18+
9 ноября в КЗ «Зарядье» выступит Петр Налич со своим музыкальным коллективом. В этот день он представит на суд публики новую пластинку — «Отражения в лужах». Если не считать музыку к спектаклю «Северная одиссея» и трибьют Леонида Утесова — это первый за пять лет номерной альбом тенора с гитарой из будуара.
Пять лет — огромный срок, если вспомнить, что столько просуществовали, к примеру, The Doors, и задуматься, какой путь за это время пришлось пройти Джиму Моррисону. Это не сравнения ради, просто с Наличем «Шторм» поговорил именно о пути, переменах и благодати. А потом — терминами, что ли, навеяло? — о даосизме, мистицизме и Оби-Ване Кеноби.
— Расскажите об «Отражениях в лужах».
— Здесь больше акцента на инструментальную музыку, меньше — на текст. Больше такого хорового и этнического. Это в чем-то новая для меня работа, хотя первые ростки подобного присутствовали на альбоме «Северная одиссея» и были связаны с одноименным спектаклем, где мы играем вживую.
Альбом создавался при помощи краудфандинга и записывался на двух студиях — «Мосфильме», где мы использовали возможность записи на пленку, и маленькой, но симпатичной студии Zaris на Ордынке. А в целом — примерно тот же наш инструментарий.
— Этническая составляющая заметна по трекам альбома, которые Вы выкладывали летом. Там слышно кельтское, средиземноморское, славянское, африканское...
(В трубке помимо Петра начинают отчетливо звучать настойчивые, требовательные возгласы грудного ребенка, которые имеют все шансы перерасти в крик.)
— Народная музыка почти всех стран мира меня всегда очень трогала и вдохновляла. Конечно, в первую очередь — русская, не только частушки, но и протяжные такие сложноразмерные песни. В африканской музыке мне нравятся ритмы и повторяемые вокальные паттерны, лежащие в основе их песен. Испания и Италия — это фолк, ставший поп-классикой, ну и так далее с остальной Европой.
(Голос младенца все нетерпеливее и громче.)
— Может, я не вовремя?
— Нет-нет, сейчас я попробую ребенку дать еду, получится закончить... Кажется, дело пошло.
(Слышно, что ребенок зачмокал и притих.)
— Я к чему — раньше все же столько этники не было. В свое время из-за сербской фамилии и дебюта с придурковатой Guitar все почему-то думали, что Вы будете таким Кустурицей. А Вы бесились и на вопрос о Ваших югославских корнях указывали на корни дерева, растущего под окном. Сейчас такой упор на народное — это жест?
— Ну, в той музыке, которую я делал тогда, мне эту любовь к этнике было сложнее реализовать. Была задана ироническая интонация, которая была очень классной и веселой, когда я был помоложе. Но с возрастом что-то уходит на второй план, что-то становится более актуальным. И сейчас хотелось сочинить естественную для моего нынешнего состояния смесь этнической музыки, авторской и стиля фанк, который тоже, конечно, из Африки родом, но уже в виде третьей производной.
— Иронии стало уже меньше?
— Да, она была для меня скорее элементом молодежного языка — вернее, языка молодежного меня.
— Но вот на Get My Wola она осталась.
— Да, там есть, безусловно.
— А что такое Wola? Wallet?
— Ха, эта песня была написана на основе очень старого моего эскиза, когда я любил придумывать всякие несуществующие языки, которые задают очень симпатичную интонацию. Они создают иронию без объекта, на который направлена эта ирония. В этом треке есть ирония и в музыке, и в обоих случаях она взята сама по себе — нельзя сказать, кто над чем иронизирует, ирония безадресная.
— То есть «будуар» жив?
— Да, отчасти он продолжается.
— И со всем этим Вы идете выступать в «Зарядье» — после Национального оркестра, БСО имени Чайковского, Рахманиновского фестиваля.
— Мы сейчас выступаем в таком, можно сказать, кроссоверном составе. Самые разбитные, веселые, танцевальные песни мы там играть не будем. Материала вообще у нас много — и этнического, и лирического, а на сцене будет струнный квартет и расширенная духовая секция. Поэтому я думаю, все будет выглядеть органично. Я довольно тщательно собирал программу, там будет больше музыки «послушать», чем «поплясать».
У меня есть неудачный опыт — я по молодости выходил пару раз в сидячий зал с программой из дискотечных вещей. Все в недоумении пребывают в таких случаях — и на сцене, и в зале.
