18+
Точное число наркозависимых в России не известно: официальная статистика насчитывает около 600 тысяч человек, а по неофициальным данным их до 7,5 миллиона. Большинство из тех, кто регулярно употребляет наркотики, становятся настоящими невидимками для российского общества. Люди теряют связь с родственниками, друзьями и государством, за исключением, пожалуй, полиции. Daily Storm рассказывает о наркозависимой россиянке, которая исчезла не только в общественном, но и в юридическом смысле.
Это Кристина, и ее история больше похожа на голливудскую драму, чем на обыкновенный анамнез наркотической зависимости. Только вот декорациями служат не улицы Нью-Йорка, а московский СИЗО, наркологические и онкологические стационары.
Кристина — наркозависимая. Много лет она употребляет «уличные опиаты» — героин. В подмосковном Сергиевом Посаде у нее растет сын, опеку над ним девушка передала своей матери. Живя в Москве, Кристина общалась с родными по телефону. Много лет она борется со своей зависимостью, в чем ей помогает некоммерческая организация, признанная в России иностранным агентом, — Фонд имени Андрея Рылькова (ФАР).
В подобной ситуации в России оказываются тысячи наркозависимых девушек. С одним исключением: практически никто из них не считается умершей, оставаясь при этом живой.
«Мертвой» Кристина оказалась случайно. Ее мама в 2009 году подала в полицию заявление на розыск Кристины, хотя, по словам самой девушки, она поддерживала связь с семьей по телефону. В розыске Кристина пробыла 10 лет, за это время успела потерять паспорт и несколько раз оказаться в поле зрения правоохранителей. Собственно, именно полиция и выяснила, что Кристина «умерла».
Девушку остановили на улице для проверки документов, которых у нее не оказалось. Ее отправили в отдел для установления личности. Там и выяснилось, что Кристина формально уже мертва.
«Ситуация с тем, что Крис считают умершей, крайне неоднозначная. На запросы из СИЗО в загсе сказали, что записи об акте смерти не было, суд Сергиево-Посадский тоже не подтвердил эту информацию, хотя незадолго до этого мы занимались именно отменой решения о пропаже без вести в этом самом суде», — рассказывает Анна Алимова, подруга Кристины и бывшая сотрудница ФАР.
В полиции Кристине посоветовали отменить решение суда и восстановить все документы. Но заявление где-то затерялось, и Кристина пустила дело на самотек.
«Кристине даже пытались помочь московские полицейские. Когда ее остановили для проверки документов и выяснилось, что она считается умершей, ей пообещали передать все данные в Сергиево-Посадский суд и прекратить это безобразие. Спустя некоторое время выяснилось, что ничего не прекратилось», — рассказывает Алимова подробности юридической передряги.
Юрист Тимур Мадатов, работающий со случаем Кристины, отметил, что в целом ситуация с «юридической смертью» была бы не критичной, не будь Кристина тяжело больна. Восстановить документы просто — надо всего лишь съездить в суд в Сергиевом Посаде (который и вынес все решения), подать заявление о признании постановлений недействительными, а затем восстановить документы.
Но Кристина постоянно тяжело болеет, и дело тут не только в наркозависимости, с которой помог бы справиться хороший врач. Последние два года девушка переживает одно критическое состояние за другим и практически беспрерывно курсирует из одной больницы в другую.
Торчишь — не болей
Первым дал о себе знать тромбоз, еще весной 2017 года. С температурой 41 градус девушка мучилась одновременно от боли и страха перед врачами. Вызов скорой для наркозависимого похож на Страшный суд. Врачи сразу видят, что перед ними необычный пациент.
«Ну и что ты от нас хочешь, наркоманка? Чтобы мы тебе вены новые вставили? Давай, торчи дальше!» — примерно такими словами в России многие медики общаются с наркозависимыми.
Единственный номер телефона, который тогда был открыт для Кристины, — номер Анны Алимовой. На него она и позвонила. В итоге Кристину удалось пристроить в 57-ю больницу. Там ей оказались совсем не рады и всеми силами пытались откреститься от девушки, но с грехом пополам приняли. А потом у нее началась ломка.
«Ломка — это не просто больно. Человека буквально скручивает и выворачивает. В обычной больнице с этим практически ничего нельзя сделать. Тогда Кристину отправили в наркологическую клинику, но и оттуда быстро спровадили «с подозрением на пневмонию», — рассказывает Алимова.
Кристина оказалась дома с тромбозом, ломкой и зависимостью. Но вскоре нога девушки превратилась в одну большую язву и больничный ад повторился.
