18+
Так сложилось, что современная иконопись в отличие от древней в большинстве случаев не имеет художественной ценности, а только религиозную. Для молодого художника Андрея Бодько, чьи работы сейчас выставляются в культурном центре «Покровские ворота», икона — это нечто большее: не просто картинка, не какой-нибудь дорогой предмет, а некое послание, которое он отправляет этому миру. А ведь каких-то 15 лет назад Андрей даже и представить себе не мог, чем он будет заниматься: молодой человек рисовал граффити и слушал рэп!..
— Андрей, как же так получилось, что свободный художник вдруг стал иконописцем?
— Может, громко звучит, но моя дорога к храму действительно началась с граффити, которым я занимался с конца 90-х. В то время в Белоруссии, где я жил, был очень популярен хип-хоп: мы слушали Cypress Hill, Wu-Tang, Suprême NTM — в общем, такой классический уличный рэп, занимались брейк-дансом и рисовали граффити. У нас с ребятами даже была собственная команда AZ, которая придумывала новых персонажей и создавала на стенах сказочные миры. Такой примитивный сюрреализм. Но потом нам стало скучно, и мы решили перебраться в Москву.
— Тяжело было?
— Очень, ведь нам было нужно на что-то жить и снимать квартиру, а приезжим ребятам заработать на своих граффити практически невозможно. Для этого надо иметь опыт и авторитет. Как мне сразу сказали, состоявшиеся граффитчики — это в основном москвичи, имеющие свой дом и родителей, на которых можно положиться. Все, что им нужно, — это только деньги на краску. Они могут рисовать целыми днями и не напрягаться!
Для того чтобы выжить, было необходимо работать, а в свободное время рисовать. Мне повезло: знакомые помогли устроиться в фирму, которая занималась продажами строительных инструментов. Причем ее директор, парень всего на пару лет старше меня, оказался воцерковленным, а его духовником был знаменитый старец архимандрит Илий Ноздрин из Оптиной пустыни. Мне стало интересно, а почему он верует, и я попросил его при случае взять меня с собой в монастырь.
— И именно после этой поездки вы тоже уверовали?
— Так получилось, что я попал в дом духовных чад батюшки Илия. Это было самым настоящим чудом: ведь люди максимум что могут — это получить его благословение, а я имел возможность общаться. И меня так потрясла эта атмосфера, которую я увидел после своей столичной бурной жизни, так поразила эта чистота, что я стал ходить в храм. Ну а как после этого рисовать граффити? Если Бог действительно существует, решил я, если он дал мне хоть маленький, возможно, даже самый малый дар, то надо посвятить этот талант именно Ему. Я думал, как это сделать, и начал искать. В голову пришла идея записаться на иконописные курсы, чтобы лучше узнать христианские традиции и символику, а затем использовать это в граффити и нести миру свет. В одном из объявлений был указан номер Свято-Тихоновского университета. Я позвонил, и мне сказали: «Ну приезжай, только обязательно привези свои работы».
— И что вы им привезли? Неужели эскизы граффити?
— Именно. Я тогда вообще ничего не понимал! Поехал в кедах; в ушах были серьги, на голове — прическа «микрофон». А когда я показал свои работы, все были шокированы увиденным, не понимая, что я у них забыл. Но преподавательница не растерялась. «А если я дам тебе бумагу, карандаш и краски, ты попробуешь порисовать?» — спросила она. Я сел, нарисовал, и получилось настолько неплохо, что она предложила мне прийти на вступительные экзамены в университет.
Кстати, поступив, я поначалу относился ко всему этому так... ну поучусь пару месяцев, не понравится — уйду. Но когда начал обучаться иконописи, понял, как же это здорово! Как же я без этого жил? Для меня открылся целый космос, жизнь, которая длится тысячелетиями и о которой я совсем ничего не знал!
— Всегда было интересно: а случается так, что икона не пишется? Просто «не хочет»?
— Знаете, все большие художники говорят, что из десяти написанных работ хорошей получается только одна. Еще восемь оказываются средненькими; одна — совсем плохой. А в иконописи с этим еще сложнее: потому что все зависит не только от тебя, но еще и от Божьей помощи. Бывает, что ты и постишься, и молишься, а ничего не выходит или получается какая-то совершенно посредственная вещь. А иногда садишься — и работа идет на одном дыхании.
