18+
«Мы все учились понемногу чему-нибудь и как-нибудь», — изрек однажды классик. И он чертовски оказался прав. Многие учились в вузах, часть из нас что-то запомнили из наук, а некоторым эти знания даже пригодились в жизни. Но главное, что вынесли все без исключения студенты из стен своих учебных заведений, — вовсе не дипломы специалистов, а ощущение безудержного нескончаемого праздника молодости. Чтобы потом, когда седина пробьет висок, а радикулит схватит за поясницу, мы все могли воскликнуть: «А ведь были времена, когда и я мог(ла)!» — и самодовольно вспомнить самые бесшабашные и, наверное, самые счастливые годы жизни. И это чудесно! Вот несколько историй, которые произошли в реальности, если, конечно, их главные герои нам не врут. Татьяниному дню и студентам всех возрастов посвящается.
Конец 70-х – чудесная и одновременно ужасная пора застоя. Брежнев уже сильно заговаривается, коммунизм в дверь не стучится, но броня еще крепка и танки наши быстры. И чтобы они были еще крепче и быстрее, военные вузы усиленно готовят кадры — молодых офицеров. Честь и гордость страны.
А курсант, как известно, — тот же студент, только обремененный уставом, присягой, строевой и ротным-идиотом. Последний заставляет мыть полы в казарме и в самоволку ходить не велит. В остальном курсант такой же молодой, бодрый студент, и он вовсе не глупее тех, кто на мамкиных харчах в физики и лирики рвется.
А раз такой же, значит и интересы схожи: от ночного альпинизма по балконам женского общежития до приятного времяпрепровождения в пивном зале. Но есть у курсантов особая страсть — карточные игры. Она выгодно отличает военного юношу от обычного, гражданского. Незадушенное наследие царского режима, так сказать.
И пусть Белая армия давно стала Красной, проигрываться в пух и прах и бретерить у курсантов в крови. В 70-е играли, пожалуй, во всех военных вузах СССР. Самой распространенной игрой был преферанс. Разумеется, на деньги. Копейка — вист, ночь — долой. Выигрыш-проигрыш невелик, а эмоций через край. Но некоторые умудрялись просадить до утра и пару полновесных советских червонцев. Деньжища! Держись, ресторан «Астория», — гуляют курсанты!
В те давние времена в замечательном городе Ленинграде было много замечательных военных училищ, и в одном из них учился замечательный курсант Н. Звали его Илья (ясное дело, имя изменено). И он тоже любил женщин, пиво, преферанс и самоволки.
Однажды в такую прогулку он и направился на ночь глядя. После отбоя. Взял с собой троих товарищей, и через пять минут след их простыл за бетонным забором училища. Сентябрьский вечер бодрил и опьянял сильнее бутылки старки, которая заранее была припасена одним из курсантов. А дальше все, как в криминальных сводках. Ночь, Петроградка, местная шпана, драка, ка-ра-ул!
Первыми на крики свидетелей прибежали не милиционеры, а комендантский патруль. И откуда он только взялся? Все врассыпную: и шпана, и курсанты. Но Илью и его товарища повязать успели. Двое других скрылись.
Курсантам не повезло вдвойне, им майор попался очень деловой. На месте договариваться не хотел и отконвоировал в комендатуру. Стали разбираться — кто, откуда. Выпившие, подрались с гражданскими, самоволка. Учитывая предыдущие «подвиги», у Ильи вырисовывалось очень неприятное будущее.
Выговорами, нарядами вне очереди и прочими уставными прелестями не отделаешься. Попрут в солдаты, как пить дать. Он уже представлял, как сдает свой мундир и получает академическую справку. И тут он увидел на столе майора колоду карт.
— Товарищ майор, раз до утра сидеть здесь, может, пульку распишем?
Нарваться на неприятности Илья уже не боялся, и так его судьба была решена. В ответ майор еще раз окинул взглядом задержанных, повел бровью и начал шарить в столе в поисках листочка и карандаша.
