18+
«После прямой линии вообще ничего не было. Я даже ждал, может быть, хотя бы позвонят и спросят… Никакой реакции».
В поселке Большое Исаково, это под Калининградом, есть школа-интернат. Учатся там дети с общим диагнозом «лица с интеллектуальными нарушениями», сокращенно — ЛИН. Их команда по мини-футболу — дважды чемпион России и серебряный призер первенства Европы. Но даже имея такие заслуги, ребята не могут позволить себе тренироваться в зимнее время в спортивном зале. У них его попросту нет.
При взгляде на воспитанника интерната сразу понять, что с ним что-то не так, почти невозможно. Но в общении, называя какие-то простые слова или определения, замечаешь, что тебя не понимают. Например, такое слово, как «искренность», могут не знать. Обычные для остальных людей вещи оказываются за гранью их понимания, из-за этого ребята замыкаются в себе и тяжело социализируются.
Если таких детей не воспитывать, не дарить им любовь и заботу, они, по сути, выходят в мир потерянными людьми. Непрочное положение в обществе и осознание того, что ты «не такой, как остальные», часто толкает на преступления. После выпуска из интерната занимаются в основном простой работой: идут в грузчики, озеленители, каменщики.
Благодаря спорту у ребят появляется цель в жизни, а за ней — и результаты. Андрей Воронин — их тренер. Четыре выпускника этого интерната вошли в национальную сборную России по мини-футболу спорта ЛИН. И это не говоря о командных достижениях.
На прямой линии с Владимиром Путиным в июне 2017 года тренер Воронин задал два вопроса. Но ответ получил только на один. Другой не был задан прямо, и на него не обратили внимания. Большой стадион «заслонил» маленькую команду по мини-футболу.
Н. Долгачев (журналист): Есть где заниматься? Инфраструктура готова?
А. Воронин: Весна-лето — есть где заниматься, конечно, но с залами — напряг у нас.
Н. Долгачев: У Вас есть возможность лично задать вопрос президенту. Он Вас видит и слышит, как и вся страна сейчас. Говорите.
А. Воронин: Владимир Владимирович, добрый день. Меня интересует вопрос, не только меня, наверное, каждого второго гражданина Калининградской области. Скажите, пожалуйста. У нас пройдет чемпионат мира в Калининграде. И у нас есть этот замечательный стадион, который мне, честно говоря, очень импонирует. Скажите, что будет после, когда пройдет чемпионат мира? Смогут ли, например, мои воспитанники прийти сюда на стадион так же, может быть, позаниматься?
Н. Долгачев: Тренироваться или выступать?
А. Воронин: Тренироваться, выступать или хотя бы посетить три матча, которые будут на этом стадионе. Хотя бы посетить и посмотреть их.
В. Путин: Вы знаете, во-первых, я уверен, что Вы построите объект и сделаете это в срок. Первоначально, кстати, что касалось Калининграда, нам показалось, что предъявленный ценник слишком завышен. Но понятно, руководство Калининграда и Калининградской области хотело отстроить не только стадион, но и всю прилегающую инфраструктуру: отстроить целый новый городок, целый микрорайон, — но в конечном итоге договорились и о ценах на сам стадион. Идет все, насколько я понимаю, в графике.
Готов разговаривать со всеми, кто действительно нацелен на улучшение жизни людей, нацелен на то, чтобы решать стоящие перед страной проблемы.
Но, честно говоря, вопрос странный. Конечно, ведь стадион строится для того, чтобы там люди занимались спортом, чтобы приходили болельщики. Я надеюсь, что мы уже никогда не допустим ситуации, при которой стадионы превращались в вещевые рынки. Наоборот, даже в Москве все возвращается на круги своя. Слава богу, спортивные сооружения используются уже в основном по прямому назначению.
Что касается сооружений, зданий, которые были возведены для проведения Олимпийских игр в Сочи. У нас практически все эффективно используется. В этом смысле мы добились лучших, наверное, результатов, чем где бы то ни было, по поводу использования спортивных объектов после завершения крупных международных соревнований. То же самое, кстати говоря, происходит в Казани после соревнований, которые там были проведены: я имею в виду Универсиаду. А уж стадионы напрямую должны и могут использоваться только как спортивные объекты.
Поэтому уверен, что и дети смогут заниматься. Уверен, что болельщики могут радоваться. Но и самое-то главное — что мы будем развивать в конце концов футбол. Надеюсь, что у нас наши спортсмены тоже будут демонстрировать хорошее качество игры, чего от них все и ожидают.
