18+
Матвей родился на востоке Украины и всю жизнь прожил в этой стране. У него украинский паспорт, но мужчина считает себя этническим русским. Сейчас он живет в Киеве. Мнение, озвученное Матвеем, может расходиться с официальной точкой зрения киевских властей, поэтому мы изменили настоящее имя собеседника. Как проводится мобилизация на Украине? Изменилось ли за полтора года конфликта настроение среди простых людей? На эти и другие вопросы — в интервью жителя Киева для Daily Storm.
— Опасно ли сейчас называть себя русским на Украине? Трудно ли мимикрировать под патриотичного гражданина?
— Говорить на русском — нормально, только отдельные фрики тебя будут донимать. Можно даже говорить, что ты русский. Но заявлять, что тебе нравится русская культура, — опасно, есть шансы «познакомиться» с СБУ. Был случай. Когда меня моя подруга спросила, почему я не иду на фронт, я ей ответил, что я не хочу идти погибать ради того, чтобы потом какие-то свиньи отменяли меня как идентичность. На что она сказала, что сдаст меня в СБУ. Не сдала, но мы больше не общаемся.
С коллегами, с которыми я общался на те или иные темы политические, прежде всего культурные, возникали споры. Ожесточенные споры по поводу того, как должно выстраиваться наше общество. Разумеется, я не говорю свои мысли. Если я скажу все, что я думаю, даже часть того, что я думаю, — меня посадят. Но критиковать можно: тебя просто спросят, почему ты так считаешь. Были ситуации, когда мы пили за победу. Я просто поставил рюмку и ждал, когда все выпьют. Не знаю, может быть, кто-то заметил это и промолчал, а может, не заметили. Но тем не менее я не пил за победу. И в принципе, меня никто не отменил за это. Но опять-таки можно лишь догадываться почему.
Меня воспринимают как своего, но они и не будут по-другому воспринимать, потому что я рожден здесь (на Украине. — Примеч. Daily Storm), жил с ними. И соответственно, какие-то мысли о том, что я могу как-то не так мыслить, не возникают. Они думают, что я просто критикую. Те темы, где я могу сдать себя, просто обхожу — и все.
Еще что касается языка, то за полтора года стало легче. Люди сталкиваются с тем, что им сложно говорить на украинском языке. Они, может быть, и хотят говорить, но когда ты всю жизнь разговариваешь на одном языке, а потом надо резко перейти на другой, то ты испытываешь негативные эмоции. Поэтому некоторые возвращаются обратно в русский язык, но они не сильно этим довольны.
Один мой знакомый называет русский язык «рузкей язык». Что-то вроде «я ненавижу себя за то, что я разговариваю на русском, но на другом языке говорить не могу». Я думаю, что со временем будет падать этот накал. Однако маховик был запущен.
У властей сейчас есть карт-бланш на многие действия. Вот закон недавно приняли о запрете на публичное прослушивание русскоязычной музыки (речь идет о произведениях, записанных в России с 1991 года — примеч. Daily Storm). То есть если ты будешь идти по улице, слушать «На недельку до второго я уеду в Комарово» — тебе может прилететь штраф.
— Как проводят мобилизацию на Украине? Часто ли военкоматы нарушают законы о призыве? Существуют ли методы откупа? Задумывался ли ты о том, что делать, если тебя поймают?
— В самом начале [конфликта], я так подозреваю и, судя по тому, что я видел, брали всех подряд, куда угодно, затыкали дыры как могли. Подготовки не было. С течением времени, когда фронт плюс-минус стабилизировался, у них появилась возможность обучать людей. Но все равно происходят частные случаи, в которых чуваков просто забирают с места и сразу же отправляют. Был случай, когда человек лежал в больнице (не могу назвать город) и жаловался на то, что две недели назад его только забрали на обучение. И вот он уже с ранением лежит — за две недели: мобилизован, расквартирован, ранен. Это же ненормально.
Военкомы могут нарушать закон — и они этим часто грешат, потому что по закону они не могут взять человека за руки и отвезти его в военкомат. Они вообще в принципе ничего не могут, кроме как дать адресную посылку с билетом под Бахмут.
У нас закон переписывался. Он постепенно расширял полномочия военкомов. В начале [российской СВО] от этого у всех горело. Но военкомы чаще всего идут в связке с ментами, потому что мент как раз может попросить у тебя документы и ты обязан предоставить им документы, удостоверяющие личность.
