18+
В ночь на 2 апреля умер от сердечного приступа художественный руководитель Театра.doc Михаил Угаров. Ему было 63 года, и его смерть стала для всех полной неожиданностью. Еще накануне он был на празднике «Новой газеты», общался с подписчиками в Facebook, анонсировал какие-то мероприятия, а потом — все: «Скорая приехала быстро, но не успела», — написала его коллега, режиссер Марина Разбежкина.
С именем Угарова ассоциируется движение новой драмы и документального театра, самых ярких явлений в перформативных искусствах нулевых годов. Сначала фестиваль «Новая драма», потом Театр.doc и «Любимовка» — пьесы, спектакли, фестивали, образовательные проекты. «Деятельность Михаила влияла на всю культуру в целом — на кинематограф, на документальное кино. Это настоящий новатор», — рассказал «Шторму» режиссер Эдуард Бояков. Разумеется, речь прежде всего идет о Школе документалистики, которой Угаров руководил вместе с Мариной Разбежкиной. Там студентов учили снимать по-настоящему медленно, стирать дистанцию между собой и своими героями, ну и главное — не бояться встречи с реальным.
Бояков считает, что лучше всего у Угарова получалось создавать вокруг себя пространство, где все спорили, что-то придумывали, в чем-то участвовали. «Даже само словосочетание «новая драма» — я помню, как мы его обсуждали. Мне это название казалось уместным, а многие критики мне возражали — говорили, что в истории театра в начале ХХ века уже было такое явление, как новая драма. Михаил, не задумываясь, поддержал мою позицию, потому что все, что касалось нового, было, в общем-то, его специальностью, его призванием», — рассказывает он.
В первой половине нулевых Угаров и основатель театра «Практика» Эдуард Бояков вместе организовывали знаковые проекты, связанные с вербатимом и новой драмой. Потом они разошлись стилистически. Бояков хотел модный театр со звездами и чистой публикой, Угарову это было чуждо. С началом десятых годов поссорились еще и из-за политики. Бояков осознал себя как патриота и лоялиста, а Угаров никогда не испытывал к власти ничего, кроме отвращения. В нулевые подобным разногласиям не принято было придавать значение, но с началом «украинской войны» они оказались совершенно непреодолимыми. Политически я с ним расходился самым радикальным образом, но вопрос языка и вопрос новаций важен для всех», — сказал «Шторму» Бояков.
Всеволод Лисовский, куратор и режиссер, предпочитающий называть себя комиссаром, рассказывает, что изначально ему было проще общаться с женой Угарова и директором театра Еленой Греминой: «Здесь сыграла роль разница темпераментов. Лена всегда открыта, все принимает, а Михаил Юрьевич всегда искоса наблюдает, ему всегда нужно было время, чтобы к чему-то новому привыкнуть, смириться с его существованием. Все это довольно забавно и трогательно выглядело».
Лисовский никогда не работал с самим Угаровым и даже не посещал его репетиции — делал что-то свое, поэтому рассказывает в первую очередь о том, каков режиссер был в общении. «Основная характеристика Угарова: он был очень смешной, за ним всегда было очень интересно наблюдать, такой большой, лохматый — медвежонок или щенок. Как он знакомится, как он наблюдает — это было очень смешно. Он очень смешно ворчал. Он очень смешно ругался: «Что вы тут устроили!»
Угаров с незапамятных времен был активным и довольно бранчливым блогером. Без личного знакомства по постам в ЖЖ и Facebook о нем легко можно было составить превратное впечатление. «Это не жесткий человек, а очень добрый, у которого вот такая манера презентации. Собственно говоря, там же все про это, в том числе и эта немного артикулированная вспыльчивость», — объясняет Лисовский.
По словам комиссара, основным коммуникативным жестом Угарова было приглашение к игре, «давай вместе играть». Именно поэтому он был таким успешным педагогом. «Масса студентов в массе мест были от него без ума, потому что это было не менторство, не передача навыков, по крайней мере, не в первую очередь, а именно — игра», — говорит он.
Сегодня в «Доке» и в околодоковской среде многие задаются вопросом о том, как помочь театру, будь то в организационном или каком угодно еще смысле. Этого понимания пока нет. «Даже самый харизматичный руководитель государственного театра — это все равно должность. Ушел один худрук — назначили другого. Угаров же был в первую очередь Угаровым. И эту экологическую нишу заполнить ничем невозможно. Видимо, надо привыкать жить с таким зияющим отверстием на мироздании», — констатирует Лисовский.
Между тем театровед, арт-директор Центра имени Мейерхольда Елена Ковальская подчеркивает, что Угаров как явление не сводился ни к одному из проектов или институций, у основания которых он стоял.
«У Угарова было уникальное, редкое свойство: любопытство к жизни, людям, чужому таланту. У него было уникальное чутье на талант и правду. Он и сам выдающийся драматург, но посвятил жизнь театральному движению. Созданный им и его товарищами Театр.doc, фестиваль молодой драматургии «Любимовка», драматургические лаборатории в «Ясной поляне», фестиваль «Новая драма», их с Мариной Разбежкиной «Школа» — это только несколько рамок, ни в одну из них целиком не укладывается явление под названием Угаров. Крупнейшее явление в европейском театре рубежа веков».
Театр.doc, будь то в нулевые или в десятые, всегда был синонимом крайней социальной чувствительности политической вовлеченности. Михаил Угаров и Елена Гремина не уставали стыдить театры за отсутствие всякого интереса к проблемам политзаключенных, активистов, мигрантов, правозащитников, жертв терактов и просто людей, пострадавших от действий власти. Им казалось неправильным, когда люди по вечерам «отдыхают» в театре. Вместе с тем это был просто очень хороший театр. Хочется верить, что там все будет хорошо.
