18+
Группа «Аффинаж» выпустила первую часть нового двойного альбома «Золото». Она называется «Ты, который нашел», и это пятый по счету релиз квартета, образованного в 2012 году в Петербурге музыкантами из Вологодской области и Коми.
Свою музыку они определяют как «шансон-нуар», что избавляет от уничижительных ассоциаций словосочетания «русский рок», хотя по факту они играют именно его — при всей расплывчатости термина и многогранности творчества группы. В этом даже без дополнительных подробностей видится вызов и нонконформистская позиция: в 2К18, наверное, даже в глухих старообрядческих хуторах в Сибири правит бал безальтернативная рэпчина. Джек Уайт вспоминал, какой дичью был его любимый блюз-рок в родном Детройте в 80-е, городе хип-хопа и техно, нищей агломерации с подавляющим чернокожим большинством.
Группа пробрасывает мост между поколением дворников и сторожей и поколением «Контакта». Потемки человеческих душ освещаются режущей глаз немилосердной лирикой Эма Калинина в нетипичной оркестровке (гитара-бас-тромбон-баян) с непостоянной жанровой принадлежностью. «Аффинаж» то рокапопсом кажется, то шаманским дарк-фолком, то акустическим индастриалом, то Яном Тирсеном. Если представить его не в Париже, а под Выборгом, под «Старым Кенигсбергом», в тельняшке, пишущим саундтрек не к «Амели», а к «Бандитскому Петербургу».
И по этому мосту идет невероятное число людей — популярность русского рока с человеческим лицом оказалась потенциально большей, чем можно было представить.
Новый материал «Аффинажа» «Ты, который нашел» — более жесткий по сравнению с предыдущим элегическим radio-friendly-релизом «Сделай море», деньги на который собирали всем миром. Презентация нового материала пройдет 5 апреля в Санкт-Петербурге и 8 апреля в Москве.
«Шторм» расспросил участников группы — Михаила Эма Калинина (поэт и вокалист), Сергея Сергеича Шиляева (бас) и Александра Ома (тромбон) — о русскости, счастье и их новом альбоме.
Эм: Если сравнивать с предыдущим альбомом «Сделай море», то новая пластинка менее однородна по настроению, по «цвету». И главное: «Золото» — это единая история. В отличие от «Сделай море», который по большей части представлял собой сборник настроений, состояний и отдельных историй.
«Золото» — квинтэссенция «Аффинажа», на нем есть черты всех предшествующих работ. Более того — в релизе есть и музыкальные, и смысловые крючки, «пасхалки», отсылающие слушателя в будущее — в альбомы, которые ему только предстоит услышать.
Сергей Сергеич: Для меня главное в этой работе — легкость, с которой она получилась. По сравнению с альбомом «Сделай море», который рождался в муках, «Ты, который нашел» и весь двойник «Золото» появились словно по волшебству. Например, музыка для «Твоего главного врага» родилась на студийной сессии предыдущей пластинки «Сделай море» из материала для проектируемого альбома, запланированного на 2019 год. В перерыве на репетиции мы сели сочинять бридж, а получилась новая композиция. В альбоме сплелись три «Аффинажа» — прошлый, настоящий и будущий.
Эм: Мы не раз говорили о том, что пишем «впрок» — то есть у нас до сего дня сохраняется весомый запас материала, над которым чаще всего мы работаем параллельно, в процессе чистовой записи новой работы. Вторая часть «Золота» почти вся была написана раньше, чем первая. Но записывать решили сперва самое-самое новое. И магическим образом песни сплелись в одну повесть, как кусочки пазла — в единое панно.
Ом: Ощущение некоторой спонтанности выделяет новый релиз на фоне предыдущих, но это различие «за кадром». Со стороны заметно возвращение к цифровому сведению и мастерингу. «Ты, который нашел» звучит острее, может, даже агрессивнее — и лично меня местами даже шокировал бы, если бы я не имел к этому отношения.