Но часто их [военкомов] сотрудники полиции посылают. Изначально нельзя было в публичных местах проводить мобилизационные мероприятия. Если ты заходишь в «атбешку» (АТБ — сеть продуктовых на Украине. — Примеч. Daily Storm), ты не можешь получить там повестку — это незаконно. Но они все равно ее вручали. Действуют на дурачка, находят какого-то олуха, который готов взять эту повестку, и он берет ее.
Но я неоднократно видел, как чуваки на улице просто опускали этих военкомов и уходили.
Касательно детей. Если у тебя трое детей, по-моему, там возраст должен быть какой-то соответствующий, то тебя не возьмут. Но ты можешь пойти добровольцем. То есть условно: если у тебя нет пальцев определенных, ты можешь пойти воевать. Все зависит от того, доброволец ты или нет. А вот тут другой вопрос возникает: а много ли настоящих добровольцев?
Если ты смотришь за инвалидом, ты тоже можешь избежать мобилизации. То есть таких моментов достаточно много. И поэтому много людей избегают мобилизации на вполне законных основаниях. Конкретно я не на законных основаниях избегаю мобилизации. Если бы я был пойман, то меня бы уже судили.
В марте я вывез свою жену к границе Румынии. У меня это заняло где-то семь дней. Дорога была просто омерзительная, потому что очень много киевлян уезжало в первые же часы [конфликта]. Я видел шоссе, по которому едут машины. Дорога была полностью красная от фар. Там места не было, чтоб пешком пройти, машины ехали впритирку. Такую же ситуацию можно было наблюдать по всем дорогам, которые вели с Украины куда-то на запад или на юг, да куда угодно.
В начале [российской СВО] практически сразу ввели ограничения на выезд мужского населения. Первые пару суток еще можно было проскочить, потом пошли взятки. Можно было откупиться за 400-1000 баксов. С каждой неделей этот ценник рос. Сейчас он колеблется от пяти тысяч долларов. У многих людей есть знакомые в военкомате. Ну, например, в 14-м году меня ведь тоже таким образом откупали от армии. Я тогда еще студентом был. Мать волновалась и через своего знакомого военкома просто купила военный билет. Он, к сожалению, обернулся мне боком по итогу, потому что у меня есть военная специальность.
Существуют самые разные варианты. Ты либо платишь военкому и тебя вычеркивают из списков, либо получаешь документ волонтера. По сути, через того же военкома платишь деньги, тебе выдается удостоверение волонтера. Ты живешь спокойно своей жизнью, если вдруг тебя кто-то попытается призвать. Еще один вариант — ты можешь быть активным волонтером. Таким занимаются некоторые люди, они до сих пор не попали на фронт.
Можно оформиться водителем по программе «Шлях». «Шлях» — это штука для водителей, чтобы можно было ввозить товары с Запада. Нужны водители в большом количестве, и очень много мужиков катается в Европу, просто возят товары. Разумеется, за деньги, это оплачивается. Некоторые остаются за границей.
Есть еще вариант. Это если ты артист, тебя просто выпускают. Я не знаю, как это конкретно работает, но, по бумажке, ты должен пропагандировать поддержку Украине. Что должно оказывать положительное влияние на исход войны.
Я самые разные варианты обдумывал. Разумеется, застрелить своих однополчан я не смогу, потому что я считаю их своими согражданами и своими братьями. Я не знаю, на самом деле, как ответить на этот вопрос. Если честно, не знаю, как ответить на этот вопрос, — наверное, дезертирую. Скажем так. Кто меня мобилизует, тот сильно пожалеет о том, что призвал такого человека. Потому что это худший вариант, который можно подобрать для защиты своих интересов.
— Почему не уехал из Киева, когда была возможность? Много ли граждан выехало в первый месяц?
— Люди действительно уезжали. Когда я отвез жену на границу и вернулся (это было 12 марта), я увидел пустой Киев. По моим ощущениям, наверное, процентов сорок точно Киев покинули, если не больше. Все мои товарищи, которые вместе со мной работали, уехали на Западную Украину.
Вернулся по причине того, что мне все-таки хотелось увидеть, как будет выглядеть ключевое событие моей страны изнутри. Я был уверен на тот момент, что если даже и произойдет штурм, то он не будет кровавым. Я был далек от военной темы.
А сейчас — у меня здесь есть родственники. И если вдруг они погибнут, то у меня будет возможность их похоронить. А если я буду за границей, то такой возможности у меня не будет. Все максимально мрачно и просто.
