18+
7 мая 2018 года Владимир Путин, пройдя инаугурацию, официально вступил в должность главы государства. Уже 8 мая Государственная дума большинством голосов вновь утвердила Дмитрия Медведева на посту председателя правительства.
Этим событиям предшествовали протесты по всей стране. Алексей Навальный призвал своих сторонников выходить на несанкционированный митинг «Он нам не царь» в субботу, 5 мая. В Москве откликнулись порядка 10 тысяч человек.
Мероприятие закончилось жестким силовым разгоном в столице — полиция особо не церемонилась с протестующими, дабы те не портили картинку перед инаугурацией.
Сергей Удальцов, в свою очередь, не нашел общего языка с бывшим соратником и устроил митинг в воскресенье, 6 мая, в память о «болотном деле», событиях шестилетней давности и также против инаугурации Владимира Путина. На разрешенном мероприятии лидера уличных левых было достаточно малолюдно: ОВД рапортовали о 180 протестующих, по факту их было человек 500. Митинг прошел без эксцессов.
7 мая 2012 года Владимир Путин, пройдя инаугурацию, официально вступил в должность главы государства. Уже 8 мая Государственная дума большинством голосов утвердила Дмитрия Медведева на посту председателя правительства.
Дежавю. Вот только протест, предшествующий инаугурации президента и утверждению премьера, был более массовым. 6 мая 2012 года на разрешенное шествие объединенной оппозиции вышло свыше 100 тысяч человек. Закончилось все столкновениями протестующих с правоохранительными органами, «болотным делом», репрессиями против оппозиции, массовыми посадками и угасанием акций протеста.
Вспоминая события шестилетней давности, «Шторм» пообщался с одним из руководителей протестного движения и его левым символом — Сергеем Удальцовым. Лидер «Левого фронта», как и многие другие левые, пострадал от «болотного дела» больше всего. 4,5 года отсидки для Удальцова, фактическое уничтожение «Левого фронта» и угасание протеста — такова цена взаимодействия с людьми из противоположного лагеря. О предательстве соратников, либеральных вождях, Гиви Таргамадзе и многом другом — читайте в нашем интервью.
День сурка
— Сергей, 7 мая 2012 года и 7 мая 2018 года. Инаугурация Владимира Путина. Не испытываете дежавю в связи с этими двумя событиями? Что произошло за эти шесть лет?
— Я это называю российским Днем сурка. Опять 7 мая, опять инаугурация Путина, опять все те же декорации. Только протестное движение деградировало. Нравится нам или нет, но это факт. История в данном случае повторилась, но в виде фарса. Шесть лет назад были мощные протесты, однако они не дали никакого результата. Тем не менее власть была вынуждена на каком-то этапе считаться с нами, что-то менять или хотя бы изображать какие-то реформы. Потом они, правда, отыграли все назад, когда протест пошел на спад.
Сегодня внутри оппозиции очень сильное разобщение. Даже тот уровень взаимодействия, который был в 2012 году, видится мне сейчас верхом совершенства. Хотя и тогда все было не идеально, но несмотря на амбиции и различия, звезды сошлись: хватало мудрости, ума и терпения работать вместе.
Прямо скажу, что никто любви друг к другу не питал. Мы смотрели косо на либералов, а они — на нас, да и за спиной мало хорошего друг про друга говорили. Но было понимание, что сдвинуть всю эту ситуацию с мертвой точки по одиночке не получится. Наша консолидация дала эффект на улице, который все мы с вами наблюдали, и власть его замечала.
— Так куда же исчезло это понимание?
— Ну как куда… Думаю, что оно не исчезло. Но, с одной стороны, власти очень хорошо поработали, сделали для себя выводы. И по сей день все эти шесть лет они отрабатывали и очень плотно следили за тем, чтобы взаимодействие внутри оппозиции не наладилось снова: разобщали всеми способами, применяли и кнут, и пряник.
Понятно, что по итогам «болотного дела» кого-то банально посадили, кого-то вынудили уехать за границу. А это люди, которые были наиболее конструктивными и всегда выступали за взаимодействие. Тот же Борис Немцов, какое бы ни было к нему негативное отношение, особенно в левой среде, как человек, способный выполнять объединяющую роль, — он был однозначно конструктивен. С ним можно было общаться и находить точки соприкосновения. Да и в либеральной среде он имел авторитет — как конструктивный модератор.
