18+
Писатель Захар Прилепин обеспокоен тем, какие книги выбирают россияне на фоне продолжающейся СВО. В интервью Daily Storm он назвал популярность Ремарка и Оруэлла «симптомом» и заявил, что сейчас стране нужнее литература о мужестве и победе. Также Прилепин рассказал о планах не выдвигаться в Госдуму в 2026 году, о контрактах с Росгвардией и о том, почему все же прочтет мемуары Алексея Навального.
— Какие у вас планы насчет выдвижения на выборы в Госдуму в 2026 году?
— Буду работать со своей командой, буду ее выдвигать. Хочу провести больше депутатов, чем в прошлый раз. Сам в Госдуму не собирался и не собираюсь, потому что в том числе у меня контракт с Росгвардией. Я его не могу и не собираюсь прерывать.
— А если СВО закончится раньше, чем начнутся выборы?
— Тогда будем из этого исходить. Но не думаю, что у нас СВО имеет шансы закончиться скоро. Год до выборов у нас? Что-то пока никаких шансов на то, чтобы все это прекратилось.
— Вы обсуждали вопрос своего выдвижения с руководством партии? Что вам сказали по этому поводу?
— А кто мне может в партии что-то говорить? Мы с Сергеем Михайловичем Мироновым сопредседатели, обсуждаем это по-товарищески. Вопрос не поднимался, хотят или не хотят меня выдвигать. Это само собой, что мы идем единой командой.
— В ноябре вы пообещали ознакомиться с книгой Навального «Патриот». Вы уже успели прочитать ее?
— Забыл. Она в интернете, что ли, где есть? Куплю. Я сказал вам и забыл. Надо просто записать себе: «Патриот» Навального прочитать.
— Кто сейчас, по вашему мнению, российский Ремарк? Он еще на фронте, и мы его не знаем, или он уже вернулся и написал свой шедевр?
— Проблема куда более широка. Мне несимпатична наблюдаемая мной необычайная популярность Ремарка в рейтингах книжных продаж. Ремарк и Оруэлл с книгой «1984» неожиданно входят в десятку, объявились у нас в качестве основных литераторов во время происходящих военных событий.
Ремарк, конечно же, писатель пораженческий. Про тоску потерянного поколения, про войну, которой надо избежать. Плюс-минус ту же самую функцию выполняет и Оруэлл с «1984» о государстве, которое насилует свободолюбивую человеческую душу, не желающую никакого насилия. Естественно, читатели Ремарка и Оруэлла ассоциируют себя и с тем, и с другим, и так себя мыслят в России.
Все это имело бы право на существование рядом с литературой, исповедующей в известном смысле победительный патриотизм, мужество, честь и достоинство, готовность принять любые вызовы, в том числе военного толка. Этой литературы у нас нет, поэтому Ремарк, честно говоря, среди действующих у нас бойцов и не нужен. Когда для страны каждый день появляются все новые и новые вызовы, в том числе и военные, я бы не хотел, чтобы у нас появился писатель, который «Мы — потерянное поколение», это размазывать.
Не надо сравнивать нынешнюю Россию с Германией после Первой мировой и накануне второй мировой войны. Мы никакого отношения не имеем к тем обстоятельствам. Они, прямо говоря, иные.
Мне даже странно, почему Хемингуэй не конкурирует с Оруэллом и Ремарком, раз мы так любим иностранную литературу. В Советском Союзе Хемингуэй был гораздо популярнее. Хотя и Ремарк тоже был симпатичен советскому читателю, но Хемингуэй был еще популярней. При том у него тоже были антивоенные книги, тот же роман «Прощай, оружие», есть тяжелые мрачные рассказы о войне. Но Хемингуэй все равно более маскулинен, более жизнеутверждающий. Есть война с фашизмом — буду воевать с фашизмом на любой войне, пока смерть не разлучит нас. Это позиция Хемингуэя, но он у нас где-то на втором-третьем-пятом месте, я его в топ-100 даже не вижу.
А Ремарк распух у нас как на дрожжах. Это плохая, несимпатичная мне и сигнализирующая о дурном состоянии общества и читателя любовь к Ремарку.
Сейчас у нас есть Дима Филиппов. Есть ребята-фронтовики, которые уже работают и пишут. Но Филиппов — персонаж, стоящий в центре прозаической и поэтической формы осмысления СВО.
— Были ли у вас разногласия с литературной общественностью, после того как вы сказали, что Гоголь — «великий русский хохол»?
— Во-первых, я давал длинное интервью и просто сказал впроброс что-то про Гоголя. Потом увидел, что это распространили в сотне новостей. И особенно это возбуждает наших доморощенных националистов. Они просто начинают трястись, подозревая в этой фразе что-то такое, чего в ней не заключалось. Да, Гоголь выходец из Малороссии. Да, слово «хохол» тогда существовало, и он очень серьезно к этому относился.
Несмотря на то, что считал себя русским, считал русского царя центром русского мироздания, к своему хохлячеству он относился серьезно и с симпатией. Ну я и сказал про это. Он малоросс и мог быть при этом русским писателем. Что тут можно по этому поводу объяснять и уж тем более спорить? О чем спорить-то? Да, хохол, но что в этом такого-то?!
— Несколько месяцев назад вышел сериал «Ополченский романс» по вашей книге. Довольны ли вы его успехом?
— Нельзя быть недовольным. Множатся миллионы просмотров, они не прекращаются. К нему ровный высокий интерес. На прошлой неделе получил премию на Гатчинском фестивале. Живет уже своей жизнью фильм. Передо мной уже другие задачи стоят, я о них думаю больше. Сняли фильм — и хорошо.
В планах есть, и мы пытаемся реализовать продолжение этой истории. Не «Ополченский романс 2», просто там события развивались. Ополченский романс касается событий 1914-1915 года, потом были события 1916-1918 годов, которые в других моих книгах описаны. В сущности, нам этот успех и высочайший рейтинг, выведший НТВ на первое место из всех телеканалов, и миллионы просмотров на платформе позволяют думать, что мы сделаем еще один сериал о том, как развивалась эта история дальше.
