18+
Беспорядки, устроенные американскими националистами в штате Вирджиния, уже назвали «внутренним терроризмом». В России нечто подобное происходило в 2012-2013 годах, когда межнациональные конфликты вспыхивали под Саратовом, в Кировской области, в Москве, а ФМС и МВД регулярно информировали граждан об успехах на фронте борьбы с нелегальной миграцией.
Daily Storm решил выяснить, что изменилось с тех пор, и если националисты подняли голову в США, не может ли подобное произойти и у нас?
Как устроена ненависть?
В России с 2002 года действует организация, которая тщательно отслеживает все события, связанные с национализмом и ксенофобией – это информационно-аналитический центр «Сова». Мы связались с его директором Александром Верховенским, чтобы выяснить, как, по мнению специалистов, видоизменилось движение ультраправых в России, сильно ли оно сейчас.
Вот три главных постулата или идеи, которые он озвучил:
— пик ненависти к мигрантам в 2013 году был вызван пропагандой по ТВ;
— после событий на Украине ксенофобия вытеснила неприязнь к Западу;
— регионы, «где может вспыхнуть», остались – это юг России.
В чем разница между США и Россией?
Сам механизм возникновения националистических конфликтов в России и США отличается. Если в Шарлотсвилле события закрутились вокруг памятнику генералу Ли (самому известному лидеру конфедератов и довольно жестокому рабовладельцу), то у нас такое вряд ли было бы возможно: монументы генералу Ермолову, Ивану Грозному, мемориал чеченским женщинам в Дади-юрт, конечно, становились поводом для споров на ТВ и в интернете, однако ни о каких массовых беспорядках и речи не шло.
У нас все было проще и банальнее. Все начиналось с криминала.
«Мы даже придумали для этого термин — «кондопожская технология», — говорит Александр Верховенский и объясняет его суть. — На местном уровне происходил криминальный конфликт, который часть местных жителей, не обязательно, что все, воспринимала как этнический. Скажем, бандиты были одной национальности, а вторая сторона – другой. При этом в пересказе все могло еще и исказиться. Это могло приводить к разным эксцессам. Но событием оно становилось тогда, когда туда (в город, где произошел конфликт) подтягивались националисты».
2012 год, середина июня. Вечером в поселке Демьяново, который находится на стыке трех областей — Кировской, Архангельской и Вологодской, подвыпив, подрались два парня – русский и дагестанец. На следующий день договорились поединок повторить. И хотя дрались честно, те, кто «стоял» за их спинами, начали раздувать конфликт. С подачи местного криминального авторитета (русского) по поселку стали расползаться слухи, что на помощь дагестанцам едут несколько машин с боевиками. К вечеру говорили уже об автобусах. И тогда местные решили нанести упреждающий удар: толпой в 200-300 человек отправились громить дагестанскую лесопилку. Там их уже ждали несколько десятков южан, вооруженных травматами. Побоища удалось избежать только благодаря вмешательству полиции, которая вовремя подоспела к месту действия и чудом сумела остановить кровопролитие.
2013 год, вновь июнь. Город Пугачев в Саратовской области. И опять драка в кафе из-за девушки, закончилась поножовщиной. Чеченский подросток нанес 20-летнему местному парню (наполовину русскому, наполовину татарину) двенадцать ножевых ранений скальпелем. После этого попытался бежать, но его довольно быстро поймали. Однако разгневанной толпе этого оказалось недостаточно. Сначала местные жители вышли на митинг к администрации, потом перекрыли трассу Самара — Волгоград. Главное требование было простым: выгнать всех чеченцев из города. Эти перекрытия продолжались еще несколько дней, а апофеозом стал массовый приезд в город членов националистических группировок. С простой целью – возглавить толпу, которая была пропитана ксенофобскими настроениями, но координации ей не хватало. К счастью, полиции удалось нейтрализовать координаторов, а чеченская диаспора вывезла из Пугачева часть «плохо управляемой» молодежи.