Люди, которые остались, — не самые конструктивные. После освобождения я заметил глухую стену и нежелание взаимодействовать. Тот же Навальный, например.
— Не взаимодействовать именно с Вами?
— Нет, вообще. Создавать вновь широкую коалицию с участием разных политических сил — не только либеральных, но и левых, националистических, гражданских, экологов и так далее. В 2012 году все же были на протестах! Дольщики ходили, экологи. И Дмитрий Демушкин (организатор «Русских маршей», председатель запрещенной организации «Славянская сила». 25 апреля 2017 года приговорен к 2,5 года лишения свободы по делу об экстремизме. — Примеч. «Шторма»). Понятно, что вопросов ко всем много, но была объединяющая идея.
— Какая? Чего все же хотели протестующие? Мне кажется, что многие уже подзабыли.
— Добиться соблюдения Конституции России, свободных выборов… Кто-то считает, что это идея утопичная, но я считаю, что к ней надо, по крайней мере, двигаться. Так вот, максимально свободных выборов, где разные политические силы могут бороться за голоса граждан, за умы людей. В таких условиях, я считаю, у левых сил отличный был шанс показать достойный результат. Во всяком случае, это должен решать народ, иначе мы снова придем к элементу манипуляции: правые в свою сторону, левые в другую. Ни к чему хорошему это не приведет.
— Кто из былых лидеров наиболее сегодня заметен в либеральной среде?
— У Алексея Навального сегодня абсолютно нет никакого желания взаимодействовать. Да, вокруг него, конечно, сомнительные люди. Например, Николай Ляскин, который занимается организацией протестов в Москве. Он лучший друг нашего предателя Константина Лебедева (активист Российского социалистического движения, обвинялся в организации массовых беспорядков, позже пошел на сделку со следствием. Его показания легли в основу обвинения против Сергея Удальцова и Леонида Развозжаева. — Примеч. «Шторма»), который продал нас властям с потрохами, дал ложные показания. И во многом из-за него мы получили реальные сроки, а он отделался легким испугом.
Так вот, Ляскин — его ближайший друг, они долгие годы общались, поэтому у меня к Ляскину есть много вопросов. Но он сейчас ближайший соратник Навального, у которого мы видим глухую стену нежелания взаимодействовать. За последние месяцы мы неоднократно выходили к ним с предложением как минимум собрать общий оргкомитет, где обсуждались бы совместные действия. Надо с малого начинать. Сегодня же нет никакой координации: кто в лес, кто по дрова.
— По этому поводу сразу на ум приходят две разные акции: несанкционированный митинг Навального 5 мая и санкционированный митинг Удальцова 6 мая этого года…
— Да, опять разные акции, никакого взаимодействия. Даже на предложение встретиться и выработать общую повестку нет никакого ответа, нет никакого желания. Они нас игнорируют и дают понять, что им этого не нужно, поскольку они себя считают единственной оппозицией. Слепили из себя вождей. Им, наверное, это приятно, но это же неконструктивно! Практика показала, что критическую массу людей они не могут мобилизовать…
— Сергей, все-таки Навальный, надо признать честно, 5 мая собрал в разы больше, чем Вы.
— Мы дальше затронем этот момент. Пока о либералах. Мы пытались также наладить контакт с Ильей Яшиным. Его позиция такова: «Вы поддержали аннексию Крыма, вы на стороне Путина, как с вами можно иметь дела, если вы нехорошие ребята?» Я считаю, что это отговорка и повод для того, чтобы не сотрудничать.
Дмитрий Гудков тоже не испытывает никакого стремления что-то делать вместе. Сблизился сейчас с Собчак. Ну она вообще одиозная фигура. В 2012 году она хотя и была в общем протесте, но больше нам вредила. Думаю, что делала это сознательно — по заданию партии правительства. Собчак работала на разрушение этой коалиции больше, чем приносила какую-то пользу.
— Каким образом?