— Вы долгие годы вынуждены таскать за собой два тяжеленных «чемодана». В одном — Guitar, свалившаяся популярность, звание первого российского музыканта, прославившегося на YouTube. Во втором — поездка на «Евровидение». Каково Вам живется сейчас с этим балластом? И еще — помните у Набокова: «Мы с тобою так верили в связь бытия, Но теперь оглянулся я, и удивительно: До чего ты мне кажешься, юность моя, По цветам не моей, по чертам недействительной». Ощущаете ли Вы себя цельным с теми Наличами образца 2007-го и 2010 года?
— Конечно же, несмотря ни на что, какая-то связь есть. Мой «будуар» всегда со мной, как и беспричинное веселье. Как минимум радость. Я очень надеюсь, что это детское мироощущение останется со мной навсегда. Оно правильное, с ним не надо бороться, наоборот — беречь.
Другое дело, оно также не должно становиться инструментом зарабатывания денег. Чего я всегда опасался, так это найти свою нишу: востребованный продукт, когда поймешь, какой он, можно делать всю жизнь. И похоронить себя в нем.
На первых порах я слышал возгласы возмущения, когда публика на концертах не слышала каких-то хитов, — особенно от подвыпившей ее части. От этого никуда не деться — старая аудитория уходит, но и новая приходит, и из старых любителей моего творчества всегда найдется тот, кто будет готов послушать что-то новое.
Хотя, конечно, приходится вставлять в программу старенькие вещи, просто с точки зрения концертной работы и диалога с публикой. Это необязательно должны быть какие-то клубные хмельные хиты, но дело не в этом. Радость узнавания — это все равно то, за чем многие ходят на концерты.
Даже в академические концерты пытаются вносить разнообразие, когда составляют программу. То что-то умное или просто тяжелое, а потом раз — и Штраус. Будет ли у нас на этот раз Штраус? Будет. Мы сыграем несколько старых вещиц, но переработанных к новому составу. Это ведь тоже важный момент. Те песни, которые живут, можно с большим успехом допиливать напильником, переделывать им аранжировки и так далее. Те, которые, так сказать, окуклились и хороши сами по себе в том виде, в котором они написаны, и трогать не надо.
— Есть своя гордость у краснодипломника Гнесинки!
— Ну, не то чтобы гордость, хотя и она тоже. Не очень приятно на сцене ощущать себя для слушателей караоке-аппаратом. Да и смысла в этом очень мало — так, что-то по нижним чакрам проходит, но заниматься этим постоянно не стоит. Заработать деньги — это понятно, но концерты — это дело важное, что-то, с чем ты как автор и как исполнитель идешь к людям. Любое твое тыры-пыры, если исполняется, должно быть исполнено абсолютно искренне. И вот здесь — затык. Я очень люблю песню Guitar и прочие старые свои хиты, но иногда, в определенные моменты времени, я чувствую, что они для меня чужеродны.
— Как Вы за собой ухаживаете?
— Я чищу зубы. А если говорить о том, как я себя несу по жизни, — стараюсь себя не травмировать, избегать острых углов. С возрастом выстраиваешь такой способ взаимодействия с миром, который помогает жить обывателем, избегая сложностей, конфликтов и неудобных ситуаций. Например, увольнения музыканта. Смена образа жизни всегда наталкивается на сопротивление среды. И иногда надо идти на то, чтобы превозмогать это сопротивление. А иногда — наоборот, стоит отпустить. Тут нет универсального метода, нужно каждую секунду быть в сознании и считывать алгоритмы Неба, чтобы принять правильное решение.
— О, как хорошо сказано! Будто сам Лао-цзы вклинился в наш телефонный разговор — Вы весь разговор будто «Книгу пути и благодати» и «Книгу перемен» цитируете. Вы не даос?
— Я правос! Православный. Очень поверхностно знаком с упомянутыми выдающимися трудами. Но вот надо бы почитать, похоже.
— Я еще заметил, что концерт в «Зарядье» будет 9 ноября, ровно через 11 лет после первого вашего выступления в, прости господи, клубе «Апшу». Это совпадение или у Вас с этой датой что-то связано?
— Это совпадение. Хотя, как говорил Оби-Ван Кеноби (его труды я знаю назубок), совпадений не бывает! Дату предложил промоутер. Не думаю, что он помнит, когда у меня был первый концерт.
— Это разве не Хан Соло говорил?
— Нет, Кеноби. Вернее, он говорил, что случайностей не бывает. Добавляя скромно — «насколько я знаю».
— Точно, Соло говорил «Не говори мне про шансы» — впрочем, тут нет противоречия ни джедайству, ни даосизму.
— Конечно.