2013 год, октябрь. Москва, район Бирюлево Западное. 25-летний Егор Щербаков возвращался домой со своей подругой. Уже у подъезда к ним подошел выходец из Азербайджана, завязалась ссора. В результате Егор получил удар ножом в спину и умер. Через несколько суток, когда история получила огласку, а в Сети появилась видеозапись убийства, в район начали стягиваться националисты. В Бирюлеве, в отличии от Пугачева, координация через интернет-сообщества была налажена отменно. В результате ультраправые действовали едва ли не столь же организованно, как и полиция. Протестующие, а их было несколько тысяч человек, разгромили торговый центр и овощебазу, где работали мигранты. Лозунги были привычные: «Россия для русских», «Москва для москвичей». По делу о беспорядках в Бирюлеве были задержаны всего три человека, через год они попали под амнистию.
Стимулы из воздуха
Бытовые конфликты, вроде тех, что описаны выше, происходили всегда, но именно в 2012-2013 годах они стали выливаться в масштабные столкновения «националисты против приезжих». Тут были несколько факторов «почему».
Начиная с 2011 года тему нелегальной миграции начали активно поднимать политики в своих предвыборных выступлениях. Самым показательным в этом смысле стало противостояние за пост московского градоначальника в 2013 году. Борьба с нелегальной миграцией была чуть ли не главным лейтмотивом у всех кандидатов – от Навального и Дегтярева до Собянина, который не только говорил, но поддерживал полицейские рейды против нелегалов и организацию временных лагерей, куда тысячами свозили вьетнамцев, толком не знавших русского языка. Единственным исключением стал кандидат от коммунистов Иван Мельников.
Телевидение, газеты и интернет тоже с удовольствием подхватили этот ставший модным «тренд». По данным «Медиалогии», с 2007-го по 2011 год тема нелегальной миграции аккуратно шла на спад, но потом неожиданно вновь начала набирать популярность. Пиком активности стал именно 2013 год, когда число сообщений в СМИ увеличилось в 5-6 раз.
Александр Верховенский считает именно телевидение главным творцом того, что бытовой конфликт между представителями двух национальностей получил шанс разрастись до масштабного противостояния.
«Для этого в обществе должен быть определенный градус. Если люди черпают информацию из «воздуха» — из телевизора, а им там говорят, что у нас есть проблема (с нелегальными мигрантами), и тогда они бытовую ситуацию трансформируют в какой-то масштабный конфликт. Сначала у себя в голове, а потом в реальности».
При этом какой-то логики или человеческой воли в том, что 2013 год неожиданно стал временем антимигрантской пропаганды, директор «Совы» не видит. Наоборот, по его мнению, это был какой-то сбой, произошедший вопреки установкам сверху.
«У многих чиновников тогда было понимание, что нужно сделать популистский жест в этой сфере. Я, например, своими ушами слышал, как чиновник ФМС произносил такой текст. Ему говорят: «Вот вы высылаете мигрантов тысячами, а на их место тысячами приезжают другие. Пока есть рабочие места, ничего не поменяется: вместо одного таджика будет другой таджик. И какой тогда смысл?». И он ответил: «Понимаете, люди так устали от кавказцев. Мы же должны сделать хоть что-то. Кавказцев не вышлешь никуда, давайте мы хоть таджиков вышлем. Покажем народу, что мы тоже заботимся». Если такие настроения среди чиновников распространились достаточно широко, все это могло сработать».
После Западного Бирюлева у власти начался период отрезвления. Антимигрантскую истерию начали резко отыгрывать назад. Государственным и близким к ним СМИ запретили делать акцент на национальностях и гражданстве преступников. Если этого никак не получалось избежать, советовали использовать слово «южанин». Эта довольно простая мера оказалась достаточно эффективной. Единственным серьезным инцидентом на фоне ненависти к приезжим стали беспорядки в городе Арзамасе Нижегородской области.
Смена приоритетов
Однако окончательно националистическую идею в тот период «добили» события на Украине. Слишком много сошлось в одну точку, и все не в пользу ультраправых.
Во-первых, столкновения на Майдане стали своего рода прививкой от массовых беспорядков. Россияне ни в каком виде не хотели видеть повторения у себя киевских событий. А националисты просто не умели привлекать к себе внимание иначе, чем массовыми акциями и желательно с насильственным противостоянием полиции.
Во-вторых, часть активистов ультраправых отправилась воевать на Украину. Большинство предсказуемо выбрали «народные республики» Донбасса, но нашлись и те, кто предпочел добровольческие батальоны.