— Да даже самим своим присутствием. Мы пытались ей объяснить: «Ксень, не надо тебе светиться. К тебе очень неоднозначное отношение в обществе». Но убедить не удалось, да и либералы ее продвигали. Она постоянно торпедировала, блокировала какие-то протестные инициативы, продвигала идею, что пора прекращать протестовать и переходить к конструктивному диалогу с властью. Накануне 6 мая она вообще писала в интернете, что готовятся какие-то провокации и лучше не ходить на это мероприятие. Как по-другому назвать ее роль? Не думаю, что она настолько глупа. Думаю, что она была инкорпорированным агентом влияния Кремля: собирала изнутри информацию и ослабляла наше движение. Отчасти свою роль она выполнила. А уж когда ее избрали в Координационный совет, она подвергала нас жесткой критике и никогда не поддерживала, вносив дополнительный раздрай.
Есть еще партия «Яблоко». Но она находится в своих догматических рамках, обвиняет нас в сталинизме, их красная тряпка для быка: «Вы должны покаяться, иначе мы с вами не будем сотрудничать». Извините, но это тупиковый вариант.
Вот, что я вижу на сегодня. Те, кто был конструктивен в либеральной части оппозиции и имел влияние, тот же Немцов, отчасти Гарри Каспаров, они сейчас вне игры: один убит, второй в эмиграции. Те же, кто остались, — видимо, у них слишком много амбиций и власть на этом однозначно играет.
— И все же вернемся к массовым акциям. Даже со своими амбициями Навальный выводит на улицы больше людей, чем Вы.
— Да, либералы и тот же Навальный больше людей мобилизуют. Мы за них можем порадоваться: да, у них лучше развиты медийные ресурсы, у них хорошее финансирование, которое идет, прямо скажем, не только от добровольных пожертвований. Либеральная оппозиция всегда пользовалась большей лояльностью нашей элиты, части олигархии, которая видит в них запасной аэродром на случай, если в России начнутся какие-то серьезные процессы и активность масс повысится. Им проще будет опереться на таких либеральных вождей и даже привести их к власти, если что. Но под гарантии, что с их бизнесом, состоянием и влиянием на власть ничего не изменится. С левыми в этом плане им будет невозможно договориться.
Конечно, финансовые и мобилизационные возможности на сегодня у либералов больше. О чем это говорит? О том, что нам надо больше и лучше работать. Мы этим занимаемся. Но самое главное — ни либералы, ни левые пока что не собирают даже мало-мальски критической массы. Для картинки, для пиара то количество, которое сегодня собирает Навальный, — это, конечно, хорошо. Потом еще и по CNN можно показать, как несколько тысяч человек гоняет полиция, а сотню-другую-третью задерживают.
— Я был на акции Навального, навскидку тысяч десять человек пришло. Точно не полторы, как заявили в МВД.
— Ну да, разные оценки, семь-восемь тысяч. А так власти и про наш митинг 6 мая на Суворовской площади сказали, что было 180 человек. Раза в четыре-пять они всегда занижают. Но опять же — это не та масса! Мы же помним Болотную, Сахарова, когда 50-60-70 вплоть до 100 и выше тысяч выходило. И то власть устояла.
— Так в чем же причина? В 2012 году Вы собирали сотню тысяч, а сегодня: Навальный 10 тысяч в столице и несколько тысяч по регионам, а Удальцов и «Левый фронт» — 300-500, ну, пускай, тысяча человек. Почему так мало? Это же провал.
— Для чего нужна координация? Поодиночке никто не может осуществить мобилизацию в нужном для нас количестве. Так можно ходить до бесконечности, и нас будут задерживать. Есть версия, что Навальный согласован с властью. Его держат на свободе и позволяют устраивать несанкционированные акции, чтобы специально отсеивать энергичных молодых людей, брать их на контроль и учет, после чего подвергать определенным репрессиям. Бог его знает, ничего нельзя исключать, особенно учитывая, что поведение либералов мне последнее время не нравится.
Что высветили последние акции перед инаугурацией Путина? Общую проблему отсутствия координации всей оппозиции. Мы предлагали им провести единую акцию 6 мая — это символический день, люди вообще-то сроки отсидели за те события. Но результат мы видели. То, что мы, «Левый фронт» и другие организации, вышли именно 6-го, — это правильно: мы провели свою политическую линию, показали, что мы — независимые политические силы.
Разнобой в акциях не добавляет единства. Мне многие люди писали, что хотели выйти 6 мая, но 5-го уже вышли и кого-то задержали, из-за чего до нас элементарно не дошли. Это раз.