Вашу музыку часто сравнивают с наследием «Аквариума», «АукцЫона», Г.О., Андрея Машнина, «Ноля», даже группы 5’Nizza. Вы очень плотно взаимодействуете с вашим фэндомом. В вашем паблике в VK поклонники по вашей просьбе предлагают варианты коллабораций с другими российскими артистами — и что-то из этих мысленных экспериментов реализовалось. Анонсы «Ты, который нашел» сопровождались отзывами коллег-музыкантов самых разных направлений, включая Леху Никонова (ПТВП), Андрея Позднухова («25/17»), Владимира Котлярова («Порнофильмы»), Дарии Ставрович (СЛОТ), Игоря Растеряева. Каково влияние традиции, тенденций, мнений, ожиданий на то, что создает «Аффинаж» (название группы — металлургический термин, означающий процесс удаления примесей из металлов. Французское слово affinage можно перевести как «улучшение чего-то (посредством очистки)», аналог греческого «катарсиса». — Примеч. «Шторма»).
С.С: Я думаю, уже можно сказать, что нам выпала честь быть тепло принятыми теми людьми, творцами, которые составляют упомянутую вами традицию. Наш баянист Саша сейчас концертирует с Борисом Гребенщиковым, а сам БГ очень тепло отзывается о наших песнях, на концерты приходят Дмитрий Озерский и Андрей Машнин, мы дружим с Дмитрием Ревякиным, Виктором Чаплыгиным и другими музыкантами «Калинова моста», поддерживаем связь с Александром Чернецким, наш альбом есть в коллекции Юрия Шевчука... Мы не стремились навязаться этим людям, не донимали их просьбами «Дяденьки, послушайте наши песни!». Просто так вышло. Формально не следуя традиции русского рока, мы, видимо, попали в один духовный поток, одно смысловое поле с лучшими его представителями. Примерно такая же ситуация сложилась с нашими друзьями, группой «25/17». Это неожиданно, но здорово.
Эм: Касательно БГ и «Аквариума» — скажу за себя: на меня «Аквариум» не повлиял вообще, никак. Главным образом потому, что я до сих пор очень слабо знаком с творчеством Б. Гребенщикова и ко. Я как бы заочно всецело признаю эту несомненную величину, но сколько ни пытался проникнуться, приобщиться, мне это не удавалось.
Ом: Любые традиции подразумевают довольно четкие и строгие рамки. И иногда даже не вспомнишь или не знаешь, как и зачем они сформировались и для чего так строго соблюдаются. Я не думаю, что имена, которые вы назвали, стали бы такими громкими, если бы они не выходили фломастерами за поля. Кому-то доставляет удовольствие делать так, «чтобы было как у...» Мы же границы эти нарушаем и делаем это, чтобы расти.
Эм: Для нас совместная работа — это всегда эксперимент, а приглашенный участник фита — новая краска в нашей палитре. Уникальная, которую из себя не выжать даже при самом неудержимом желании. Для нас совместное творчество — это прежде всего именно Творчество. А не «фит, потому что к тем ребятам ходят на концерты красивые девочки, щедрые бизнесмены, инопланетяне, продвинутые меломаны».
С.С.: Мы пишем в одиночку на нашей домашней студии в Невском районе Петербурга. А совместные песни — не следствие включенности в тусовку, а скорее результат определенной творческой близости, взаимной человеческой теплоты и, как бы приземленно это ни звучало, совпадения рабочих графиков.
Эм: У нас нет никакой причастности к «движу». Мы, по сути, так и не относимся до сих пор ни к какому жанру, где был бы тот или иной активный «движ». Конечно, если взять два полюса — «рок» и «рэп», то мы, опять же очень условно — на той полке, где «рок». Но какой сейчас там движ? Кто там из молодых групп? Если и есть где-то движ, кроме рэпа, то это — так называемая новая волна. Где бесконечно воскрешают пост-панк, гараж, стебное инди «на стиле»... И «Аффинаж» — совсем не про это. К нью-вэйву гораздо ближе наш второй проект «Мистер Быдлоцыкл». И то потому, что в нем намешано черте-пойми-чего.