Пригласили за стол второго курсанта, обговорили наспех правила, расчертили тетрадный лист в клеточку.
— Товарищ майор, у меня предложение. Давайте по-взрослому. Рубль — вист.
Военный с честью принял брошенный вызов, перетасовал колоду и дал сдвинуть. Но то ли карта ему не шла в эту ночь, то ли курсанты передергивали и подавали друг другу знаки, к четырем утра все было решено. Итог: с военного 400 рублей. Примерно два месячных жалования.
Перед глазами сурового майора предстал облик сварливой супруги, которая уже год требует миксер, шубу и Крым следующим летом. А может, ничего не предстало. А может, и жены у него вовсе не было. История об этом умалчивает. Так или иначе, все поняли друг друга с полуслова.
— Значит так, я вас здесь не видел. Бегом в расположение!
Илью выгнали из училища только через месяц — в гостях у подруги проспал утреннюю поверку.
Девушки и женщины имеют удивительное свойство — иногда беременеть. Живут-живут, а потом как забеременеют, и все тут. И эту их замечательную особенность не вытравить ни одной войной, ни одним человеколюбивым режимом, ни одним экономическим кризисом, ни даже социальной программой по поддержке молодой семьи. Проблема лишь в том, что мужчины не всегда рады данному факту.
В 83-м Рейган назвал СССР империей зла, но даже после этого девушки продолжали беременеть и рожать вполне себе прекрасных советских малышей, которые были так же далеки от зла, как Рейган от истины.
В тот замечательный год Татьяна — сразу после школы, с первой попытки — поступила в институт. Как и хотела, на факультет прикладной математики. Не самая женская специальность, но мозгам, как и сердцу, порой не прикажешь.
Теоремы Ферма и Лагранжа давались ей так же легко, как и бином Ньютона. Не было проблем и с другими предметами. Даже такими экстравагантными по нынешним временам, как история КПСС.
Ну если надо знать, почему произошло размежевание большевиков с меньшевиками на втором съезде партии, значит надо. Наверху там лучше знают, что надо, а что — ни в коем случае. Значит – будьте любезны.
Сессии Татьяна не боялась, а напротив, усердно к ней готовилась. Параллельно у 17-летней девушки бурно развивался роман. Одно другому не мешает, если в голове порядок.
Учеба шла прекрасно, как она вдруг обнаружила, что «кажется, беременна». Но врач заявил, что «не кажется» и скоро у нее будет ребенок. Будущий отец отреагировал по-мужски: «Женюсь», — и студенческая жизнь продолжилась своим чередом.
Во время беременности, как известно, с женщинами происходят самые различные метаморфозы, и легкое недомогание — самая невинная из них. Поэтому полноценно работать или учиться сложно. В деканате к новости об интересном положении отнеслись с пониманием и даже разрешили свободное посещение. Но особых поблажек Татьяна не просила и экзамены собиралась сдавать со всеми наравне.
И они не заставили себя долго ждать. Первый, высшую математику, Татьяна сдала на «отлично». Затем была дискретная математика — результат тот же. Затем подкралась история КПСС.
Преподавателю, Ивану Михайловичу, было лет под восемьдесят. Эдакий маленький сухонький шустрый старичок. Истинный коммунист. Беспощаден к врагам революции. Характеристика чуть ли не лучше, чем у Суслова. Член партии чуть ли не раньше самого Ленина. Хоть сейчас в Политбюро выдвигай, тем более, по возрасту подходит.
Он-то и встретил укоризненным взглядом первокурсницу Татьяну.
«Знаете ли, рожать на первом курсе — это не просто неосмотрительно, это оморально», — именно так, окая в слове «аморально» начал преподаватель. «Вот родите Вы, и оценки Вам будут ставить не за знания, а из сочувствия. Я Вам положительную не поставлю принципиально, — завершил он так и не начавшийся экзамен. — Кто не знает истории КПСС, тот не математик! Нам такие специалисты не нужны!»