Во-вторых, на левом фланге, прямо скажем, мы пока не увидели желания мобилизоваться. На нашем митинге было, конечно, не 300 человек, мы считали, около 700, даже чуть больше. Понятно, что это не миллионы, но это же, по сути дела, только усилиями одного «Левого фронта»! Извините, мы несколько лет вообще были выключены из работы. Когда я освободился в августе прошлого года, было мертвое пространство, а «Левый фронт» был больше брендом, чем реальной политической организацией.
Мы вели плотные переговоры с нашими ближайшими союзниками, с которыми мы очень тесно работали на президентских выборах — КПРФ, НПСР, чтобы вместе выйти 6 мая. Раз либералы не готовы к конструктивному взаимодействию, давайте мы все вместе выйдем 6 мая. Но эта акция не нашла поддержки со стороны руководства наших союзников. Хотя и НПСР не признали итоги выборов, да и КПРФ обозначила, что выборы были грязные, и Грудинин об этом говорил. Лишний раз напомнить об этом перед коронацией разве не правильно? Лишний раз напомнить о том, что нужны социальные реформы, новый состав правительства…
— По поводу правительства. Дмитрий Медведев остается у руля кабинета министров. Как и шесть лет назад. Что думаете?
— Достаточно ожидаемо, но решение не самое мудрое. Фигура Медведева во многом дискредитирована. Это решение Путина говорит о том, что власть чувствует свою полную победу, доминирование, безнаказанность. Это плевок в сторону общества: «Вы можете выражать свое недовольство, негатив, а мы все равно будем делать по-своему. У нас Дмитрий Анатольевич Медведев — эффективный премьер и будет на этом посту тоже до бесконечности».
Понятно, что никто не думал, что назначат Грудинина или кого-то из левопатриотических сил. Хотя это было бы правильное решение с точки зрения интересов народа. Но если бы власть у нас всегда принимала бы правильные решения, мы бы все были сторонниками Путина и не находились бы в оппозиции.
Тем, кто пытается занимать удобную позицию и бесконечно надеяться на Путина, мол, «вот сейчас Грудинина назначат премьером, чего нам протестовать?! Вдруг мы только протестами навредим», — это самообман и самоуспокоение, оправдание нежелания что-либо самим делать.
От этой власти ничего ждать не нужно. Если за 18 лет ничего не было сделано, то почему будет сейчас?!Путину уже 65 лет, в таком возрасте он — человек со сформировавшимся мировоззрением. В экономике он — либерал, он ученик Анатолия Собчака. У него всегда будет либеральное правительство. Не надо питать никаких иллюзий!
— А почему опять Медведев?
— В его понимании, наверное, в какой-то критический момент его можно будет принести в жертву, сдать на растерзание возмущенному народу. Может быть, логика именно такая.
Все это происходит из-за того, о чем мы говорили в самом начале. Нет скоординированного протеста, каждый сам по себе, а кто-то является ручным оппозиционером. Но еще раз повторю — это не мудрое решение, но 77% их убаюкали и дали понимание, что можно делать все, что угодно. Хоть Медведева оставить, хоть обезьяну завтра премьером назначить — люди все проглотят.
Рано или поздно терпение народа закончится. Будут серьезные протестные выступления, когда пойдут вновь десятки и сотни тысяч людей на улицу. И если левые силы не будут готовы, нас, естественно, обыграют — и власть, и либералы. Мы не можем этого не понимать, это преступление! Особенно — имея перед глазами пример Украины. Там тоже левые силы оказались не готовы к тому, чтобы принять серьезное участие в процессах и доминировать, выводить протест в интересы большинства. Время у нас пока еще есть, хотя и не так много. Если мы его разбазарим, значит, войдем в историю как люди, упустившие свой шанс.
— В массовом сознании, Сергей, Вы не представляете для власти никакой опасности. Я часто общаюсь с разными категориями молодых и не очень людей, и для многих из них Алексей Навальный — это жесткий и непримиримый оппозиционер, который борется с властью и не идет на уступки. В то время как Сергей Удальцов после выхода из тюрьмы сдулся, а, возможно, с ним поработали власти и соответствующие органы...
— Это работа пропаганды. Вопрос же можно повернуть и по-другому. Почему тот же Навальный, имея несколько условных сроков, постоянно остается на свободе? Людей задерживают, порой сажают, кого он приглашает на неразрешенные митинги, а он на свободе. Я не желаю ему сесть в тюрьму, но все это очень странно.