Ваше самоописание «шансон-нуар» кажется не просто редким хорошим примером выдуманного музыкантами жанра, а крайне удачной формулировкой вообще. Оно действительно вам идет, звучит изящно и уместно, как «дарк-фолк» или «блэк-метал», или немецкая шварцуха. Но больше всего мне нравится цепочка ассоциаций, которую этот термин тянет за собой. Кросс-языковая омонимия делает французскую «мрачную песню» для русского уха очень ярким коктейлем — «Хамфри Богарт, сдал назад? Не по масти я тебе?». Голос улиц, мрачного дождливого города, драки в подворотнях, контрабанда в порту, кровавые убийства и безблагодатность мокрого камня. Город — это злая сила?
С.С.: Я скорее согласен с Данилой, чем с Гофманом. Хотя старый немец мне по-человечески симпатичен. А термин появился как скрытый привет моей любимой петербургской панк-группе Dottie Danger. Они именуют свой стиль punk-noir. По аналогии с панк-нуаром появился наш шансон-нуар. Панк-рок DD отличается от стандартного панк-рока примерно в той же пропорции, что наш вариант шансона — от стандартного.
Балабанов и русский рок неразрывны, просто имея общую биографию. С каким режиссером вы бы хотели сотрудничать ввиду стилистического родства? Для какого существующего кино вы бы записали саундтрек?
С.С.: За последнее время я посмотрел немалое количество прекрасных российских кинокартин. Так что выбор огромный. Первым на ум, конечно, приходит Юрий Быков. Но и других немало. Автору недавнего инди-хита «Как Витька Чеснок вез Леху Штыря в дом инвалидов» Александру Ханту я даже написал во «ВКонтакте» после просмотра. Поблагодарил за фильм, предложил в будущем посотрудничать. Он, правда, оказался немногословен, но это не беда. Надеюсь, он прочтет этот материал, вспомнит о той беседе и возьмет наши песни в новый фильм. Хочется, чтобы кино с нашим саундтреком было неглупым, качественным и в идеале кассовым. Потому что томиться в статусе «локального культа», «закуски для гурманов» — то еще удовольствие.
Когда вы появились в 2012 году, общим мнением, впервые сформулированным «Афишей», стало то, что «Аффинаж» должен быть на «Нашем радио», но при этом «Наше радио» должно быть таким, каким задумывалось. Прекрасным радио будущего, а не тем символом ригидности, тупой упрямой нелюбознательности и иллюстрацией «синдрома утенка», каким оно стало еще лет 15 назад. Вы в итоге попали в ротацию — и не «небесного», а настоящего «Нашего». Стали ли вы друг другу своими? Что вам подумалось?
Ом: Я подумал, что, может, мы все-таки зря не ощущаем себя частью традиции группы «Кино».
С.С.: «Наше радио» — прекрасный инструмент продвижения, оно дает возможность донести нашу музыку до огромной аудитории. Я рад, что «Аффинаж» может этим способом пользоваться. Когда-то мы с Мишей ходили по Петербургу и заносили самописные CD-болванки с первым нашим мини-альбомом во все попадавшиеся на пути клубы и бары. Лишь тот, кто занимался чем-то подобным, может оценить по достоинству возможности радиоротации. А все эти пересуды типа «ну вот были нормальный андеграунд, а теперь в группу «Жуки» превратитесь» — не более чем бабкины сетования на лавке. Песни «под формат» мы не пишем, аранжировки не причесываем. Бывает так, что ответственные посты занимают люди без шор на глазах, способные оценить наше творчество как есть.