— Какие настроения царили в обществе с началом российской СВО? Сильно ли пропаганда повлияла на взгляды людей? Что происходит сейчас? Патриотический угар спадает?
— Были самые разные люди. Те, кто изначально был негативно настроен по отношению к России, они просто воспылали ненавистью. Чуваки, настроенные нейтрально, — начали колебаться. Однако в течение двух-трех недель после накачки медиапространства видео с трупами и другим контентом даже нейтральные граждане стали ненавидеть. При этом не было постепенного перехода — ненависть к солдатам, к государству, к тем, кто его поддерживает. Стали ненавидеть национальность.
Я общался с одноклассниками своими, со своими старыми знакомыми. Сначала у них было непонимание ситуации, но, как я и говорил, через пару недель у них культивировали мысль, что русских нужно убивать.
Рассылался спам в чатах — ролики с трупами солдат, даже в рабочей беседе был такой персонаж. Начиналось все с того, что якобы каких-то детей под Харьковом расстреляли, которые оказали сопротивление танковой колонне, — в общем, старались как могли. Но были и такие люди, как, например, моя жена, которые не понимают людоедства.
Собственно, очень важный момент, что с женой у меня диаметрально противоположные взгляды на этот конфликт. Это не значит, что мы совсем не близки по взглядам. Но тем не менее она выступает за сохранение украинского государства. Я о себе не могу такое сказать.
Перед [началом конфликта] у нас был тренинг. Позвали какого-то грузина, который рассказывал, что никакой войны не будет, а если и будет, то она станет легкой прогулкой. Ему мало кто поверил. Ребята, вам 10 лет назад по зубам эти «слабые» русские дали. Среди всех слушающих были те, кто рвал на себе рубашку, говорил о том, что пойдет добровольцем. Многие и вправду пошли. Среди моих знакомых трое, кто громко кричал про патриотизм, но уже полтора года сидят пьют дома пиво.
Эта чума [пропаганды] поразила процентов 80 моих коллег. Да, в эти байки про унитазы действительно верили, ну или хотели верить. Пример: меня по дороге, когда я возвращался в Киев, остановил патруль, проверил документы, задал вопрос: «Кто такой?» — и так далее. Я рассказал эту историю подруге, мол, «интересно, он действительно думал, что я дээргэшник?» (участник диверсионно-разведывательной группы. — Примеч. Daily Storm). На что она мне без шуток сказала: «Ну они же тупые, могут просто на машине по стране ездить». Так что да, в эту чушь про глупого русского народ верил.
В сентябре 2022-го я говорил с женщиной, она заявляла, что никакого мира быть не должно, пока все территории не отвоюют. Я сказал ей: «Это же тысячи жизней, ты же воевать не пойдешь». Ответ шикарный: «Я — нет, но у меня есть муж, он пойдет!» Муж у нее в структуре военкомата работает, до сих пор не на войне. (Смеется.)
Мужское население, большинство, сейчас говорит следующим образом: «Если призовут, то я пойду, но найти военкомат меня не может». Ситуация похожа на мою. Меня ведь тоже военкомат найти не может.
Сейчас стараются не поднимать эту тему. Понимаешь, вчера они смеются над мобилизацией в ДНР, над Ванькой, который якобы унитазов не видел, а потом их самих загоняют как скот в окопы и мы наблюдаем десятки видео с обращениями к Зеленскому, с жалобами.
— Как изменились зарплаты по сравнению с ростом цен?
— Было ощущение вначале, что все пойдет ***** [прахом] и мы просто будем нищенствовать страшно, но в конечном итоге где-то через месяца три ситуация выровнялась, но цены выросли. Самое важное, что зарплаты упали, причем упали конкретно.
До [начала российской CВО] я получал полторы тысячи долларов. Сейчас я получаю от 500 до 900 долларов (45-80 тысяч рублей по действующему курсу. — Примеч. Daily Storm).
В среднем по Киеву люди получают около 500 долларов. В том же Днепропетровске еще меньше. У меня там работает друг. Где-то в мае он получал от 14 до 20 тысяч гривен (29-34 тысяч рублей по действующему курсу — примеч. Daily Storm). Это очень мало, притом что он снимал квартиру. Если ты не снимаешь квартиру, то на эти деньги можно прожить и ты, в принципе, будешь нормально себя чувствовать.
Но доход упал в среднем в два-три раза. Зарплаты сильнее упали, чем выросли цены.