А Вам пожелаю просто успехов. Спасибо Вам большое.
Вот так. Президент обнадежил. Все, что построится, отдадут людям. Но даже он не обратил внимание на то, что ребятам негде тренироваться в зимнее время. Немудрено — третий час прямой линии шел. Предпочли не заметить этот вопрос и чиновники из Минспорта, хотя они по долгу службы обязаны не просто замечать, а находить решения. Прошел почти год: воспитанникам Андрея Воронина до сих пор негде тренироваться зимой.
Единственное поле, которое у них есть, — это открытая футбольная площадка на территории интерната. Площадка отличная. К ней никаких вопросов нет. Таких, по заверению тренера, в области всего пара штук и у них — лучшая. Ее построили на деньги... Министерства образования. На строительство еще одного спортивного объекта у образовательного ведомства, увы, денег нет.
Поэтому, как только приходит ноябрь, тренировочный процесс в интернате останавливается — и так до апреля. Уровень игроков падает. Денег, чтобы арендовать коммерческую площадку, тоже нет. Директору интерната Альбине Быстровой и тренеру приходится идти на поклон к тем, кому повезло больше. Буквально упрашивать пустить ребят в теплый зал хотя бы на время подготовки к соревнованиям. О том, чтобы договориться о занятиях на постоянной основе, и не мечтают.
Тренер значительную часть времени, можно сказать, ходит с протянутой рукой. Объясняя и уговаривая помочь детям тех, у кого есть деньги. Хотя бы на проезд. Бюджетного финансирования не всегда хватает даже на это. Иногда везет, и появляется спонсорская помощь. В прошлом году, например, компания ЛУКОЙЛ выделила порядка 70 тысяч рублей. Команде этого хватило на одну поездку. Вообще, ситуация в последние два-три года меняется в худшую сторону. Соревнований в области становится все меньше.
«Есть ощущение, что эти дети брошенные, — рассказывает Воронин. — Была когда-то шумиха, прям все для них делали. «Вот они, с нами» — и потом вдруг все заглохло. Это видно и чувствуется реально. Я не знаю, откуда это все идет: от администрации или еще откуда-то. Единственное, что осталось, это куча проверок. Чтобы поставить галочку и отметить, что все в порядке. Но это вообще не в ту сторону. Вот и после этого интервью, наверное, кто-то опять придет проверять, что у нас не так. Ну а смысл?! Зал же мы себе не построим».
С воспитанниками интерната Андрей Воронин занимается уже шесть лет. После армии решил открыть свою школу по футбольному фристайлу и выступал с открытым уроком в «Школе будущего», она неподалеку от интерната. Там его заметили и пригласили на работу. Андрей согласился. Это была хорошая мотивация для восстановления в университете и начала тренерской карьеры. Но молодой футболист и не представлял, с чем ему придется столкнуться.
«Я, честно говоря, после первой тренировки был в полнейшем шоке. Когда увидел татуировки на руках «Не забуду мать родную» и всякое такое. Думал: вот как я с ними буду взаимодействовать?! Там некоторые были всего на пять лет младше меня, но повидали уже такого, чего я не видел. Как мне сделать так, чтобы авторитетом у них стать? Пришлось найти общий язык. Они прям смотрели на меня, открыв рты. Само собой как-то все вышло. Ребята делали то, что я захочу, в футбольном плане и в дисциплине. Так приятно было», — вспоминает Андрей.
Чтобы не терять авторитет и давать своим ребятам самое лучшее, тренеру самому пришлось стать лучше. До работы в интернате Андрей не любил читать научные книги и прочие методички — в голове было только футбольное поле и желание оттачивать мастерство владения мячом. А тут пришлось плотно засесть за учебники. Захотелось создать идеальную модель тренировки именно для своих воспитанников. Чтобы все было взвешенно — и по физическим нагрузкам, и по эмоциональным. Пришлось много работать, чтобы добиться результата. И получилось создать действенную методику тренировок. Благодаря такому фундаментальному подходу к работе Андрей Воронин смог завоевать звание мастера педагогического труда. Но самое главное — дети, привыкште агрессивно реагировать на любое замечание, стали понимать тренера и его требования. Чувствовать границу: где можно посмеяться друг над другом, а где нужно четко следовать указаниям.