Эм: Если честно, сейчас и там я ощущаю нас немного... чужими, что ли. Некоторые наши композиции туда не хотят брать из-за «слишком сильных эмоций» и «чрезмерной жесткости звучания». У нас даже электрогитар нет, да и барабанов чаще всего тоже. Что вообще значит «чрезмерно жесткое»? Если рок-музыка на рок-станции — это та же бардовщина с голосами в пределах квинты, только Am F C G сыграно с нелепым перегрузом, а не на походной гитаре из города Боброва, я не понимаю этого. А когда мы только появились там, я подумал: «Ну, в принципе, хорошо, что не через двадцать лет после того, как мы сформировались.
Популярность — парадоксальная штука. Один что-то сделает, второму это доставит радость. Моргнуть не успеешь, как второй подумает, что на этом основании он вправе давать первому советы или выступать с критическими репликами в духе «фигня мне не понравилось !!!!!!!!!!! остоётся токо ждать лутшего». Насколько вы зависимы от слушателя и его ожиданий?
Эм: Если бы я вдруг ощутил желание переписать какую-нибудь песню под «слушательское ТЗ», для меня это был бы серьезный сигнал, что мне, кажется, нужно бы вообще притормозить с написанием песен. Голову проветрить, поспать подольше, устроиться на работу в «Евросеть». Вроде бы мелочь, а жизнь здорово облегчает.
Ом: А если меня не хвалят, я отказываюсь работать.
Эм: Опыт краудфандинга повторять не хочется. Трудностей масса, и потом — не особо приятно читать комментарии «Следующий альбом можно было бы и без предзаказа выложить, мы и так вам всем миром собирали на прошлый». Не будешь же разжевывать, что записать альбом — это не по-маленькому сбегать за угол. Не хочется, и смысла нет — все равно не докажешь, только поставишь себя в неловкую ситуацию глупейшей перебранки со слушателем.
С.С.: Внутренняя независимость у нас есть при любых раскладах, а сейчас мы независимы и внешне, финансово. «Золото» было оплачено из собственного кармана. Да, накладно, зато это освобождает от многих неприятных моментов вроде недовольства акционеров. Опять же, не надо рассылать лоты. Мелочь, казалось бы, а очень жизнь облегчает.
Да, все слушательские реакции — субъективная штука. Помню, читал Ваше, Сергей, признание, что худшим в Вашей слушательской биографии был московский концерт The Sisters of Mercy 2009 года. Я был на нем — Б1 «Максимум», конец марта. Не помню, чтобы мне что-то активно не понравилось в тот вечер, а Вы вот ругаетесь.
С.С.: В качестве аргумента могу привести тот факт, что песню Temple of Love на том концерте я распознал лишь ко второму куплету. Если говорить о критериях хорошего концерта — концерт должен адекватно передавать замысел музыки. Если поют песни, то должно быть слышно песни, а не кашу. Если это нойз/индастриал — все должно гудеть, сверлить уши — кстати, из-за несоответствия замысла и реализации я остался не в восторге от Current 93 в петербургском GlavClub в 2012 году. От сакральной мистерии, художественной «мути» не осталось и следа, на сцене играла просто очень качественная рок-группа. Но тут всегда возникает важный вопрос: а адекватно ли я сам, как слушатель, понимаю замысел музыки? Может, так и задумано, мои претензии беспочвенны и я «сам дурак»? Этот вариант никогда нельзя сбрасывать со счетов.
У вас никогда не возникало мысли, что вы живете не вовремя или не там, где хотелось бы? Скажем, не хотели бы вы в 1968 год?
Ом: Мне тут недавно сказали, что я живу 13-ю жизнь из 15 возможных. И если я раньше места не мог себе найти, то тут сразу успокоился на этот счет.
Эм: Единственная причина, по которой я бы хотел родиться пораньше, — это туманная возможность подольше пожить эту жизнь при живых родителях. Иной причины я просто для себя не вижу.
