18+
В регистрации на выборы в Мосгордуму Мосгоризбирком отказал многим кандидатам. У тех из них, кто стал призывать к акциям протеста, ожидаемо возникли проблемы с законом: несколько человек арестованы, некоторые из них на 30 суток. У других проходят обыски. СКР расследует уголовные дела по 141-й статье УК — о воспрепятствовании деятельности избирательных комиссий — и 212-й статье «Массовые беспорядки». Акция протеста 27 июля обернулась столкновениями с полицией.
Daily Storm обратил внимание на то, что страсти кипят не у всех оппозиционных политиков. Незарегистрированный кандидат по 43-му округу от Российской экологической партии «Зеленые» Александра Аставина выбрала вместо уличного протеста судебные заседания. И постепенно одерживает верх над Мосгоризбиркомом: сейчас Аставиной не хватает всего 43 подписи, которые она надеется вернуть в Верховном суде. Мосгорсуд признал действительными сразу 32. Подробнее о своих целях, несогласии с лидерами протеста и здравом смысле в политике Александра Аставина рассказала в интервью.
— Александра Владимировна, расскажите, почему вы продолжаете упорно пробиваться к выборам в Мосгордуму, ведь «Зеленых» совсем немного и что вы одна сможете сделать?
— Я очень много ездила по стране и работала в разных регионах. И на личном опыте знаю, что даже один человек может что-то изменить, тем более в экологической ситуации. Я даже не могу сказать, что буду [в случае победы на выборах] в каком-то катастрофическом меньшинстве. Один депутат из 45 в МГД — это гораздо больше, чем в Госдуме. Думаю, Москва может стать пилотным регионом, решающим экологические проблемы города. И не тогда, когда уже что-то случилось, а превентивно.
— То есть у вас по-настоящему общенациональные амбиции или скорее личный интерес к улучшению ситуации в городе?
— Чуть больше года назад у меня родился ребенок, и для меня стало совершенно очевидно, что нужно что-то менять в городе: есть вариант жаловаться и просто быть недовольным действительностью, а есть вариант пытаться что-то изменить. Может, это юношеский максимализм в тридцать с лишним лет, но я в это верю.
— Вам забраковали не так много подписей. Сколько вам не хватает для выдвижения?
— Я сдала необходимый объем подписей, но запас был небольшой, просто не получилось больше собрать. И не хватило мне для регистрации 75 подписей. В Мосгорсуде мне вернули 32 подписи, осталось отстоять еще 43, буду это делать в Верховном суде. Документы подам в понедельник.
— Вы потеряли совсем немного подписей по сравнению с другими кандидатами в вашем 43-м округе. Как вы их собирали, что почти без брака вышло?
— Если пять лет назад, когда я также избиралась, я сама участвовала в сборе подписей. То есть сейчас — с ребенком на руках и большой нагрузкой в виде экологических, образовательных и культурных проектов — я обратилась к сборщикам. Мне вчера на заседании Мосгорсуда пришла мысль, что, наверное, надо вводить предмет в школах «Как надо расписываться в подписных листах» из-за требований. На суде мне как раз предъявили, что я не стояла на кубах, на что я ответила: «Счастье и сбор подписей любят тишину». Времени было мало, это правда очень сложно, сборщики обходили квартиры, и хорошо, что люди открывали дверь.
— А из-за чего у вас забраковали подписи, ведь ни «рисовок», ни «мертвых душ» у вас не нашли?
— Сбор подписей происходил буквально в дверях — на чай ведь никто не приглашает, поэтому где-то у сборщика дрогнула рука, где-то черточка чуть длиннее, цифры разного размера — много таких мелочей. По идее, все должно приниматься в сторону кандидата, но так происходит не всегда.
В оправдание комиссии должна сказать, что проверка подписей проходила в очень напряженной обстановке: некоторые оппозиционные кандидаты создавали конфликтные ситуации, напряжение. На второй день проверки моих подписей в связи с этим даже приостановили проверку. Поэтому где-то уже уставшая комиссия могла посчитать не в мою пользу. Были, конечно, и другие проблемы: на встрече с Эллой Памфиловой я рассказала, что мне вовремя отдали итоговый протокол, но затем в течение положенных двух суток не давали увидеть сами подписные листы, хотя по закону обязаны. Я должна была увидеть те подписи, к которым у комиссии возникли претензии, должно быть время подготовиться к заседанию.
— А почему вообще образовалась нервная обстановка? Был какой-то перегруз у комиссии?
