18+
Вы когда-нибудь задумывались, откуда у нас в России имена Алексей, Анастасия, Василиса или Александр? Почему глава государства у нас президент, а не государь, а школы и садики с поликлиниками — муниципальные, а не просто «местные»? Все это пришло к нам из античного мира. Об этом и многом другом, что оставили в наследство России Римская империя и Византия, мы поговорили с историком, популяризатором науки и автором проекта «Бои за Историю» Ильей Агафоновым.
Сразу оговоримся, что никакой Византии никогда не существовало — это всегда была Римская империя, ее восточная часть, располагавшаяся на территории современных Греции и Турции, а все ее жители назвали себя римлянами. Даже в современном греческом языке римлянин — ромей — иногда употребляется как синоним понятия «православный грек». Для удобства читателя мы будем дальше использовать слово Византия, как более привычное.
— Илья, давайте поиграем в бинго: мы будем называть какие-то явления из нашей жизни, а вы будете говорить, имеют они прямо или косвенно римское или византийское происхождение! Итак, давайте начнем с имен. Мое, Алексей, с греческого переводится как защитник. Действительно ли оно и многие другие пришли к нам с православием из Византии 1000 лет назад?
— Борисы, Василии и Львы и так далее — это все влияние греков. До того момента, как на Русь пришло христианство, и до века XII-XIII, у нас сохранялись языческие родовые имена — славянские или не очень славянские. Все эти Ольги, Олеги, Игори, Изяславы и так далее. Известно, что князья часто носили два имени, например Владимир в крещении был Василием. С течением времени родовые имена исчезают и двуименность христианская становится единой сама в себе! Какой-нибудь князь Иван — он вполне себе Иоанн в крещении. Родильное и крестильное имя были едины. Так что да, имена пришли из Византии.
— А что с нашей азбукой, кириллицей?
— Тут поспорить не с чем — она тоже из Византии! Азбука греческая, адаптированная на славянские языки. Позднее она использовалась как в светском письме, так и в церковнославянском. Но кириллица создавалась не для нас и для даже не для болгар, а для Великой Моравии (современной Чехии). И уже после этого она пришла к нам. Есть мнение у некоторых историков, что сама кириллица появилась у нас даже до самого крещения, и вроде как находят какие-то записи, сделанные до 988 года людьми, которые могли разуметь эту азбуку.
Кирилл и Мефодий — подданые византийского императора, они ромеи (римляне на греческом языке). Национальность в реалиях империи не имела практически никакого значения. Важно было лишь вероисповедание. Если ты православный и подданный императора ромеев, значит ты ромей.
Почему византийцы вообще решили изобрести кириллицу — это специфика политической борьбы между Константинополем и Римом. Подходы что западных христиан, что восточных менялись. Иногда Рим вставал в упертую стойку и утверждал, что не будет переводить латинскую Библию — читайте так на латыни! А иногда и Константинополь вставал в такую же позу и говорил, что не будет переводить нашу греческую Библию — учите греческий. Но бывало и наоборот. Могли переводить тексты для тех людей, которые входят в их ойкумену.
— Общеизвестно со школы, что Русь приняла православие в 988 году. Все также помнят знаменитую легенду, как князь Владимир Красное Солнышко отправил своих послов в Царьград (Константинополь, современный Стамбул), и те были поражены Храмом Святой Софии и православной литургией. Но в действительности, почему все-таки Русь приняла христианство, а не другие религии или вообще не осталась языческой? Как японцы, — сохранили бы свою самобытную религию...
— Если упростить, то это реальное стечение обстоятельств! Что касается Владимира и почему он выбрал среди прочих доступных вариантов именно православие, то все упирается в долгую историю сосуществования Руси и Византии, и что христианство восточного образца пользовалось на Руси большей популярностью среди его приближенных и жителей Киева. Известно, что в Киеве был еврейский квартал, был мусульманский квартал и католики. Люди разных культур в Киеве жили. Начиная с бабушки князя Владимира, княгини Ольги, шла тенденция приобщения славянской элиты именно к православию. Если бы Владимир крестился один и у него не было сторонников, он остался бы без поддержки в стране.