А если мы возьмем историю шестилетней давности, то либералы вышли сухими из воды, а сели-то как раз представители левых сил. Поддержки от либералов мы никакой не чувствовали. Вот это вот вопрос! Не произошло ли наоборот, что пока мы сидели, с этими ребятами власти вошли в какое-то соглашение? Держат их специально на свободе, подпитывают информационно, ресурсами. Властям удобно иметь в качестве главного оппонента людей типа Навального. Наверное, нам, левым, пора бы уже и пожестче об этом говорить, чтобы наша позиция была ясна и Вы не задавали таких вопросов. Чтобы та же молодежь открывала на либеральных вождей глаза.
В 2012 году оргкомитет настаивал на том, что нужно выходить на согласованные акции, ибо они добавляют массовости и не дают повода властям обвинять нас в экстремизме, в хулиганстве, в том, что мы провоцируем беспорядки. А то, что случилось шесть лет назад, — это все следствие провокаций Навального, который, вопреки логике оргкомитета, пытался навязать конфронтационный сценарий. И наш товарищ из «Левого фронта», депутат Госдумы Илья Пономарев, очень нехорошую роль сыграл, когда мы пытались вырулить в нормальное русло, когда увидели оцепление, сели на асфальт, а Пономарев призывал отжать баррикады, оцепление, которое перед нами выставили.
— Кто был тогда организатором митинга?
— Я выступал официальным организатором, старался и надеялся, что мы проведем акцию в том формате, который мы изначально задумывали, с полноценным митингом, где мы общаемся с людьми. И если бы они остались потом на улице — это было бы их добровольное решение, а не попытка их использовать втемную. Но все пошло по третьему сценарию.
В итоге мы получили огромные проблемы, а власть получила возможность применять репрессии. Сегодня отчасти повторяется то же самое, но в меньших пропорциях. Людей выводят на несанкционированные мероприятия, где их арестовывают, а для большей части общества все это страшилка. Власть может говорить, мол, видите — опять все те же технологии, майданный сценарий и так далее. Многие люди так же и воспринимают, потому сегодня все гораздо тяжелее, чем было в 2012 году.
Ну и, конечно, разобщенность оппозиции, все себя мнят вождями, а у протестующих отпадает желание участвовать в акциях. Шесть лет назад мне лично многие простые люди говорили, что они идут на наши мероприятия не за вождей, не за Немцова, Удальцова, Навального, Каспарова, а они идут за перемены. Вот будут свободные выборы — там и будут решать. А сейчас людям приходится выбирать: сюда за одного вождя идти, туда — за другого. Но не все хотят идти за вождей. А общего пространства, где можно выйти не за вождей, а за идею, — его нет.
Молодые люди, кто помладше, они, конечно, идут за эмоциями, им свойственно создавать кумиров, а люди постарше стали более настороженными. Ну и внешнеполитические события — Украина, Крым и прочее — не способствовали усилению протеста и консолидации. Власть поработала на разобщение, сами оппозиционеры — также. Но мы не хотим, чтобы День сурка с выдвижением Путина длился бесконечно. Потому надо все это преодолевать, быть к себе строже, задавать вопросы, а рядовым активистам требовать от так называемых вождей идти на консолидацию протеста. Ну, и на левом фланге необходимо усиливать наше взаимодействие и выходить на наиболее острый формат сопротивления, потому как некоторые находятся в каком-то летаргическом сне. Так, извините, мы потеряем очень много.
— Сергей, расставьте все-таки точки над «и» с одним персонажем — грузинским парламентарием Гиви Таргамадзе. Говорят, что именно он финансировал протест и беспорядки на Болотной и именно Вы были его главным бузотером, как сейчас модно стало говорить.
— Я напомню, что после событий на Болотной поначалу на допросы нас стали вызывать в качестве свидетелей. У меня прошли обыски, у Немцова, у Яшина, у Навального, у Собчак нашли миллионы евро. Но все мы шли как свидетели. Было ощущение, что власть будет стараться весь оргкомитет выставить организаторами беспорядков. Потом, видимо, власти смекнули, что им удобнее будет разделить всех, так как если оргкомитет собрать в кучу и обвинить разом, то ответная реакция общества была бы мощнее и консолидированнее. А если развести нас по разным углам, кого-то сделать главным виновником, а кого-то вывести из под удара, то так будет проще нас переругать между собой. Кто-то смотрел на это все и думал: «Слава богу, не меня, ну их всех на фиг — я в стороночке постою». Логика силовых структур, конечно, была очень грамотная.