— А были ли вам какие-то подсказки свыше, небесные знаки? Ну, например, во сне являлся сам Николай Чудотворец и говорил, где и что поправить?
— Такого не было, и слава Богу. Все святые отцы молятся о том, чтобы не являть никаких чудес, потому что потом с этим очень сложно справиться...
— Сложно?! А почему?
— Потому что надо иметь очень большое смирение это принять — и не возгордиться. Ну вы ведь понимаете: когда вы вдруг становитесь свидетелем Божьего откровения, вы начинаете думать, что избранный. Ведь откровения обычно бывают лишь у людей чистых. Именно таким являются и ангелы, и Господь. А когда ты немощен, имеешь много грехов и страстей, и вдруг такое... Это может привести к погибели — я имею в виду, духовной.
— Кто в основном приобретает ваши работы?
— Пока большинство моих икон попадают в руки частных коллекционеров либо художников-иконописцев, причем многие из этих людей рисуют на порядок лучше, чем я. Скорее всего, им просто нравится манера. Ведь в иконописной среде как? Приходит заказчик и говорит, что тебе делать, а ты подстраиваешься. А я делаю то, что хочу делать.
В этом плане мне очень помог протодиакон Алексей Трунин, который открыл мне новый подход в иконописи. Не стандартно, шаблонно копировать образы, а опираться на древние традиции и в то же время делать что-то свое. Также для художника очень важно найти людей, с которыми близок по духу. Для меня это Игорь Каплун, и Илья Ходырев, и замечательный иконописец, которая запрещает размещать свои работы в интернете и открывать свое имя, так как для нее икона — это личное, это ее разговор с Богом.
— Вы сказали, пишете то, что хотите сами. Получается, деньги уже не имеют никакого значения?
— Я считаю, что деньги всех портят. Их нужно ровно столько, чтобы хватило на жизнь. Например, мы с друзьями создали в соцсетях группу «Образ», в которой показываем широкий спектр церковной культуры, в частности работы Русского Севера, Западной Украины, Балкан и Каппадокии, стараемся раскрыть и показать культуру провинциальных иконописных традиций. Кроме того, рассказываем о современных художниках, которые относятся к иконописи не только как к ремеслу и зарабатыванию денег, а стараются методом проб и ошибок выразить в красках тот высокий идеал, к которому мы стремимся.
— Скажите, а уже воцерковившись, вы не стали считать, что в граффити есть что-то бесовское?
— Когда я приезжаю в какой-то новый для себя город, первым делом смотрю, есть ли у них граффити. Если оно хорошее — это сразу говорит об его уровне. К тому же, я знаю многих людей, которые начинали с уличного искусства и становились очень хорошими художниками. На мой взгляд, это такая ступенька роста.
— А как вы стали служить в церкви?
— После трех лет обучения иконописи отец Илий, которого я считаю своим духовным отцом, посоветовал мне поступить в Московскую духовную академию при Свято-Троицкой Сергиевой лавре. Для меня это было шоком. Ты вроде уже учишься, пишешь, и вдруг — хоп! Я поступил и не жалею, потому что понимаю, что таким людям, как отец Илий, открывается воля Божья. Диакон (чин, в котором служу) — это помощник священника. Я несу временное послушание при академическом храме Московской духовной академии и в Подворье Свято-Троицкой Сергиевой лавры при Храме в честь Корсунской иконы Божией Матери в селе Глинково.
— Можно личный вопрос? Удалось ли вам встретить свою вторую половинку, которая разделяет вашу любовь к иконописи и готова поехать за вами даже в самый дальний приход?
— В этом плане я счастливый. Говорят, что встретить любимого человека — это дар Божий, и я его получил. Мою супругу зовут Анастасия, мы познакомились с ней в академии и сразу поняли, что у нас одни жизненные стремления. И она тоже пишет иконы.
— Скажите, а о чем вы мечтаете?
— О чем мечтаю? (задумывается) Мечтаю о спасении себя и своей семьи. Достойно воспитать сына Савву, которого мы назвали в честь нашего покровителя Саввы Сторожевского. Чтобы дело, которое я делаю, было не просто каким-то эгоистическим желанием, а приносило пользу. Мечтаю служить Богу и церкви и просто быть хорошим человеком.