А у вас рак
В середине 2018 года Кристину задержали с пакетиком героина. Статья 228 — хранение наркотиков. Девушку поместили в московский СИЗО «Матросская Тишина». Отсутствие паспорта полицейских не смутило: если ты нарушил закон, то отправляешься в места лишения свободы. С огромной язвой на ноге, ломками и целым букетом заболеваний Кристина несколько месяцев провела в изоляторе, пока шло следствие. Оттуда девушка писала жалобы на условия содержания и качество медицинской помощи. В частности, в Общественную наблюдательную комиссию (ОНК). Daily Storm публикует текст одного из этих писем.
«От боли я постоянно мучаюсь, терплю как могу, но, честно говоря, уже не выдерживаю. Сегодня, 24.09.18, мне передали две таблетки парацетамола. Недавно мне, как обычно, не передали обезболивающее на выходные, приходилось вызывать дежурных врачей по ночам, кое-как дожила до понедельника, и когда была на перевязке, попросила сделать обезболивающий укол, но мне грубо отказали. В тот момент я не выдержала, сорвалась, начала кричать и плакать на всю медчасть. Приступы и кровотечение происходят часто, а между ними — боль постоянная: ни спать, ни сидеть, ни лежать невозможно. Я мучаюсь беспрерывно, а отчаяние и безысходность перерастают в истерику. Когда врачи и сотрудники говорят, что из-за моей статьи никто не хочет мне помогать, то руки окончательно опускаются. Очень хочу в дальнейшем как-то наладить свою жизнь, но уже нет сил ни на что».
После жалоб Кристину отправили в больницу «Матросской Тишины», где беспристрастный врач, не снимая медицинской маски, сказал: «Девушка, да у вас рак шейки матки, предположительно, третьей стадии». В итоге Кристину вскоре отпустили, а точнее, актировали (выпустили из-под стражи ввиду тяжелой болезни).
Сейчас девушка ищет клинику, где ей смогут провести операцию по онкологии без паспорта и медицинского полиса. А также ждет суда по делу о хранении наркотиков.
Вообще, заключенным с наркотической зависимостью не позавидуешь. В местах лишения свободы не предусмотрена никакая терапия или помощь при ломке. Им просто «дают переломаться» под наблюдением врача. Дальше все зависит от зоны, где режим строго соблюдается, никаких наркотиков получить нельзя, но бывают и исключения.
«С правовой точки зрения, не помогать человеку при ломке — это не пытка, потому что пытки нацелены на принуждение или наказание. Обычно от наркопотребителей ничего не хотят добиться, хотя такие сюжеты тоже бывают, когда наркомана на следствии пытаются заставить дать нужные показания за дозу. В данном случае это пытка, но лично я с таким не сталкивался», — рассказал Daily Storm член Совета по правам человека, председатель Комитета против пыток Игорь Каляпин.
В целом здравоохранение в системе ФСИН нельзя назвать совсем уж плохим. За десятилетия тюремная медицина перешла от йода и зеленки к полноценным больничным отделениям, где даже проводят операции.
Дело в том, что ФСИН крайне невыгодны покойники в камерах, неконтролируемого распространения туберкулеза и ВИЧ. По данным пресс-бюро ФСИН России, только за последние 10 лет показатель смертности в камерах снизился почти на 27%, а от того же туберкулеза стали умирать в 14 раз меньше.
«С ВИЧ вообще ситуация интересная. Еще пять лет назад была настоящая катастрофа, в той же Карелии. Туда отправили несколько сотен больных осужденных из других регионов, и никто не знал, что с ними делать. Их, можно сказать, зеленкой лечили, потому что лекарств не было. Сейчас лекарства почти всегда поступают бесперебойно», — иллюстрирует медицинскую практику в тюрьмах Каляпин.
Помимо лечения безнадежно больных заключенных, администрация колоний старается их актировать. С этим порой возникают трудности, поскольку процедура проводится через суд. «Часто с ходатайством об актировании выходит сама администрации колонии. И тут, например, прокурор может заявить, что человек с раком еще не совсем плох и может еще посидеть», — рассказал Каляпин.
Судьбами наркопотребителей в России мало кто интересуется всерьез. Реальную помощь им оказывают отдельные фонды и волонтеры. Даже родственники зачастую отворачиваются от людей с зависимостью. Стигматизация и мнение, что мучительная жизнь наркомана — это его осознанный выбор, основательно засели в общественном сознании. Безразличие приводит к тысячам смертей от передозировки и ломает миллионы жизней по всей стране.