Для детей с интеллектуальными нарушениями спорт — хорошее подспорье для социальной адаптации. Научившись играть в команде, они легче находят общий язык с другими людьми. Быстрее соображают и вникают в какие-то жизненные вопросы. Игра учит быстро принимать решения в стрессовой ситуации и не поддаваться на эмоции. Спорт позволяет перенаправлять негативную энергию в азарт и добиваться результатов не только на поле.
Было бы все гораздо проще, если бы проблемы подопечных Андрея Воронина упирались только в отсутствие отапливаемого спортзала. Но это не так. После того как ребятам исполняется 18, они выпускаются. Сиротам сразу дают квартиру, какие-то деньги есть на счете — и немалые, доходит до полумиллиона. Но как распоряжаться всем этим неожиданным богатством? Как жить без поддержки? В интернате были учителя, воспитатели, а после него каждый остается один на один с миром.
По статистике НИИ детства Российского детского фонда, каждый третий выпускник похожего интерната становится бомжом, каждый пятый оказывается в тюрьме, каждый десятый кончает жизнь самоубийством. Все это может произойти, если человек не найдет себя, а с интеллектуальными нарушениями эти поиски гораздо сложней даются. И даже талантливым спортсменам с таким заболеванием приходится тяжело.
Один из подопечных Андрея Воронина Максим Лисаченко — два года как выпускник. Парень, по рассказам тренера, буквально грезит футболом. Смог пробиться в национальную сборную ЛИН. Есть такая с 2012 года в России. И будучи членом сборной России, работает грузчиком. Пять дней в неделю с 09:00 до 17:00 он занят в магазине и не может посещать тренировки. В сборной ЛИН нет зарплат. Министерство спорта не выделяет на это средств. Игроки, да и весь тренерский состав, защищают честь страны на общественных началах. Беря отпуска на время соревнований. О каком уровне при таком подходе можно говорить? А ведь это такая же национальная сборная России. Тот же флаг и гимн, если занял первое место. Те же медали. Только вместо миллионных контрактов и автомобилей в подарок — бесплатный проезд до места проведения чемпионата, ну и отель с питанием.
Во время международных чемпионатов, на которых наша сборная пересекается с игроками из Европы, сразу бросается в глаза сыгранность иностранцев. Спортсмены, противостоящие России, играют в команде вместе по несколько лет. Полностью технически обеспечены и занимаются спортом на профессиональной основе. В России игроки сборной могут даже не знать друг друга по имени до сборов. Перед чемпионатом в Португалии у нашей команды было лишь пять дней на подготовку и один товарищеский матч. На большее не выделили денег.
«Очень обидно, на самом деле. Прям вообще. Если за это будут платить, то, во-первых, результаты будут другими и мы сможем делать выбор из футболистов российских. И мы можем показывать уровень. Но это никому не надо. Вот этот спорт ЛИН — никому не нужен. Это прям видно. У них нет на нас средств никогда. Вообще никогда. И мне не стыдно даже это говорить. Потому что я за этих ребят переживаю уже не на калининградском уровне, а на российском. Обидно. И президент, мне кажется, про это и не знает», — вздыхает Андрей Воронин.
Если президента еще можно понять — за всем не уследишь, то понять чиновников из Министерства спорта — довольно трудно. За примерами далеко ходить не приходится. На предстоящий чемпионат по футболу ЛИН из необходимых 80 тысяч евро выделили только половину. Где брать остальное — непонятно.
«Нужна поддержка. Нужны перспективы. А игроков сборной вообще это обходит стороной. Ну побудет он в сборной год, ну два. Что дальше? Будет рассказывать, что он в Швеции или Бразилии был? А дальше что? Ничего он не получит. В халупу свою зайдет и будет сидеть, смотреть на медали свои. По сути, так и получается. Очень обидно. Просто на этот спорт, на этих детей не дают деньги. Как будто они прокаженные, что ли. Это прям проблема основная. Прямо до слез это все».
Мини-футбольная секция Андрея Воронина нуждается не только в зале для тренировок в зимнее время: ребятам нужно чаще бывать на соревнованиях, хотя бы российских. В календаре таких турниров немного. Всего шесть. Проезд, проживание, питание команде обойдется... в 100 тысяч рублей каждый. 600 тысяч рублей в год. Всего-то. Но ни бюджетных средств, ни спонсорской поддержки на эту сумму нет и пока не предвидится. Даже после прямой линии с президентом на этих детей предпочитают не обращать внимания.