— Некоторые кандидаты пытались сфотографировать чужие подписи, отправляли их в соцсети, потом на публикациях даже были заметны персональные данные подписавшихся. Возникла сумятица, было невозможно понять, когда можно прийти на проверку, когда нет. В один день я пришла в комиссию, а там мне сказали, что мои подписи отданы подчерковеду, рядом с которым нельзя сидеть. Лично мне вообще не интересны чужие подписи. По-моему, чем больше кандидатов, тем лучше, конкурентнее.
— Времени остается мало, как теперь вы собираетесь бороться за попадание в гонку?
— Дальше я пойду в Верховный суд. Если уж начинать борьбу, то надо идти до конца. Я верю, что в Верховном суде я отстою свою правоту. Мне нужно, чтобы все было по закону. Когда я сдаю подписной лист, а члену комиссии кажется, что у какой-то буквы одна сторона более жирная, чем другая, я считаю, это повод для разбирательства. Мосгорсуд уже вернул мне часть подписей, хочется верить, что Верховный суд встанет на мою сторону. Я ведь сейчас выступаю не только за свое выдвижение, но и за своих избирателей, которые за меня расписались. Заметьте, москвичам реально нужен «зеленый» кандидат: сейчас период отпусков, народу мало, люди вообще неохотно дают свои персональные данные незнакомцам, но многие, когда слышали, что в МГД идет экологический кандидат, легко соглашались и подписывались в мою поддержку.
— Вы идете тяжелым путем судов. Не хотели бы вы как-то подстегнуть этот процесс протестами и митингами? Солидарны ли вы с теми, кто выводит людей на улицы?
— Мы живем в огромной стране, в которой есть законы, они могут нравиться или не нравиться, как погода, но если не соблюдать их, то в стране начнется беспорядок. Знаете, мне страшно жить в стране, где уличные акции могут что-то изменить. Мне кажется, что все должны жить по законам, и если акция не согласована, то участвовать в ней, организовывать ее и призывать на нее других — это просто преступление. Более того, я думаю, что и государство должно тратить свои ресурсы на то, чтобы обеспечить порядок на акциях. Мне хочется, чтобы все мы решали все вопросы в правовом поле. Я эколог, и меня часто спрашивают, как я отношусь к разным акциям экологов. И здесь, как и в политической сфере, я тоже против провокаций. Мне страшно, если такие акции будут давать результаты. Это будет сигналом их продолжать.
— А акции вообще имеют какой-то смысл, они что-то меняют?
— Смотрите, например, после 2012 года (когда протестовали недовольные итогами выборов в Госдуму) появился закон, по которому партия может состоять из 500 человек. Наша партия «Зеленые» сформировалась раньше, при законе, по которому минимальная численность партии — 50 тысяч человек. И мне странно слышать про партию в 500 человек. Получается, чего добились протестующие? Сегодня такие партии, завтра другие... А кто в стране будет работать, если будет столько партий?
Я думаю, все можно решать в правовом поле. И тут уже должны задуматься избиратели. В протесте участвуют те, кто поддерживает незарегистрированных кандидатов [которые призывают к протесту]. Получается, есть избиратели, люди, которые хотят, чтобы к власти пришли те, кому плевать на закон? Я бы не хотела, чтобы в каком-то из округов победил человек, который не уважает закон. Это начало анархии.
— А в консолидацию незарегистрированных кандидатов вы верите? В то, что всем вместе эффективнее добиваться регистрации?
— Вы знаете, на встрече с Эллой Памфиловой мне удалось что-то сказать спустя два с лишним часа. И то только потому, что я, как мне потом написали «хейтеры», прикрывалась маленьким ребенком. Оппозиционеры выступали и говорили: «Зарегистрируйте всех». Но так ведь не бывает. Нельзя регистрировать всех просто потому, что все оказались в этой куче. Нужно каждый случай рассматривать. Это ответ на ваш вопрос, присоединилась ли бы я или нет. Нет! Как можно отвечать за чистоплотность каждого кандидата, их сборщиков? Я могу отвечать только за себя и свою команду. Особенно с учетом того, что у некоторых были обнаружены «мертвые души».
Есть, конечно, и нелепые ситуации [c забракованными подписями]. Но они скорее связаны со спешкой при сборе подписей и проверке, а не со злым умыслом. Это огромный объем подписных листов, их нужно проверить, на это мало времени и у нас, и у проверяющих в Мосгоризбиркоме. Это нужно как-то менять, но только законным способом и не прямо сейчас, во время выборов.