— Действительно ли украинский народ одобряет декоммунизацию на Украине? Какой эпизод возмутил тебя сильнее всего? Мог ли ты представить годами ранее, какие масштабы приобретет эта тенденция?
— Самое мерзкое, наверное, то, что трезуб ***** [воткнут] на Родину-мать (демонтаж только начался — примеч. Daily Storm). Это самое отвратительное и тупое, что я видел за все полтора года. Но рано или поздно это бы произошло.
Просто у меня была надежда, что они не могут это сделать технически. А оказывается, могут! Тем более (герб СССР. — Примеч. Daily Storm) не свастика же, это ваша история в том числе. Отказываться от нее — это какой-то бред.
А теперь выделили деньги и в дальнейшем они заменят герб Союза на вилку. Советский Союз равно русский, поэтому и десоветизация производится. Они почему-то отдали Советский Союз исключительно русским. Это абсурдно, потому что украинцы принимали прямое участие в строительстве Советского государства на протяжении всего этого времени, как и многие другие народы. Кто-то больше, кто-то меньше.
У меня еще иногда возникают мысли, что если их так не устраивает история, может быть, они не на своей земле находятся. (Смеется.)
Население в среднем одобрительно относится к этому. Я бы не сказал, что прямо улюлюкают и радуются. Но точно не будут выступать против, потому что это опасно для здоровья. Многие отталкиваются сейчас от мысли «а зачем вы сейчас тратите на это деньги, если можно потратить на войну?!»
Я подозреваю, что большинство людей, которые за десоветизацию, выступают за то, чтобы провести ее позже. А со временем опять-таки спадет градус. И есть вероятность, что некоторые вещи удастся сохранить. Но с каждой неделей эта надежда, конечно, угасает.
— Какое отношение к украинским политикам со стороны простых людей? На твой взгляд, менялись ли взгляды в народе?
— В начале [российской СВО] большая часть жителей Зеленского полюбила, потому что с трибун он вещал о том, что нужно договариваться. Многие люди его полюбили как раз за это и за то, что не убежал. По итогу это обернулось боком, потому что сейчас к нему отношение резко отрицательное среди большого слоя населения. Люди видят, что коррупция лишь растет. А в военное время эта коррупция ощущается еще сильнее, но все равно относятся к нему с уважением. Он пытается как-то сохранить то государство, которое они любят. У людей выбора по большому счету нет. Либо он, либо никто. Поэтому да, они вокруг него сплотились, но многие его не любят. Это ощущается.
Есть такой чувак, Притула — телеведущий. Он делал сборы на «байрактары». И вот новый сбор совместно с ГУР (Главное управление разведки. — Примеч. Daily Storm). И комментарии посыпались прямо резко негативные: «Какого хера, это государственное ведомство, почему оно не может само себя спонсировать?! Почему мы должны за это платить?!» Люди с такой волной хейта выступили.
Я так подозреваю, сказывается усталость, потому что они все просят и просят, но ничего не происходит. А потом видишь новости про фильмы, на которые выделят 400 миллионов гривен (около 970 миллионов рублей. — Примеч. Daily Storm).
— Насколько сильно ощущается политика украинизации, которую проводят власти. Как к этому относятся простые люди?
— Я из русской семьи, образование получил на русском языке на Украине, у меня был единственный русский класс в школе. У нас были школы, куда можно было сдать ребенка, чтобы он обучался на русском языке. Их, конечно, становилось все меньше и меньше. А сейчас их вообще нет.
При Порошенко произошел же томос (томос — церковный документ, предоставляющий ПЦУ автокефальный статус и делающий ее независимой от Московского патриархата церковью. — Примеч. Daily Storm). Я тогда уже атеистом был. Но мне было непонятно, почему президент, светское лицо, лезет в религиозные дела.
Это нарушает права верующих, одна церковь становится правильной, другая — неправильной. Это как? По большому счету ПЦУ — это еретики, которых он привел и легализовал. Они отнимают то законное, чем владели остальные верующие.
То, что сейчас пытаются рассказывать, мол, в УПЦ попы славили Путина и выступали за Россию и Русский мир, — это бред, такого не было. В целом тенденция идет к тому, что УПЦ полностью отменят и их не станет. Раньше в их владении была большая часть церквей на Украине, но государство насильно начинает изымать землю, вламываться в Лавру. Такого идиотизма до 2022 года себе никто не позволял.