Еще до принятия православия Владимир проводил языческую реформу. По летописям, которые написаны через 300 лет после христианскими монахами, Владимир вроде как пытался выстроить цельный пантеон, но что именно хотел князь Владимир, мы не знаем! Да, мы можем догадываться, что он хотел таким образом унифицировать разрозненные культы, чтобы все молились наиболее почитаемым славянских богам от Новгорода до Киева. По всей видимости, эта задумка у него не получилась. Но никаких прямых подтверждений этой гипотезы нет!
— В России множество красивейших православных храмов. Какие, на ваш взгляд, имеют прямую отсылку к Риму и Византии? Бытует мнение, что, например, Казанский собор в Петербурге — это копия собора Святого Петра в Риме.
— Все-таки сравнение Казанского собора и собора Святого Петра в Риме — это натягивание совы на глобус. Русский классицизм XVIII и XIX веков следовал тем идеям, которые были заложены в Европе. Да, колоннада Казанского собора очень похожа на колоннаду Джованни Бернини, который строил в XVII веке собор Святого Петра. Но прямой копии не получилось! Сам архитектор Андрей Воронихин, который строил Казанский собор, упоминал в качестве своих ориентиров Милан и Венецию, а не Рим.
А вот Исаакий!.. Исаакиевский собор очень похож по замыслу на Святую Софию, выстроенную императором Юстинианом! Понятно, что его не срисовывали со Святой Софии. Они очень друг от друга отличаются по стилю. Но вот по задумке они похожи!
Святая София, которую строил Юстиниан, была мегапроектом в честь успешных завоевательных походов. Смысл в том, что оба собора используют на полную мощь гигантизм. Святая София была единственным сооружением в своем роде. Гигантизм Святой Софии должен был подчеркнуть нисходящее на Юстиниана благословение, мол, он все делает правильно! Правда, обвалившийся купол после постройки говорит о том, что у Юстиниана, видимо, что-то пошло не так...
Так вот, Исаакиевский собор по масштабу работ очень сильно напоминает такую же тщательную работу, как и в Святой Софии: скрупулезный подбор материалов, попытка выстроить его с математической точностью расчетов. И внутреннее убранство, разумеется. В Святой Софии — это мозаики, позднее — фрески, и грамотно выстроенные окна, которые должны освещать это пространство, которое становится сакральным во время служб. Это и мрамор, который в Константинополь везли со всех окраин империи, а в Санкт-Петербург привозили афганский малахит и так далее.
Понятно, что когда строили Исаакий, никто не смотрел на Святую Софию. Но тут получилось удивительное совпадение замыслов сквозь века! Было построено пространство, входя в которое, каждый будет чувствовать на себе величие, нисходящее с небес, он буквально попадает в Дом Божий, и Бог на него обращает внимание.
Храм Христа Спасителя в Москве чуть больше по формату похож на Святую Софию, но он не был инновационным. В Исаакии, помимо его размеров, была уникальной форма купола, который также пришлось укреплять, и очень необычное внутреннее оформление в виде фресок, мозаик и колонн. А храм Христа Спасителя такой же красотой не отличался.
— Титул «царь» пришел к нам из Рима и Константинополя?
— Решение Ивана IV Грозного взять титул «царь» было продиктовано стремление повысить свой престиж внутри страны, чтобы кончились междоусобицы. Особой оглядки на Византию тут не было. Титул царя у нас знали и так, и его довольно быстро начали применять не только к правителям Византийской империи, но и к правителям Запада — они тоже цари были! И мы у них это не оспаривали. И к правителям улуса Джучи, то есть к правителям Золотой Орды, затем Казани, Крыма, Астрахани и Касимова.
Предвкушаю, как начитанные комментаторы увидят мои слова и возразят, что вообще-то герб и титул царя связаны с Византией! Но Боже мой, это скорее уже идет речь о культурном единстве, особенностях языка.
