18+
Сегодня день святого Криспиана, который пришел в Москву почти на полгода раньше. Британский актер Саймон Кэллоу выступит в Большом зале консерватории с шекспировской программой. Актер будет читать стихи под музыку Дмитрия Шостаковича и Уильяма Уолтона к экранизациям пьес Эйвонского барда — «Гамлета» и «Генриха V». Аккомпанировать чтецу будет БСО имени Чайковского. За пультом — Ян Латам-Кениг, худрук Симфонического оркестра Фландрии. Также в программе — частый гость музыкально-литературных программ БСО, актер театра Маяковского Михаил Филиппов. Он прочитает части повести «Тарас Бульба» под рапсодию для оркестра Леоша Яначека.
Саймон Кэллоу известен широкой публике по ролям в «Амадее», «Влюбленном Шекспире», «Комнате с видом», но славу и признание ему принесли в первую очередь театральные работы: «Загадка Чарльза Диккенса», «Быть Шекспиром». Любовь к великой британской литературе заметна не только в его актерских работах — лауреат премий BAFTA и Гильдии киноактеров написал несколько биографий британских писателей. В 1999 году Кэллоу стал командором ордена Британской империи. Его последняя киноработа — роль Джакомо Пуччини в фильме «Виктория и Абдул» 2017 года.
Сидящий перед Тауэром бульдог в котелке, завернутый в Юнион Джек, будет меньшим воплощением Британии, чем Саймон Кэллоу. Католическое воспитание только добавляет всей картине контраста и заставляет вспомнить об Оскаре Уайльде, биографом и постановщиком пьес которого был Кэллоу. Один из первых британских знаменитостей, совершивших каминг-аут, актер выступит в России в годовщину позорного приговора Уайльду, когда сэр Джастис Уиллз влепил гениальному драматургу двушечку за содомию. Развитие этой мысли мы оставим Дмитрию Галковскому, а «Шторм» в разговоре с Кэллоу ограничился Шекспиром, Гамлетом и Генрихом Пятым. Слушать Кэллоу было удовольствием особого рода. Говорил британский актер классической школы, обладатель того самого акцента, от которого млеют филологические дамы, а любители английской фонетики слабеют в коленях по обеим сторонам Атлантики. Может повторить. Сегодня вечером.
— Как появился этот проект?
— Не могу и вспомнить самое начало. Мы часто работаем с Яном Латам-Кенигом, но — кажется, припоминаю: я пришел к нему и сказал, что он просто обязан использовать музыку Шостаковича к фильму Козинцева «Гамлет» (1966). Именно к фильму — как вы знаете, композитор написал музыку для театральной постановки «Гамлета» еще в 1930-е. Саундтрек значительно отличается от театральной сюиты. Ян согласился с тем, что это великолепная музыка, но сделал встречное предложение, и мы расширили программу произведений «для актера с оркестром», включив туда и работу Уильяма Уолтона к патриотическому «Генриху V» в постановке времен Второй мировой.
— Почему именно на них Вы остановили ваш выбор?
— Шостакович и Уолтон написали лучшие саундтреки для киноэкранизаций. Вообще, ведь сама идея объединить музыку и реплики актеров — очень шекспировская, это изначально было новшество времен королевы Елизаветы. По Шекспиру написано множество замечательных музыкальных произведений, но балет не предполагает декламацию стихов. В кино же сочетание музыки и текста — почти обязательное требование. Я, кстати, очень рад, что в этот раз в проекте занят и русский актер. К сожалению, я не знаком ни с самим господином Филипповым, ни с его работами, но его предыдущий опыт в БСО — лучшая рекомендация. Его гоголевская часть немного отличается от нашей концепции, так как рапсодия Яначека — все же цельное произведение, которое не прерывается репликами и вообще не взаимодействует с текстом.
— Афишу Шекспира в БЗК я увидел вскоре после запрета работы Британского совета в России — а может, незадолго до. Анонс уже выглядел неким политическим жестом, а когда сотрудничество действительно заморозили, Ваш визит сделал Вас практически послом британской культуры и заодно делегатом от всех людей доброй воли. Ощущаете себя посланником?
— Дипломаты всегда грызутся, а артисты объединяют мир. Это лучше, чем наоборот. Мы всегда ездим показать себя другим народам, у нас такая работа. Надеюсь, что и мой приезд станет демонстрацией так называемой доброй воли. Сам я очень жду традиционных летних гастролей Мариинского театра. Про русскую литературу и говорить нечего — ее я люблю с университетской скамьи, особенно драматургию Островского, Чехова и Горького. Со своей стороны, я считаю своим долгом продолжить культурный обмен между нациями и приложу для этого все силы.
— Интересно, что английская литература, и в частности шекспировская традиция, в России появилась благодаря «нашему всему» Александру Пушкину, среди прочего — первому шекспироведу и основоположнику англо-русской переводческой школы. По большому счету непосредственно Шекспира переводили именно современной речью. И Гамлет у Пастернака или Лозинского говорит понятным любому языком, этот текст не воспринимается как написанный современником Ивана Грозного. Как сейчас англоязычная публика воспринимает архаичного Шекспира?
— Я полагаю, у нас сложилось мнение, что Шекспир вечно актуален. Есть расхожий афоризм о том, что «все Шекспиры современны», потому что у каждой эпохи Шекспир свой. Несмотря на неувядающую свежесть его замыслов, частенько мы допускаем перегибы, нарочно пытаясь осовременить старые тексты, силой придать им форму, приближенную к окружающей реальности. Мне кажется, мы обязаны уважать те условия, в которых создавались его тексты, в том числе в постановках. Надо быть аккуратным и не переделывать то, что ценно само по себе.
Конечно, не всем дано понимать Шекспира — и не всем это надо. Но, признаюсь, проблема словаря, вышедшего из употребления, действительно есть. Бард писал о невероятно сложных комплексных переживаниях, эмоциональных ситуациях, которые описывал словами и образами, не всегда очевидными публике.
— Я учился в английской гимназии, и язык с самого начала мне очень нравился, но полюбил по-настоящему я его лет в 14, когда — не смейтесь — мне в школьной постановке доверили роль Датчанина. Чтобы уточнить произношение всех этих quietus, sicklied o’er и прочего, я попросил свою учительницу прочитать мне текст вслух под запись. Я был потрясен услышанной музыкой шекспировской поэзии. Скажите, с точки зрения звучания, какая пьеса Шекспира у Вас самая любимая?
— «Буря», пожалуй. Возможно, это не лучшая пьеса вообще, но язык там удивительный, как и образность. Как, впрочем, и замысел — то, что должно было быть по канонам историей мести, стало историей прощения. «Генрих IV», первые две части, по мне очень музыкальны: Фальстаф, трактир, битва. И, конечно, «Виндзорские насмешницы», единственная пьеса Шекспира, написанная не о славном сословии дворянском, а о среднем классе, буржуазии. И она замечательно восприняла суть буржуазного стиля жизни, сам его ход.