Не исключаю, что некоторых либеральных вождей прикрыли лоббисты из нашей элиты, крупного бизнеса. Да и Запад в первую очередь вписывается за них. Просто я лично знаю, как рассматриваются наши жалобы в Европейском суде по правам человека. Если жалобы либералов рассматривали в сжатые сроки, то наши жалобы, жалобы левых, лежат там до сих пор. В итоге мы оказались самыми беззащитными, власть сделала нас главными организаторами, на нас повесили всех собак.
Встреча с Таргамадзе — это мифическая ситуация. Почему я вспомнил ранее про Ляскина? Ближайший друг нашего бывшего соратника Лебедева. Я неоднократно рассказывал, что мы, «Левый фронт», никогда не были богатой организацией. Нужны были ресурсы на развитие организации. Мы их искали. И тот же Лебедев, который мною воспринимался как соратник, а я его лично 18 лет знал на тот период. Не суперактивист, но и не чужак со стороны. Он предложил один из проектов, у него были люди, которых он хорошо знает, которые интересуются политикой, но в первую очередь — бизнесмены. Симпатизируя нам, они были готовы оказать содействие. Бизнес-проект был связан с реализацией алкогольной продукции, прохладительных напитков и прочего. Я-то не великий бизнесмен, но, может быть, что я зря сделал — это то, что поехал на эти встречи. Но когда хорошо тебе знакомые люди агитируют, по-дружески уговаривают, вроде ничего страшного. Мы десятки встреч таких проводим...
— И как раз по итогам одной из таких встреч появился фильм на НТВ — «Анатомия протеста — 2». У властей развязались руки.
— Да, явно, что была проделана большая работа спецслужб. Это было связано с грузинскими выборами, когда команда Саакашвили проиграла и буквально через несколько дней появляются эти фильмы. Кто делал все эти записи? Вопросов много, но даже у меня нет на них ответов. Однако ясно, что это была многослойная провокация.
Ничего криминального на этих встречах мы не обсуждали, да и толком не знали, что это за люди. Ну если наш знакомый Лебедев нас туда пригласил, зачем это? Мы у людей паспорта не проверяли, биографию не расспрашивали. Ну, друзья они его и друзья. Посидели, пообщались. Два раза встречались. Чуть позднее я понял, что никакого бизнеса особо не будет. Переложил все эти вещи на Леонида Развозжаева, он сам предприниматель, вот и все.
— Каковы были Ваши впечатления после фильма?
— Когда его показали — я посмеялся. Подумал, что опять какой-то бред сочиняли, оно и понятно — нас же надо дискредитировать. Ну, пусть дальше показывают. Посмеемся еще раз, особо впечатлительные поверят, адекватные люди разберутся. Но дальше я не ожидал такого сценария, на основе такой грубейшей фальсификации, смонтированного фильма, да и источник происхождения этих записей не известен, они ничтоже сумняшеся сварганили это дело. Потом задействовали Лебедева. Непонятно, изначально он был их агентом или потом они его сломали — время рассудит. Но благодаря этой чудовищной мистификации власть сделала нас главными виновниками.
Либеральные лидеры в тот момент вздохнули с облегчением, поняв, что их ничего не коснулось. Они же нас воспринимали как конкурентов, видимо, в глубине души даже порадовались, во всяком случае, у меня именно такое ощущение создалось. Все это большой урок для нас. Власть коварна, действует изощренно. Надо проявлять максимальную бдительность в любых разговорах, в общении, на встречах. Из ничего, как оказалось, на пустом месте делается шпионская история. Думаю, что со временем я в литературном формате это все издам. В то же время широкие коалиции — это, конечно, хорошо, но на соратников из других политических лагерей сильно рассчитывать не приходится. В трудные моменты они действуют по принципу «своя рубашка ближе к телу». Не все, но большинство. Опыт тяжелый, но он ценный. Выстраивая сегодня взаимодействия с либералами, мы все это учитываем. Мы стали мудрее, больше мне тут добавить нечего.
