала, что я давно получил столичную прописку. И что в Москве я начинал с лавочки в Ботаническом саду. И снова бомж? Печалька...
— Лавочки? Вам приходилось спать на улице?
— В тот момент я еще только пытался стать кем-то на российской эстраде: в кармане была DAT-кассета с моими первыми песнями, записанными в Твери. Меня, тогда совсем молодого артиста, поселили в гостиницу возле Ботанического сада, но, как оказалось, оплатили лишь неделю проживания. Через неделю меня выселили. Выставили мой чемодан. В итоге я жил на улице, пока не попросил какого-то дядьку дать мне телефон, чтобы позвонить маме в Новосибирск. Ситуация, конечно, разрулилась, но целых три дня я был бомжом и ел только ягоды.
Кстати, забавная история: экскурсовод ведет группу людей и говорит им: «А вот здесь у нас черноплодная рябина!» А потом добавляет: «Только чего-то ее уже нет!» Понятно, что нет, — надо же мне было что-то кушать!
— Кто Вам сейчас помогает?
— Вот уже два месяца я хожу по разным кабинетам, но пока никаких сдвигов. На днях пообещали помочь депутаты Госдумы, а Андрей Разин поднял шумиху. Алла Борисовна и многие другие звезды тоже в курсе. Говорят, очень переживают.
— И вопреки всем неудачам Вы улыбаетесь!
— Ну, ребята, я же не сумасшедший. Что я, соберу чемодан и уйду на вокзал? Конечно нет. И гастроли никто не отменял, и вообще, елки начинаются! Что нам грустить?
Сейчас вот снимаем клип на песню «Важное что-то», которую мне подарили Игорь Азаров и Кира Дымов. Осталось решить, где это сделать. Может, в той самой квартире? Это будет забавно.
— Шура, став популярным, Вы вдруг куда-то пропали. Где Вы были все эти годы?
— У меня была онкология, из-за которой я вычеркнул из своей жизни целых пять лет и теперь чувствую себя не на 43, а на 38! Мы же живем — ни о чем не думаем. СПИД, рак, теракты... Кажется, что нас это не касается. Вот так и я: жил, наркоманил — у меня была сильная наркотическая зависимость. Кстати, именно в этот период я и покупал ту самую квартиру.
— Вы очень переживали, что коллеги на сцене, а Вы — в больнице?
— Было очень страшно! Шоу-бизнес ведь кто начинал? Я, «Иванушки» и «Блестящие» — а теперь приходилось лишь наблюдать за тем, как он без меня поднимается. По стране гастролировали мои двойники. У одного зуб был закрашен, у другого — выпилен, вот даже до чего доходило. Спасибо Андрею Разину: двоих, собиравших стадионы, пока я лежал под капельницей, он посадил!
А вернуться мне помог Вадим Такменев, который был продюсером программы «Ты суперстар». «Ну что, Шурик, будем опять брать эстраду штурмом?» — спросил он.
Я, конечно, тогда наревелся от радости и, наверное, даже выпил — точно не помню. Я-то ведь думал, что вернуться, может, уже и не получится!
— Как к Вашему возвращению отнеслись коллеги?
— Приняли, но не все, конечно. Разве что старый эшелон; молодые уже не хотели. Хлебных-то мест, как говорила Лия Ахеджакова в фильме «Небеса обетованные», мало. Поэтому мне снова пришлось доказывать, что я достоин быть на эстраде.
Зубы вставил... Имидж поменял, потому что пора экстрима и фриков давно прошла. За время моего отсутствия эстрада стала культурной: выходя на сцену, все начали переодевать обувь. Помню, раньше я всех ругал — мне не нравилось, что люди в чем пришли, в том и выступали. Говорил: «Ну-ка, всем переодеваться!» — и возил на гастроли по шесть чемоданов. Теперь напоминать стало не нужно.
А когда приняли — все, начал работать. И никому свое место не отдам! (Улыбается.)
— Шура того времени и Шура сегодняшний — это два разных человека?
– Знаешь, как я разделяю? На Шуру до операции и Шуру после. А сколько за это время друзей поисчезало! До болезни были толпы, хоть огромный клуб собирай, после...
Тогда-то у меня и произошла реальная переоценка ценностей. Я понял, что такое настоящая дружба. Увидел, что есть солнышко и что трава — зеленая! Раньше все мое окружение составляли наркоманы. Даже когда я проходил химиотерапию, они продолжали бросать мне в окошко наркотики — так им не хотелось терять богатого клиента. Я не ходил по магазинам, не видел нормальных людей — только спал.
— Все было как в тумане...
— Да. Помню, одна знакомая пригласила меня посмотреть только что купленную яхту. Для меня это было диковинкой. А ее мама наливает мне кофе и говорит: «Приходи к нам почаще — мы еще одну купим!» Это была такая семейка дилеров, понимаешь?