Татьяна расстроилась и пришла в деканат, чтобы забрать документы и переводиться в другой вуз. Там покачали головой, поохали, но уговорили не торопиться. Пообещали Татьяне переэкзаменовку с заведующим кафедрой марксистско-ленинской философии и политэкономии. У него, дескать, иные взгляды на мир в целом и беременность в частности. Она согласилась.
В назначенный день Татьяна пришла в назначенную аудиторию и вместо завкафа увидела… идейного борца за нравственность и чистоту революции. Он вышел на замену заболевшего начальника.
— Зачем Вы пришли? Я Вам уже говорил — не поставлю!
Татьяна была вынуждена забрать документы и перевестись в другой вуз. Вышла замуж, родила. А к моменту окончания института выяснилось, что специалист из нее получается замечательный, а марксистско-ленинская философия в этой стране уже нафиг никому не нужна. Гласность! Перестройка! Ускорение!
Перестроились. Вся страна — в труху. Загремели лихие 90-е. Век коммунистического романтизма закончился. Да и не из того теста был Витек, чтобы мечтать о подвигах и звездах. Это его старшие товарищи самозабвенно и честно писали в графе «Мечта» в рукописных школьных анкетах: «Хочу в ДРА (Демократическая Республика Афганистан)», а Витек ограничивался в мечтах скромным шестисотым мерином или продуктовым ларьком на Трех вокзалах.
Когда школьная скамья осталась в прошлом и стукнуло 18, перед ним встала задача прозаичная, но крайне серьезная — как бы следующий Новый год в Грозном не отметить.
Витька не завораживала мысль «погибнуть под Бамутом». Он хотел наслаждаться всеми прелестями только-только начавшейся взрослой жизни и полной богатырской грудью вдыхать московский воздух, который, как известно, испокон веков пропитан не только самыми разнообразными перспективами, но и всяческими утехами и приятностями.
В общем, в «могучую и непобедимую» его не тянуло — от слова «ваще». Выхода было два: либо косить, либо поступать в институт. Косить было лень. Да ну его, диагноз поставят липовый, а лежать в больнице пару месяцев придется по-настоящему.
Решил поступать — и поступил. Как? История об этом умалчивает. Вероятнее всего, помог могущественный в университетских кругах друг семьи. Поступил? Ну и умница, хороший мальчик. И понеслась студенческая жизнь!
Интерес к знаниям Витек потерял еще в начальных классах школы. А тут серьезные технические предметы в уважаемом московском вузе. При этом программа обучения была еще старая, советская. Это вам не как сейчас — высшую математику сдавать рефератами.
Что там гласит первый закон сопромата? Линейные деформации прямо пропорциональны нормальным напряжениям? Вот-вот! Золотые слова. Но Витька это утомляло, и он предпочитал линейно деформировать свое сознание исключительно в казино «Арлекино» или «Кристалл», а нормально напрягаться только при виде братков.
И средства на это были. С первого курса Витек устроился продавцом компакт-дисков на «Горбушке». Музыка на диковинном по тем временам информационном носителе, называемом в народе «сидюк», стоила приличных денег. В среднем 40 000 неденоминированных рублей за альбом. В хороший день Витек клал себе в карман от 200 до 300 долларов. Деньги космические.
Если деньги есть — учиться легко и приятно. Появляешься в институте за пару недель до начала сессии с толстой котлеткой купюр в кармане и начинаешь заполнять зачетку.
Правда, попадались принципиальные преподаватели старой закалки — не брали. Атавизмы и антиподы материалистического реализма в одном флаконе. Тогда в курилках между этажами института часто можно было слышать примерно такие диалоги.
— Саня, привет, ты как в прошлом году материаловедение сдавал? Как Иванова обошел?
— Попал ты, братан, там все сложно. Через Сидорова. У тебя как с ним? Он, если в хорошем настроении будет, сведет тебя с нужным человеком. Но очень аккуратно пробуй.