С.С.: Время, а с ним и собственную жизнь, делает интересным лишь сам человек. Можно в самые захватывающие времена просидеть сиднем, а можно в период застоя сделать из жизни праздник для себя и окружающих. Я полностью доволен своим временем и тем, на что я его трачу. Ну а к парижским событиям 1968-го года я отношусь довольно скептически, если вы о них.
Я скорее о музыкальных эпохах. В конце 1980-х русский рок переродился благодаря национальному чувству и попыткам музыкальной самоидентификации через народность в звуке. Упоминавшиеся выше группы, с которыми вас сравнивают, успешно разыгрывали русскую карту. У того же БГ лучшим периодом многие считают начало 90-х — время «Русского альбома» и близких «Костромы», «Навигатора», «Снежного льва» — его «Руси», которая у него и сейчас звучит во весь рост. Русский дух ваш тоже слышно без помех. Насколько русскость вам важна как элемент музыкальной самоидентификации?
С.С: Мы русские люди и относимся к этому как к данности. Не выпячиваем, не гасим, а принимаем. И когда в музыке наша суть проявляется — это происходит естественно. Корни берут свое там, где видят свое. Лично для меня «русскость» музыки «Аффинажа» — это такая же ее объективная характеристика, как наличие баяна, тромбона или вокала, она не зависит от стилистики конкретной записи. Возможно, в этом и связь с альбомами БГ и компании 90-х годов — они писали их в Англии, вдохновения для сведения «Снежного льва» Гребенщиков искал в индийском ашраме, звучат пластинки по-европейски, а музыка в итоге получилась русской от начала до конца.
Эм: В сотый раз не без удовольствия повторю, что я фанатичный слуга родного языка. Лелею и пестую русскую словесность. Болею за родной язык. Не морщась даже от кривого новояза, я морщусь от безграмотности. И порою мне становится боязно, что язык постигнет бесповоротная редукция. Что не останется тех занудных «ботанов», книжных червей, для которых важны словари, фонемы, морфемы, запятые. А если вы о патриотизме, то без скатывания в политику скажу только, что люблю свою страну и уезжать из нее не желаю.
Так давайте всем покажем Русь! Без стереотипов и низкопоклонства — свое, великое, как балет Swan Lake, прорывное, как Battleship Potemkin, и уникальное, как Constructivism! А то Фейс вот рэпом Запад роняет. Во всяком случае, он так говорит. У вас нет планов на экспорт?
С.С.: Мы уделяем много внимания мелодиям, а это универсальный международный язык. Поэтому наши потенциальные слушатели — все, у кого есть чуткость к красивой музыке, вне зависимости от национальной принадлежности. Но при этом, если бы мы вдруг заиграли космополитический по определению нью-вэйв (что не исключено), то вышеупомянутая «русскость» перла бы и из него, а язык точно не стали бы менять. Миша — серьезный русский поэт. И я сейчас без иронии говорю.
Искусство не должно содержать в себе скидок для слушателя. Прекрасный пример переосмысления народного наследия — английские дарк-фолк-коллективы типа Current 93, Sol Invictus и другие. Они так адаптировали английскую народную музыку, так прожили ее и выдали обратно в мир, что она зазвучала во всех уголках планеты, не превратившись в карикатурный Робин-Бобин-Барабек. С русской музыкой сейчас такое превращение успешно демонстрируют, например, Moon Far Away из Архангельска или Алена Романова с ее проектом «АЛЕНА». И в том числе в какой-то степени «Аффинаж».
Ом: За массой неосвоенных территорий у себя в стране и с высоты прожитых еще только пяти лет конкретно планы не обдумывались и даже не снились. Если рассуждать гипотетически, то в техническом плане мы в России отстаем — нет соразмерного опыта. Но это вопрос ресурсов, времени, а во многом и видения. А вообще-то, в качественном смысле наш материал не уступает мировому уровню.
