18+
Заслуженный артист России Борис Галкин публично выступил в защиту схиигумена Сергия (в миру — Николая Романова), который был отстранен от проповедей, после того как проклял сторонников закрытия храмов во время пандемии коронавируса. По мнению актера, на самом деле это добрейший сострадательный человек, который не может молчать, когда видит какую-то несправедливость. «Да, он вспыльчив, но все его чувства — они искренние, они от сердца, — говорит Борис Сергеевич. — А самое главное, я разделяю его мнение и понимаю его гнев!»
Напомним, настоятеля Среднеуральского женского монастыря отстранили еще в конце апреля, когда он призвал своих прихожан выходить на улицу, не боясь ни полиции, ни Росгвардии. По мнению отца Сергия, россиян хотят поместить в «электронный лагерь сатаны», беззаконно заточают в своих квартирах, а «мирскую больницу» почему-то ставят выше Церкви, которая исцеляет все болезни.
«Предлагаю страдающих старческим маразмом, старческой пандемией, духовной проказой, предлагающих русскому народу самоизоляцию и забыть Бога, запретить ходить в храмы, выселить по их выбору в Биробиджан или на остров Мартиника, либо на остров Спиналонга. Смею вас уверить: как только это произойдет, несуществующая коронавирусная эпидемия тотчас же закончится. Кто посягает на закрытие храмов — да будут прокляты он и весь его род!» — призвал схиигумен. После чего Екатеринбургская епархия тут же лишила его права выступать в публичном пространстве.
Как рассказывает Борис Галкин, он вряд ли может критиковать действия Церкви, но у него другое мнение. Артист знает Романова с самой лучшей стороны. Полтора года назад актер и сам обращался к схиигумену Сергию, чтобы разобраться со своими жизненными перипетиями. И то, что он от него услышал, оказалось бесценно.
— Борис Сергеевич, расскажите, почему вы решили поддержать отца Сергия и чем вам так близок этот человек.
— Не поддержать. Он в силах, он в разуме, он в истинной вере! Он настоящий духовный труженик. Скорее разделить его мнение. Да, его точка зрения категорична, да, спорна: понятно, что кто-то занимает одну позицию, а кто-то другую — по мере своих сердечных чувств. Но что касается его непримиримой проповеди — я ее понимаю. Мы живем в тотальном невежестве, забывая, что самое главное в этом мире — чувствовать и любить. А вот он… он видит все эти болячки и все эти нравственные сдвиги, и его это возмущает. Другой вопрос, что об этом можно говорить не в такой ярой категоричной форме, однако это уже свойство его характера. Его максимализм. Хотя, может, так и надо. Тряхнуть сознание, чтобы люди наконец очухались.
— Я правильно поняла, что вы знакомы лично? Какой он? Говорят, что жесткий, непримиримый, с непростым прошлым (за плечами монаха несколько судимостей. — Примеч. Daily Storm).
— Знаком. И первое, что вспоминается, — это его взгляд. Он у него очень цепкий, очень чуткий и проникновенный! Он сразу видит человека. Мы едва познакомились и пообщались, а отец Сергий уже безошибочно называл мои грехи, их природу, а также то, что со мной происходило, что происходит и что будет происходить. А про прошлое — ну вы же помните эти слова: от тюрьмы и от сумы не зарекайся. Если копнуть биографию любого человека, живущего в нашем Отечестве, то это мог бы быть один сплошной лагерь.
— Вы сказали про взгляд. Считаете, что у него есть дар предвидения?
— Конечно. Не могу пересказывать подробности нашего разговора, но он открыл мне, что со мной будет, если я продолжу жить той жизнью, которой я сейчас живу. Благодаря его подсказкам я понял, что мне нельзя сходить с этой нравственной платформы ни влево, ни вправо. Сойдешь — погибнешь. Духом погибнешь. Как человек погибнешь! У Василия Макаровича Шукшина есть потрясающая фраза: «Нравственность есть Правда!» А все остальное, считал он, ложь. И тут ни прибавить, ни убавить. Вот такая же позиция и у отца Сергия.
— То есть он искренен…
— Да. Несмотря на то что он вспыльчив, все его чувства — они очень искренние, они от сердца. Если он видит, что мир покрывается плесенью эгоизма, стяжательства и жадности, он сразу об этом скажет, ни на что не оглядываясь и не страшась ни своей судьбы, ни своего будущего. Вполне возможно, что кому-то это покажется излишне категоричным, но еще раз повторюсь: и природа его гнева, и его характер мне очень близки и понятны.
— Он сострадающий? Умеет сочувствовать, утешать?
— То, что сострадающий, это несомненно. Каждый человек, который старается с ним заговорить, сразу становится ему безмерно дорог. Я это почувствовал на себе. И не потому, что известный. А видели бы вы, как он общается с хором своего монастыря!
В этом хоре поют монахини, девочки. Юные-юные. И вот они смотрят на него, как на отца, а он их оберегает. Если б он действительно был таким жестким, как говорят, то разве было бы в их глазах столько света и какой-то необыкновенной чистоты? Знаете, я уже имел опыт общения с такими коллективами и чувствую красоту церковного пения. А здесь вообще что-то небесное и что-то потрясающее! Наверное, у них есть регентша, подумал я. А это все отец Сергий! Не знаю, в какой степени он принимает участие в их жизни как хормейстер, но то, что он за них молится, я понял. Когда я их послушал, мне стало так спокойно, так тепло и уже не так трудно исповедоваться...
— Вы стали говорить про девочек, а я почему-то вспомнила, что в свое время отца Сергия обвиняли чуть ли не в сектантстве.
— Да Господь с вами! Ну нет, конечно. Чтобы понять этого человека, с ним надо встретиться, побеседовать и не верить тому, что о нем пишут. А самое главное — что он принимает на себя чужие грехи, но в нем ни капли высокомерия. Наоборот. Он как чернорабочий, который готов браться за все!
— А вы поддерживаете с ним отношения? Правда, что после запрета на проведение проповедей он закрылся в своей келье и никуда не выходит?
— Как рассказывал Сергей Алиев, который называет себя его духовным сыном, отец Сергий просит ничего ради него не делать, а просто молиться за тех, кто его знает и любит. Говорит: «Есть Господняя правда — и эта правда рассудит». Дай бог, чтобы он не утратил любовь к людям после того, что с ним произошло. Ведь любовь — это не только обнимашки, поцелуи и потворство, это еще и строгий спрос друг с друга.
— Борис Сергеевич, а сами-то вы как выдерживаете это время, когда нельзя ни в храм, ни лишний раз на улицу?
— Конечно, с трудом! И для меня, и для моей жены Инны это очень серьезное испытание. Когда ты встречаешь Пасху, сидя возле телевизора, тебе так странно... Так что без храма и тоскливо, и больно, и грустно. Возможно, потому я так понимаю отца Сергия.