Некоторые преподаватели «не обходились» никак, и тогда нерадивый студент шел примерять кирзу. Некоторые студенты от такой перспективы теряли голову и шли на крайние меры.
Один молодой человек завалил последнюю попытку сдать экзамен. Преподаватель брать деньги отказывался наотрез. Тогда студент сначала напился, затем где-то достал пистолет ТТ и явился на кафедру. Ствол, видимо, обладал магическими свойствами. Как только студент поднес его к голове преподавателя, «удовлетворительно» появилось и в зачетке, и в направлении, и в ведомости.
Придя в себя под утро, студент устыдился за свое поведение и ему стало страшновато от маячившего перед глазами тюремного срока. И он пришел извиняться. Увидев вчерашнего «братка», преподаватель сначала сполз от страха под стол, что-то лепетал про то, что в милицию он не ходил и не пойдет, и вообще о вчерашнем — ни одной живой душе.
Но студент все равно решил извиниться. Поняв, что перед ним вовсе не «крутой пацан», а обычный бедолага, преподаватель сделал ход конем. Написал заявление в деканат, что поставил экзамен ошибочно, и хлопнул дверью. Но в органы не пошел. И на том спасибо. Парень уехал кормить комаров на границе на два долгих и увлекательных года. Еще хорошо отделался.
Но фортуна благоволила к Витьку, и он, благодаря знакомствам и вечнозеленым долларам, особых бед не знал.
Наконец настало время не только писать диплом, но и получать лейтенантские погоны. В те времена практически все вузы были уважаемыми и имели военную кафедру. Не чета нынешним заведениям.
Выпускников после «амбулаторного» обучения военному делу и месячного КМБ в палатках брали в армию не солдатами, а офицерами. Неприятно, но потерпеть можно. И дедовщины никакой, и на войне такой специалист, как правило, вообще не нужен.
Витек решил вопрос привычным способом. Как выглядит военком, он знал смутно, но это не могло стать препятствием в получении офицерского звания. Он сунул нужное количество купюр в «приемник» (доверенному человеку, который после передал их адресату) и отправился обмывать будущие звездочки. Само торжественное «вручение погон» было назначено на завтра.
Студент договорился с друзьями о встрече в парке. Погода стояла прекрасная, самое время для шашлыка. Он заскочил на рынок и купил ящик пива. Однако, переходя дорогу, будущий офицер попал под машину. Удар был сильным, но, как известно, пьяным и дуракам везет. Витек плюхнулся на капот, а затем соскользнул на асфальт без единой царапины, только ящик пива не уберег. Пенное шипя растеклось по улице.
Из машины выскочил ошалелый водитель и стал извиняться. Витек извинения принял, но для порядка несколько раз ударил его в лицо кулаком. Затем поднял уцелевшую бутылку и метнул ее в лобовое стекло. Ну и для того, чтобы рассчитаться окончательно, оторвал у иномарки зеркала заднего вида. Инцидент был исчерпан. Витек отправился за вторым ящиком в весьма испорченном настроении. Хотя в итоге вечер удался.
Наутро в сильно помятом виде Витек чудом донес свое тело до стен родного института. Формальность, лень, но прийти было нужно. Процесс вручения погон был будничным и суровым. Счастливцы собрались на кафедре. Военком, зачитывая по списку фамилии вызывал студентов, поздравлял и даже жал им руку.
Судя по всему, вчерашний вечер удался не только у Витька, но и у военкома. Следы последствий «вчерашних побед» подполковник прятал за широкими солнцезащитными очками. Наконец прозвучала и фамилия нашего героя. Он подошел к военному. Последний молча уставился на Витька и замер. В воздухе повисла тяжелая, как пулемет Калашникова, пауза. Затем подполковник выдавил из себя пронзительное: «Ты-ы-ы???»
Витек заподозрил неладное, и стал различать под солнцезащитными очками помятые черты лица вчерашнего горе-водителя.