В-третьих, кризис на Украине вылечил население от ненависти к мигрантам. Таджик-нелегал перестал быть главным врагом, на смену ему пришли западные политики, которые сначала устроили переворот в братской стране, а потом обложили нас санкциями.
В этом можно легко убедиться, посмотрев на опросы общественного мнения. Если в 2013 году, по данным «Левада-центра», самый главный националистический лозунг «Россия для русских» находил одобрение у 66% граждан, то через год после Майдана и возвращения Крыма поддержка сократилась до 51%. И одновременно с этим вырос уровень враждебности по отношению к США: в марте 2015 года 80% опрошенных заявили о своей нелюбви к Соединенным Штатам.
Ждать ли возрождения?
Сейчас, по словам экспертов, на националистическом фронте наблюдается затишье. Однако прорыв может произойти в любой момент. Не хватает только того самого нагнетания атмосферы по телевидению, а все остальное — на месте.
Например, число преступлений, совершаемых мигрантами, остается на том же уровне, что и в кризисном 2013 году. Тогда иностранцами в России было совершено почти 47 тысяч преступлений, из них гражданами СНГ – более 40 тысяч. Это 3,3% от общего числа. В 2016 году приезжие из бывших союзных республик совершили 38,5 тысячи преступлений. Это 3,2%. В нынешнем году ситуацию точно такая же: 3,3% преступлений за первые семь месяцев — дело рук выходцев из СНГ.
То есть активность мигрантов в деле нарушения закона в целом не изменилась.
Но по отдельным категориям преступлений наблюдается рост. Причем не по чему-то мелкому, вроде краж или невыплаты алиментов. Речь идет об изнасилованиях. В 2013 году во время информационного разгула полиция и Следственный комитет регулярно снабжали граждан информацией подобного рода.
Так, глава ГСУ СК по Москве Вадим Яковенко, выступая на итоговой коллегии, рассказывал, что в 2012 году каждое третье изнасилование в Москве совершалось иностранцами, а в 2013 году это число увеличилось до 43%.
Сейчас подобную информацию найти сложнее. Последние цифры, которые нам удалось обнаружить, относятся к 2016 году. Тогда один из руководителей ГУ МВД Москвы привел такую статистику: 75% изнасилований в городе совершают приезжие не московского региона, из них 90% — выходцы из стран Азии: Таджикистана, Узбекистана и Киргизии.
Настроения в обществе тоже двигаются в обратную сторону: от нелюбви к Западу назад к ксенофобии.
В июне 2017 года, по данным «Левада-центра», 43% россиян сказали, что «плохо относятся к США», еще 18% выбрали вариант «очень плохо». Разница с 80% ненависти кризисных лет – ощутимая.
К мигрантам отношение тоже достаточно негативное:
— к выходцам из Армении, Грузии и Азербайджана негативно относится 34% опрошенных;
— из Узбекистана, Таджикистана и Киргизии – 38%;
— из Чечни, Ингушетии и Дагестана – 41%.
ТВ, цыгане и регионы
Единственным отличием является информационная повестка. «Охоты» за мигрантами-преступниками по ТВ нет, на грядущих губернаторских выборах тема национализма и ксенофобии – вне основной повестки. Более того, Daily Storm выяснил, что Министерство образования собирается внедрять в школах и вузах программы, направленные на профилактику ксенофобии и экстремизма.
Правда, нашлось и исключение – цыгане.
Все началось осенью 2016 года в поселке Плеханово, где местные цыгане незаконно пытались подключиться к газопроводу. В результате этой врезки без газа осталось 400 частных домов. Ремонтников и полицейских к месту разрыва цыгане решили не подпускать: закидывали сотрудников камнями.
В марте 2017 года СМИ с азартом освещали массовую драку с участием цыган в Екатеринбурге, которая произошла после ДТП. В июле незаконные постройки цыган сносили в Тульской области, в августе – в Татарстане. К счастью, ни в одном из этих мест националисты не успели проявить себя.
Группировки оказались не столь мобильны и активны, как в 2013 году. По мнению Александра Верховенского, масштаб националистического движения сейчас очень маленький. Еще меньше тех, кто ищет выход своей энергии.
«Есть те, кто ходит на навальновские митинги, но их там слишком мало, чтобы влиять на что-то. Националисты — они же и в протестных митингах 2012 года участвовали. Обычно их было человек 500 на 20-тысячном митинге, они там просто терялись. И сейчас то же самое происходит».