Какие главные проблемы и уникальные возможности у нынешней русской музыки? Что мешает и помогает непосредственно вам?
С.С: Если ты творец, тебе открыты все дороги: вставай с дивана и иди творить. Если ты ценитель, вся музыка мира доступна тебе, надо только поставить специальную программу, чтоб обойти блокировку торрента. Да и без торрента возможностей выше крыши. Отсутствие в России структур шоу-бизнеса до определенного момента было как бы национальной спецификой, но сейчас и они начинают появляться, и что замечательно, не все из них так монструозны, как их малюют. Жизнь кипит на всех уровнях. В андеграунде очень успешно развиваются сети независимых лейблов, заново рождается (вместе с интересом к физическим носителям) культура дистро, а крупнейшие исполнители все чаще выбирают путь независимости, не связанный с кабальными контрактами. По сути, независимая группа «Венок Чингисхана» из Саратова располагает не меньшими возможностями, чем такие же независимые, но матерые «25/17», собирающие Stadium. Только кто-то эти возможности видит и пользуется ими, а кто-то не может отказать себе в бутылочке пива, вместо того чтобы сэкономить деньги и сделать демозапись.
Эм: «Главная проблема музыки в России — не попы и не менты, главная проблема музыки в России — это лично ты, потому что...» — как у Захара Мая, дальше, думаю, большинство знает, а кто не знает — загуглит, послушает и останется доволен. Все же не автор виноват.
Главная проблема искусства — его потребитель. Не вдумчивый ценитель, исследователь. А косный, ведомый, безграмотный, поверхностный и невоспитанный поглощатель. Я могу говорить об этом уверенно, и я здесь в своем праве — как человек, не относящийся к медиаконьюнктуре.
Плохой музыкальный продукт жив, пока его готовы массово вкушать. Равно как и прекрасные творения умирают в забвении, когда слепой необразованный потребитель их в упор не видит. Хорошего всегда будет меньше, чем «так себе» или «плохо». Чем менее разборчив и вдумчив меломан, тем этот дефицит острее. А что помогает нам? Безусловно, благодарный слушатель. Коих немало и становится больше. А еще — стойкость и уверенность.
Стойкость и уверенность с музыкой «Аффинажа» у меня не очень ассоциируются. Слова «боль», «экзистенциальный кризис», «восстание» и Angst как-то больше подходят. При этом вы вполне искренни. А откуда же брать силы на искренность, когда не только быть собой — просто быть, проявляться в окружающий мир невыносимо?
С.С: Мое мнение таково: если необходимо «брать силы на искренность», то нужна ли она?! Прежде всего тебе самому такая искренность нужна? Может, стоит помолчать? Для меня писать — это потребность. Из серии «не могу не делать это». Скажем, танец — это тоже зачастую «внутренние метания», «сильная эмоция», но выраженная не в словосочетаниях и сплетениях звуков, а в движении. Ты можешь танцевать дома, для себя. А можешь делать это для кого-то. И если у тебя получается делать это красиво — выражать языком тела то, что другие чувствуют, но не могут выразить языком тела, это, по-моему, волшебно. У меня же есть уверенность, что выражать эмоции, состояния, рисовать атмосферу, рассказывать истории словами и музыкой у нас получается достойно — поэтому мы и делимся всем этим с миром.
Вы счастливы?
Эм: Быть счастливым — это большой труд и большое мужество. Я люблю трудиться, поэтому да, я счастливый. Счастье для меня — изменчивая, порою — неуловимая субстанция. Внешне я счастлив — здоров, пока что даже молодым считаюсь, есть дело, которое я люблю. Внутри же, к сожалению, чаще всего все обстоит по-иному. Скажу только то, что надеюсь и верю, что этот кубик Рубика для меня сложится — внешнее достигнет полной гармонии с внутренним. И то самое Счастье меня стороной не обойдет.