Офицерские погоны Витек так и не получил. Деньги подполковник не вернул, мотивируя это компенсацией за разбитое стекло и оторванные зеркала. Про лицо скромно умолчал, как и подобает офицеру. Наверное, комары покусали. В итоге Витек довольствовался только дипломом инженера. Вскоре после выпуска он отправился служить на Балтику простым матросом.
Так уж получилось, что Александр оказался старше всех в своей студенческой группе. Немного. На пять лет. А получилось так потому, что он был раздолбаем. Голова у него была хорошая, умная, но включал он ее редко. Только когда цугундер подкрадется.
Александр к своим 22 годам привык ставить себя в затруднительные ситуации, а затем героически из них выкручиваться. Как в жизни, так и в учебе. И опыт в разрешении неразрешаемого у него был к тому моменту приличный.
Он разработал собственный подход к сдаче экзаменов и обучению в целом. Всегда шел от преподавателя, а не от предмета. Если уже на первых парах новой дисциплины становилось понятно, что «он и так поставит», Александр прекращал посещение лекций и семинаров. Если преподаватель оказывался требовательным педантом и студентоненавистником… он все равно «забивал»: сессия наступит — разберемся.
Нет, Александр не платил ни копейки, он поставил перед собой задачу — получить диплом и не дать ни одной взятки. Стоит ли говорить, что каждый зачет, курсовая или экзамен превращались для Александр в квест невообразимой сложности. Учить предмет он обычно начинал за сутки до сдачи. Полученные знания множились на жизненный опыт, смекалку и фарт — авось получится. И получалось. Хоть и не всегда.
Единственный предмет, который он любил, понимал и знал, была высшая математика. Этого не разделяли его товарищи по группе. Весь поток экономического факультета, и отличники не исключение, с ужасом ждал экзамена. Кроме Александра. Ему было все равно.
О том, что Вильнюс берет, стали говорить еще в середине семестра. Так за глаза называли преподавателя «вышки». Нет, он не был литовцем, у него была другая известная всем национальность. Фамилия его была созвучна с названием столицы прибалтийского государства.
Вильнюс обладал безупречной репутацией. Подтянут, опрятен, всегда в прекрасном расположении духа и в неизменно строгом костюме. К тому же обладал неплохим чувством юмора. Он блестяще проводил семинары и лекции, досконально разжевывал материал даже самым непроходимым гуманитариям.
Он был чем-то похож на агронома, который холил и лелеял выданный ему гектар земли. Но за пару недель до экзамена все поменялось. Агроном решил «окучить» свой надел по полной, снять максимальный урожай. Сначала он аккуратно порекомендовал студентам взять у него дополнительные занятия и непрозрачно намекнул, что без них сдать хотя бы на троечку не удастся никому.
В панике будущие экономисты, с трудом отличающие дифференциал от интеграла, повалили к Вильнюсу за знаниями. Те, которые отличали, сначала капризничали и идти не хотели. Но пообщавшись со старшими товарищами, впали в легкий ступор.
— Вильнюсу платят все и всегда. Кто не платит — вылетает.
Для получения знаний, достаточных для сдачи «вышки» на трояк, нужно было посетить одно занятие. 300 долларов — все удовольствие. Хорошистам следовало явиться пред очи Вильнюса еще раз. Плюс еще один Бенджамин Франклин. Ну а отличники шли и на третью аудиенцию. Ценник тот же.
Вильнюс, как человек порядочный, понимал, что студент — существо крайне занятое, и присутствия на дополнительных семинарах не требовал. Но деньги, как говорится, вперед!
Пока весь поток колотил свои копилки, впрягался в подработки и просто занимал, Александр наслаждался жизнью. И день экзамена настал. Но никто даже не думал волноваться по этому поводу. Все уже посетили занятия, а Александр рассчитывал сам на себя.
И не зря. Все пять задач были решены в каких-то 40 минут. Такой прыти от неплательщика Вильнюс не ожидал. По его лицу можно было прочитать, как он ненавидит этого выскочку. Ишь, нахал, выучил! Пыхтел, тер виски, но кроме плюсов в экзаменационном бланке ничего поставить не смог.