За пределами Москвы ситуация несколько странная. Организовываться националисты пытаются в основном на севере страны. В Санкт-Петербурге и Великом Новгороде действует движение «Славянская сила Северо-Запад», в Вологде — «Русское движение», в Пскове – «Псковская русская вечевая республика», в Калининграде – «Российский общенародный союз». Кроме этого, на карте националистических движений присутствуют Новосибирск, Орел, Хабаровск, Екатеринбург, Красноярск и Тула.
Однако директор «Совы» советует смотреть не на север, а на юг.
«Потенциально юг нам может преподнести сюрприз. Краснодар, Ростов-на-Дону, Астрахань. Там больше расселение выходцев с Северного Кавказа. Там достаточно консервативные власти, кроме Ростова, которые сами поддерживали ксенофобские настроения. Казаки. Предпосылки есть. Но время идет: и раньше инцидентов было много, а сейчас мало. Навсегда успокоилось это место? Я не думаю».
Еще один дальний город, который нужно упомянуть как минимум в качестве примера взрывоопасного места – это 100-тысячный Тобольск. В этом сибирском городе компания «Сибур» организовала работу промышленной площадки, на которой заняты 16 тысяч человек, часть из которых – иностранцы (всего в 2017 году на миграционный учет здесь поставили 28 тысяч иностранных граждан). После открытия площадки по Тобольску начали распространяться слухи о многочисленных преступлениях, совершаемых мигрантами, с которыми не справляется полиция, о 26 пропавших без вести местных жителях. Подтверждения этой информации не появились, но атмосфера недоверия в городах, где «чужаков становится неожиданно много», — тоже фактор, который может сыграть свою роль.
Чемпионат мира как средство борьбы с ксенофобией
Движущей силой в возрождении националистического движения могли бы стать футбольные фанаты. Во многих странах Европы «фирмы» (фанатские группировки той или иной команды) поделены по принципам: фа (правые) и антифа (левые). И на основе этого деления фанаты выбирают для себя — самых важных противников и потенциальных союзников для альянсов.
В России (как и в Польше, и на Украине) этого нет. У нас практически все фанаты придерживаются ультраправых взглядов. Даже те, кому по-человечески эта позиция не близка, все равно стараются следовать в общем русле. Иначе в «движе», где все за одного, этим людям места не найдется. Поэтому все фанаты (за очень редким исключением) в России – правые, это нужно принять за аксиому.
И околофутбольные бойцы, в отличие от «политических» националистов, за последние годы не деградировали. Наоборот, чемпионат Европы по футболу во Франции стал для многих движений наивысшей точкой развития.
В такой ситуации следовало бы ожидать роста интереса к околофутболу в России и вместе с этим пополнения рядов топ-группировок. А значит, и новой волны насилия.
Но чемпионат мира по футболу поломал все эти планы. Перед силовиками поставили задачу: сделать так, чтобы все прошло спокойно и без эксцессов. И полиция начала бить на упреждение, не дожидаясь 2018 года. Начали возникать уголовные дела против фанатов «Локомотива», «Динамо», «Факела».
Самые крупные группировки, вроде спартаковской «Фратрии», остались нетронутыми, но сигнал они получили: если что, могут прийти и за ними, точно так же, как за «паровозами» и динамовцами.
Относительно небольшие «фирмы» тоже умудряются попасть под колпак. Например, проспартаковская группировка Orel Butchers, которая отметилась погромами во Франции и даже попала в фильм ВВС о страшных русских фанатах. 4 августа «мясники» праздновали день рождения «фирмы» и после возлияний не обошлись без традиционного развлечения «ультраправых» — нападения на иностранных студентов. В результате двоих бойцов задержали, возбудив на них дело по статье «Хулиганство».
Теперь, если оперативники из полиции Орла не допустят ошибок, до самого чемпионата мира у них будет хороший инструмент давления на одну из самых одиозных группировок.
Подводя определенный итог, можно сказать, что из четырех компонентов, необходимых для появления Шарлотсвилля в России, есть только два: оставшийся неизменным процент преступлений, которые совершают мигранты, и постепенно возвращающийся негатив по отношению к приезжим. Еще двух как минимум пока нет: «злого» телевидения и активных националистических и фанатских группировок.
Фото: © GLOBAL LOOK press
