18+
Правительство Санкт-Петербурга 26 марта вынесло постановление, закрыв все кафе, бары и парки города с 28 марта по 5 апреля. В это время работать будут только продуктовые магазины и аптеки, больше не действуют льготные проездные. Жителям города запретили посещать церкви. Корреспондент Daily Storm Вита Чикнаева отправилась на прогулку по центру Петербурга, чтобы посмотреть, как люди готовятся к вынужденной самоизоляции.
Я начинаю прогулку ближе к вечеру около станции «Технологический институт». У самого входа в метро много людей, но для привычного часа пик все же маловато. Из метро выходит пожилая пара в медицинских масках. Вообще, бабушки и дедушки встречаются в масках чаще, чем молодые.
В центральном районе Петербурга много маленьких полупустых улочек. Если ходить исключительно по ним, то можно поверить, что жизнь города кардинально изменилась и все теперь сидят по домам. Но чем ближе я продвигаюсь к большой дороге, Московскому проспекту, тем больше людей и машин встречается на пути.
Несколько раз меня чуть не сбивают школьники на самокатах. В Питере с самого начала карантина светит солнце и стоит теплая погода. Все это провоцирует детей и подростков выходить на улицы. Я прохожу мимо маленького сада «Олимпия» и вижу, как на единственной на квартал игровой площадке копошится рой малышей, а рядом на это удовлетворенно смотрят родители.
«Бабушка, дай еще!» Рука залезает в пакет со сладостями и передает конфету в другую маленькую ручку. Конфета съедена. Она была без обертки. Возможно, эти люди только что вышли из дома и протерли руки антисептиком, но мне это неизвестно. В Петербурге сегодня вообще много едят — пытаются ухватить последние булочки до закрытия кафе. Хотя правительство города не запрещает общепитам работать на вынос или доставлять еду клиентам с 28 марта по 5 апреля.
На улице начинает холодать, и я решаю взять кофе. В ближайшем кафе стоит крепкий запах спирта — каждую пару секунд посетители протирают руки антисептиком. Зал полупустой, но в очереди за едой на вынос стоит около 10 человек. Баристы в перчатках подают клиентам булочки и напитки. Они улыбаются и желают приятных выходных. Завтра у них, как и у большинства сотрудников кафе в России, начнется сложный экономический период.
С большим стаканом горячего кофе я направляюсь дальше в сторону центра, к Театру юного зрителя. ТЮЗ находится в идеальном месте: относительно тихая часть центра города, парк, рюмочные кругом, метро близко и 10 минут пешком до улицы, где расположено много баров, — Рубинштейна. По пути я замечаю, как курьеры захватывают город. Из-за их разноцветных рюкзаков глазу, привыкшему к петербургской серости, непривычно ярко. В голове начинает крутиться сцена из «Матрицы», где с помощью актеров-близнецов показали симуляцию вымышленного мира.
Иду мимо Витебского вокзала. Люди все так же пытаются успеть на отъезжающие электрички и заходят в бистро за шаурмой. Но выдергивает в реальность пандемии голос по громкой связи: «Уважаемые пассажиры, некоторые поезда, следующие до станции Нур-Султан 1, были отменены, так как закрыта российско-казахстанская граница». Прохожие тревожно поглядывают в сторону вокзала и быстро проходят мимо.
Пытаюсь срезать через проулок рядом со станцией «Пушкинская». В это же время из метро выходят 20 человек, все они направляются в мою сторону. Я пытаюсь держать дистанцию и двигаться в метре от них, но что-то идет не так. В конце концов один мужчина толкает меня плечом, а с женщиной мы секунд 30 пытались разойтись, топчась на месте.
Подхожу к ТЮЗу, оглядываюсь — никого. Я нашла самое безлюдное место города. Сам театр закрыт на карантин. На его ступеньках, где обычно прыгали дети, сидят голуби, а на тропинках остались только те, кто выгуливает собак. Даже бездомные куда-то исчезли с излюбленных лавочек.
На улице темнеет, в парке только начинают зажигаться фонари. И я иду по темным тропинкам на звуки машин. Пока жду зеленый свет на переходе, открываю Instagram. Знакомые в историях спрашивают: «В какой бар города вы бы пошли, если бы знали, что завтра они все перестанут работать?», а сами питейные заведения выкладывают публикации, зазывая людей отметить последний день перед закрытием вместе. Я двигаюсь на Рубинштейна.
Массовые призывы зайти в бар перед карантином провалились. «Главная барная» улица города сегодня в пятницу вечером выглядит как проулок в спальном районе. И это радует. В кафе сидят редкие клиенты, сотрудники скучают за стойками и печально смотрят в окно, надеясь, что кто-нибудь зайдет. В начале апреля здесь отмечают завершение Международного юридического форума. Куча деловых людей со всей страны перекрывают целую улицу под свою попойку и кутят до утра. В этом году в начале апреля по Рубинштейна будут гулять только местные жители, довольные тем, что шумные посетители баров наконец-то не мешают им спать.
Улица Рубинштейна упирается в Невский проспект. Он тоже изменился. Здесь больше нет толп туристов и привычного гнусавого голоса, который пытается набрать группу на экскурсию по городу. Но автомобильные пробки все еще остались. Люди в машинах со взглядом, полным фатализма, смотрят на светофор и ждут, когда же можно будет продолжить движение.
Я поворачиваю обратно. Уже темно и холодно, пора домой. Но на обратном пути я вспоминаю, что так и не проверила церкви. В Петербурге людям запретили посещать храмы. РПЦ заявила, что это противоречит Конституции и праву на свободу вероисповедания, и отказалась соблюдать постановление городского правительства. Но власти стоят на своем и заявляют, что будут следить за исполнением распоряжения.
Ближайший к дому храм уже закрыт. Рядом тоже никого. Уже у себя я нахожу новость, что в петербургский Владимирский собор привезли редкую икону, которая будет доступна всем до Пасхи.