В зачетку Александр брезгливым подчерком вляпалось «хорошо».
— А почему «хорошо»? — осведомился студент.
— Учить надо лучше! — огрызнулся Вильнюс.
Александр не протестовал. Четыре, пять, какая разница?
Прошло полгода. Второй экзамен по «вышке». Студенты подошли к нему подготовленными и без паники. Некоторые по полгода подрабатывали. Но деньги, как всегда, сдали в последний момент. Вильнюс сиял. Его портфель из крокодиловой кожи так и распирало «знаниями» студентов.
Все взяли билеты и спокойно расселись по местам. Решал задачи только Александр. Ему не повезло, пятая оказалась ему не по зубам. Единственная из всего пройденного материала.
Два часа ушло впустую. Задачка повышенной сложности осталась нерешенной. Аудитория была уже пуста, а Вильнюс подгонял упертого студента. Ок. Бланк на стол — четверка тоже устроит. Проверка заняла пару минут. Вильнюс протянул зачетку.
— Увидимся на пересдаче. Всего доброго.
Александр оторопел.
— В каком смысле на пересдаче? Там четыре задания решены правильно из пяти.
— Не имеет никакого значения. Пятая не решена. У меня нет оснований полагать, что Вы знаете материал.
Александр бывал в разных ситуациях, но такого фортеля он еще не видел. После нескольких секунд молчания он все же собрался.
— Мои знания изложены на бумаге. Все остальное Ваши эмоции, которые ни к моим знаниям, ни к экзамену отношения не имеют.
— Ни-че-го не знаю. Вам просто повезло с билетом, — засобирался Вильнюс.
— Не знаете? Давайте я еще решу одну задачу из разряда «на четверку».
Вильнюс присел обратно и вручил две задачи. Через двадцать минут они были решены. Преподаватель раздосадовано уставился в лист бумаги.
— Все равно, я просто не имею права ставить Вам положительную оценку. Вы не посещали занятия. Кого вы хотите обмануть?
— Вас обманешь… А Вы, значит, за посещения оценки ставите, а не за знания?
— За знания, но без посещений нет знаний, а Вас на занятиях я видел крайне редко. Я как преподаватель не имею права принять у Вас этот экзамен. Всего доброго!
Александр опередил преподавателя и повесил на ручку двери стул — так, чтобы никто снаружи не мог войти в аудиторию.
— Что это значит?!
— Вы выйдете отсюда только после того, как поставите мне четверку.
— Вы меня удерживаете?
— Нет, что Вы. Окно в вашем распоряжении. Но напоминаю, здесь четвертый этаж.
— Да как Вы смеете?! Молодой человек, вы забываетесь!
– Смею, и память у меня прекрасная… но есть и другой вариант. Я сейчас вызываю милицию, покажу им все эти решенные задачи, а заодно попрошу и осмотреть ваш прекрасный портфель. Там столько всего интересного. По конвертам разложено.
Вильнюс бессильно плюхнулся на стул. Но сдаваться не спешил. Он спорил, пугал жалобами в деканат и даже отчислением, но стоило Александру показать на мобильном телефоне цифру 112 — успокаивался и предлагал решить дополнительную задачу. Александр решал правильно, и тогда споры и угрозы начинались вновь. И так по кругу.
Вильнюс не жалел времени и отчаянно сопротивлялся, как будто это Александр вымогал у него деньги, а не наоборот. Только через четыре часа препирательств оценка приземлилась в зачетке. Мокрый от напряжения преподаватель выбежал в коридор. А молодой человек оказался единственным студентом с потока, который не заплатил Вильнюсу ни копейки — и не вылетел. Да, диплом он тоже получил. Без взяток.
Говорят, что математик тем летом полетел лечить нервы на Красное море. А может, и наговаривают на порядочного человека.