Кстати, два месяца назад я зашился еще и от алкоголя. Трезвая жизнь!
— Александр, правда, что Вы начинали с выступлений в ресторане?
— Его хозяйкой была моя бабушка, поэтому я ходил туда лет с трех. Вот так был ресторан — через песочницу от моего дома! (Показывает.) Когда я стал постарше, меня устроили работать в банкетный зал. В те времена была очень популярна группа «Ласковый май», и лет с 13 я зарабатывал тем, что пел их песни. Когда совсем повзрослел, мне стали давать за это бутылку водки и сто долларов. Водку отдавал бабушке, деньги клал родителям в коробку из-под обуви.
— Вам это нравилось?
— Нравилось. Я ведь уже с детских лет умел общаться со взрослыми. Мог запросто сказать: «Зуб даю». Благодаря всем этим ребятам, бандитам, пацанам, я и попал на российскую эстраду. Это они меня подняли и привели. Мол, давай! Тесно же в Новосибирске. Езжай в Москву, пой!
Кстати, здесь, в Москве, меня до сих пор поддерживают бывшие бандиты — не буду называть все эти группировки, их и так все знают. Но чувствовал я себя вольготно. Я умею и понятиям разговаривать, и за базаром следить!
— Считается, что в ресторанах больше любят шансон... Пели ли Вы «Мурку» или «Гоп-стоп»?
— Так я и шансон могу! (Поет.) А я ушаночку поглубже натяну и в свое прошлое с тоскою загляну. Слезу смахну... Или вот... (Поет.) А белый лебедь на пруду... Можно и так, пониже даже. Все пригодилось.
Мишу Шуфутинского вообще боготворю. Обожаю! Люба Успенская, как я уже говорил, моя подруга. С Новиковым Сашкой была смешная история. У меня тогда только вышла моя «Холодная луна», и мы выступали в одном клубе в Новосибирске. Но случилась задержка рейса, и из-за этого Шурика заставили петь до утра. Он тогда, бедный, наверное, все на свете проклял! Когда я вошел в клуб, он меня чуть не убил. Я ведь шел весь такой на каблуках, накрашенный...
У меня нет врагов на эстраде! Я со всеми общаюсь, со всеми дружу и всех знаю.
— То есть, возможно, что ряды наших шансонье могут пополниться?
— Запросто, ребят, запросто! У меня хорошие низкие. Была даже такая мысль — годам к пятидесяти выпустить альбом душевных шансонных песен!
— Правда, что у Вас было непростое детство?
— Да нормальное детство! Маму разве что редко видел, потому что она ездила туда-сюда. Потом было немножко детского дома...
Что запомнилось больше всего? Даже не кровати в ряд. У меня-то были родители, а там воспитывались ребята, у которых никого. Избивали меня за это конкретно!
А помнишь фильм «Хозяйка детского дома», где женщина через решетку протягивает ребенку яблоко? Как же мне хотелось, чтобы мама вот так же пришла и мне его протянула! Когда я думаю об этом, у меня на глаза наворачиваются слезы. С мамой мы не общались... 25 лет. Но сейчас — помирились и теперь хорошие друзья.
— Кто сделал первый шаг? Она?
— Нет, не она. Это все мои ребята, если точнее — звукорежиссер Сергей. Мы тогда ехали в Томск, я заснул, открываю глаза, а у меня на груди — букет цветов, а в окошке — мой дом. Пока я спал, они меня привезли в родной Новосибирск, а потом сказали: «Выходи! Иди к маме!»
Мы вышли. Помню, там было очень красиво. Пока меня не было, рядышком построили храм. И вот я иду с цветами... под колокольный звон... падает снежок, я наконец-то без камер... Все предыдущие попытки помириться снимались на видео. Подъездную дверь открыл дедушка, а дверь квартиры — мама. Все были в слезах!
Сейчас каждое наше утро начинается с телефонного разговора, а не так давно мама впервые в жизни побывала на моем сольном концерте.
— Если бы в жизни можно было хоть что-то изменить, что бы Вы сделали?
— Ничего! Я занимаюсь тем, о чем мечтал с самого детства. Я обожаю аэропорты, я обожаю гостиницы. Обожаю показы мод. Не сбылось разве что одно — стать директором кукольного театра. Но, может, на старости лет я и заведу какой-нибудь театрик.
Единственное, о чем жалею, — что у нас с мамой были напряженные отношения. Но я благодарю Бога и за болезнь, и за наркозависимость, пройдя через которые, я понял, как надо жить. Теперь моя главная мечта — вылечить маму, у нее сейчас проблемы с позвоночником. А остальное пускай идет так, как идет. Мы не можем изменить то, что нам предписано. Поменял сустав. Вставлю новые зубы... Чего еще?.. Ах да! Мечтаю собрать Кремль и «Олимпийский»! Теперь идем к этому!