— Понятно, тут как ни странно, бинго нет. А что же с наши гербом? Двуглавый орел — он же точно из Византии?
— У нас нет свидетельств того, что Иван III сидел у себя на троне и в какой-то момент заявил, что я возьму орла в качестве герба, и будет он византийский! И я буду византийским императором.
Да, у нас был великий князь Иван III, к которому в 1472 году приехала Софья Палеолог в качестве невесты. Но если неправильно читать историков или страничку на «Википедии», то может сложиться ложное впечатление, что именно после ее приезда Москва расцвела, все тут решили стать как Византийская империя, и тут же орла поместили себе на герб византийского.
Но беда в том, что некоторые вещи случились по воле князя Ивана III, и только после 1480 года, то есть после того, как случилась последняя заруба с монголо-татарами на реке Угре. Что касается того же орла, то по поводу него было очень много споров и дискуссий, откуда он взялся. По фасону орел греческий. Современный российский герб продолжает эту традицию. Традиция изображения орла появилась при Иване III, она не была тогда принята полностью, потому что это не государственный символ. Никаких официальных символов государства тогда еще просто не существовало.
На самом деле этот орел появился в самой Византии при последней династии, при Палеологах, был на одеждах их династии в качестве родового символа.
«Технически» мы орла найдем в самом Древнем Риме. Во время республики он был сначала символом Юпитера, потом символом города, потом каких-то воинских подразделений. Орел был везде и всегда. Касаясь того же XV века, историки рассуждали, мог ли в Россию прийти орел из Польши, или Священной Римской империи, или даже из Латинской империи, потому что геральдические традиции в район Византии принесли как раз крестоносцы четвертого похода 1204 года. Более того, орел был еще на ордынских монетах, начиная с XIV века, связанных с улусом Джучи и его осколками. Поэтому однозначно нельзя сказать, что наш орел на гербе — византийский, греческий, монгольский или европейский. Кроме того, даже при Иване III орел не был каким-то уж мегапопулярным. Гораздо большей популярностью пользовался всадник с копьем, который в разы чаще встречается на печатях и монетах.
— Почему у нас в России муниципалитеты, а не земства; Федерация, а не Объединение Земель; Сенат как Верхняя палата парламента и так далее? Ельцин и авторы Конституции 1993 года были помешаны на Римской империи и Греции (с улыбкой)?
— Ответ на этот вопрос на самом деле кроется в Петре Первом. Благодаря его стараниям тот разрыв, который существовал в структуре и иерархии власти и нас отличал от Европы, [был преодолен]. В связи с использованием нового языка, новых понятий: губернии, коллегии, сенат! Немецкие, голландские парафразы начали использоваться среди аристократии, затем начали проникать и в среду мещанства.
Почему именно после 1991 года мы вернулись к таким латинизированным формам употребления каких-то слов, связанных с властью, — довольно сложный вопрос. Скорее всего, это объясняется тем, что Россия остается частью мирового сообщества, ориентированной на ряд римских традиций и ряд римский понятий, которые обладают какими-то качествами и признаками, понятными всем, кто находится в этой культурной ойкумене. Проще говоря, эти термины универсальны для множества стран и понятны жителям этих стран. Муниципалитет называется так, потому что он называется так же в большинстве стран, с которыми Россия контактирует. Придумывать что-то новое просто не имело смысла.
Понятно, что те термины, которые использовались на Руси, — волости, посадники, тысяцкие, воеводы и так далее — это все исключительно следствие времени и культуры. Никто сейчас на народном языке Руси XVI века не будет говорить! Несмотря на обилие исторических и философских теорий, подчеркивающих своеобразие нашего цивилизационного развития, Россия является европейской страной. Россия всегда была страной, включенной в европейские дела, политику, войны.
— Самое важное слово российской политики — президент — латинского, римского происхождения?
Praesidens — председатель. В Риме «президент» мог заниматься чем угодно, то есть это было общее слово, обозначающее главу чего-нибудь; «хранитель-защитник» в качестве прибавки к какому-то титулу полководца; он мог председательствовать в суде, сенате; быть руководителем обороны города. Функционал у этого слова был очень широкий.
Когда пала Западная Римская империя, смысл латинских этих понятий, которые имели смысл для жителей Рима, теряется. Смыслы менялись, латынь менялась, появлялись другие языки.
Что касается принцепса и названия первых людей в Римском государстве — было очень интересно! Когда говорят о принцепсах, говорят о Римской империи, которая еще собственно не стала полноценной империей. Формально принцепс обозначает первого в ряду сената. Правители Рима, начиная с Октавиана Августа, использовали этот титул, они императорами — как мы вкладываем в этот титул привычное значение — себя не считали! Они зачастую старались от этого дистанцироваться, потому что они знали, как негативно граждане Рима относились к монархии в своей стране, в которой долгое время был республиканский строй. Они росли в понимании принципов Римской республики. Какой бы властью ни обладали Октавиан, Траян, Адриан, они не претендовали на то, чтобы стать доминусами. Уже этот титул появился у императора Диоклетиана (III век, примерно за 150 лет до падения Рима).
Доминус — это господин. Это другая иерархия, и тебе дается понять, что ты стоишь ниже правителя, и ты не можешь ему ни советовать, ни указывать, ни спорить с ним. Ни на каком уровне, даже формально. Доминус появляется в III веке, во время кризиса государства, когда императоров было очень много, и этот титул появляется для того, чтобы хоть как-то стабилизировать власть. Еще одна важная особенность — обожествление императора. Если раньше императоры обожествлялись, то они не становились в полном смысле слова богами, а как бы приобщались к богам, то с приходом доминусов начинается, что император — это бог, чья власть воплотилась на земле. Он уже не просто господин, а по божественной воле господин. Потом сюда уже прибавились и христианские мотивы. Византийский император — василевс — сосуд божественной власти. То же самое думали про царей у нас на Руси.
— Почему у Византии, в отличие от Римской империи, плохая репутация? Почему она стала синонимом коррупции, разложения и деспотии?
— Сама Византия воспринимается как что-то очень близкое к Европе, европейской цивилизации с ее ценностями просвещения, торжества разума и так далее. Византия всегда была очень рядом с Европой, но при этом отличалась. До Нового времени Византия не дожила, она успела застать лишь начало Ренессанса и стала отчасти его вдохновителем. Но она не застала образование полноценной исторической науки, которая начала уже эту саму Византию разбирать.
Историческая наука со всеми ее специфическими подходами к трактовке появилась в Германии, Англии и Франции, и именно эти люди первыми начали Византию изучать. И первое, что они сделали, — они решили, что это не настоящая Римская империя. Были люди, претендовавшие на то, чтобы называться римлянами, однако все римские традиции, связанные, например, с сенатом, участием и борьбой за голоса и ответственность, перед людьми от этого отошли, потому что они просто располагались на Востоке!
Когда пришли чудесные просветители в лице Монтескье, Вольтера, Гоббса, то они не считали ее частью Западного мира. Они очень любили объяснять государственный строй географическими особенностями. Мол, на Западе климат суровый, люди поэтому там живут более вдумчивые, а на Востоке люди ленные, склонные к подчинению, а потому царят над ними деспоты и тираны. У того же Шарля Монтескье это очень хорошо считывается. Поэтому и Византия заимела такой же статус, как и Османская империя.
Если переходить к сравнениям Византии и России, то это благополучно перенеслось и на нашу страну, причем века до XVII уже даже про эпоху Романовых. Мол, в Москве сидят цари, способные своих подданных лупить палками и не обращать внимание на элиты и аристократию. Царь всех может одинаково казнить, и что это, если не проявление деспотии? Сейчас так Византию уже не воспринимают.
— Вопрос в лоб: Россия — это Византия?
— Я на самом деле всегда остро реагирую, когда какие-то сюжеты, связанные с современностью, нужно переносить на прошлое, причем с уклоном куда-то далеко, например, в VI век. Это спекуляция.
Сказать, что у нас сейчас творится Византия, византийщина в нарицательно-отрицательном смысле, разумеется, с таким же успехом это можно сказать в отношении любой структуры в принципе, существующей на Земле. Везде существует какая-то борьба за должности, за благоволение начальства, везде есть какая-то иерархия этих структур и чинов... А яды — это вполне стандартный способ расправы со своими оппонентами. Это не византийщина. Это жизнь!
Всегда очень просто сказать, что за всей этой мишурой — сенатом в Римской империи, синклитом в Византии, Госдумой сейчас — прячется желание присвоить власть, которое реализуется по-разному. Но если у человека есть вся власть, то зачем ему притворяться и делать вид?
На самом деле, от Византии мы отличались. Ограничителей власти, даже неформальных, было достаточно что в Византии, что в Российском государстве. У царей, несмотря на все их возможности карать и миловать, всегда были штуки, которые мешали им этой своей властью злоупотреблять. В первую очередь, это традиция, церковь, с которой нужно считаться, и представительство политической элиты в лице боярской думы или сената, если мы говорим о более поздних временах, начиная с Петра Первого. Да, всегда можно сказать, что функции бояр заключается лишь в поддакивании монарху, но если он мог делать все, что ему хочется, зачем ему тогда вообще с кем-либо совещаться? Просто для галочки? Зачем ему сверкать перед людьми, выходить на ипподром, а не делать, что он хочет? Правда в том, что ни персонажи древности, ни современности так не поступают. Они всегда остаются в пространстве общественного внимания. Допустим, византийские императоры-василевсы не могли себе позволить ничего не делать. Да, конечно, они могли запереться у себя во дворце и ничего не делать, но тогда бы стали появляться вопросы, чем занят наш правитель.
Люди в любое время в любой стране хотят простого — вставать по утрам, заниматься своими делами и знать, что у них есть правитель, который может обеспечить их спокойствие. И они должны этого правителя лицезреть. И это всегда срабатывало и сейчас срабатывает.
Если сказать, что все негативные стереотипы о Византии придумали европейцы, и только в последние лет 50-60 мы с мировым сообществом пытаемся потихоньку освобождать Византию от разных стереотипов, то беда заключается в том, что на Руси Византию тоже не любили! Несмотря на то что у нас князь Владимир Святославович принял христианство восточного образца, отношение к стране была всегда очень настороженным. Первые свидетельства, связанные с участием Византии в делах Руси, рассказывают об отравлении одного из русских князей, которое совершил один из греческих чиновников, приехавших в северное Причерноморье.
Авторитет византийских императоров или патриархов под сомнение не ставился. Их в церквях почитали, молитвы читали, вплоть до самого падения империи за редкими исключениями. Но в целом отношение к грекам, как жителям Византии, подданным императора из Константинополя, было как к людям коварным, хитрым, зачастую слабым и неспособным к открытой конфронтации, — это все существовало и до XV века (до приезда Софии Палеолог в Москву).
В середине XV века случились два события, которые обозначили то, что это был в общем-то правильный подход: Ферраро-Флорентийская уния с католичеством и собственно само падение империи. Это было предательство, греки показали, что они не такие правые в своей вере, как мы, жители Московского княжества, подданные Великого князя Московского. И следуя этой логике, карой за это предательство стало падение Константинополя в 1453 году и захват его турками-османами.
Понятно, что у Византии брали много всего, осознанно или не очень. Церковный канон, иконы, вся церковная традиция, элементы политической идеологии. Но преклонения перед ней никогда не было.
Интересно, что среди современных российских авторов, которые обращались к сравнениям с Византией, наиболее известны двое — Владимир Вольфович Жириновский и Эдуард Вениаминович Лимонов! И оба сравнивали Россию с Византией именно в связи с деспотичностью, коррупцией и огромным количеством интриг, которые творятся вокруг аппарата власти. С одной стороны — да, верно. С другой, — идея представлять Византию, как страну, которая только и делает, что интригует, родилась исключительно из западных источников.
