18+
Исследователи западной музыки проанализировали десятки интервью легенд мировой сцены и пришли к выводу, что многие известные певцы люто ненавидят свои собственные хиты. Например, молодой Мик Джаггер открыто заявлял, что лучше умрет, чем будет исполнять Satisfaction еще в свои 45, Роберт Плант плевался от Stairway to Heaven, а Курту Кобейну страшно не нравился Smells Like Teen Spirit. Интересно, случается ли такое у их российских коллег и как они с этим справляются?
Что может быть неприятнее, чем выйти на сцену и услышать «А давай что-нибудь из старого»! Для Юрия Шевчука таким мучением было исполнение песни «Что такое осень?», написанной в 1991 году во время прогулки по кладбищу Александро-Невской лавры.
«Просто ходил осенью, бродил, — вспоминал он. — Так грустно стало, что просто невмоготу: я всегда один. И просто она взяла так — бах! — и написалась».
Но одно дело, когда ты исполняешь эту вещь по зову души, а другое — когда у тебя начинают ее требовать: «А не споешь ли ты нам, Юра, про верность над чернеющей Невою?»
«На всех концертах нам вежливо хлопали, а в конце с таким неистовством просили «Осень», как будто хотели сказать: «Знаете, ребята, мы два часа терпели ваш этот рок, ну а теперь вы уж унизьтесь для нас, сыграйте хоть одну нормальную композицию!» — рассказывал певец в одном из своих интервью. И они играли, пока им это не надоело. Зал просит, скандирует, а музыканты ни в какую. Зрители уже кричат, но их как будто не слышат. Вновь исполнять «Осень» начали только спустя какое-то время, когда публика уже успокоилась и поняла, что у «ДДТ» есть немало других вещей, под которые можно и порадоваться, и погоревать.
Сталкивался с таким отношением и музыкант Юрий Лоза. Правда, его больше раздражает, когда люди требуют чего-то современного. Песня «Плот» для них уже ретро.
«Выкладывай, говорят они, новые вещи!» — рассказывает артист в беседе Daily Storm. — На что я им отвечаю: ребят, ну вот если я напишу вам хорошие песни и выложу их в интернет, вы заплатите мне за это хотя бы три копейки? Во-первых, их, эти песни, надо сочинить. Но это ладно — с моим-то интеллектуальным потенциалом! Во-вторых, пригласить музыкантов. Заказать ту же партию скрипки — это уже пять тысяч рублей. Оборудование платное, студийное время платное. А они: «Ну ла-адно, послушаем!»
«Вы знаете, во всем этом есть какой-то элемент снисходительности, — продолжает Лоза. — Может, поэтому и старые песни петь тоже не особо хочется. Для кого? Для этих людей? Хотя вещи, которые были написаны на общечеловеческие темы — про любовь, про дружбу, про грусть, про счастье, — они, безусловно, уже никуда не денутся».
Интересная штука: когда спрашиваешь артистов о самых ненавистных вещах из их собственного репертуара, большинство утверждают, что такого просто не может быть. «А зачем петь свою же песню через силу?» — с удивлением переспрашивает у нас Борис Гребенщиков. Алексей Глызин — убеждает, что композиции как дети, которые не могут быть нелюбимыми. А певец Юлиан говорит, что поет только то, что ему хочется. «Меня никто никогда не заставлял записывать песни насильно, — смеется он. — Такое, скорее всего, бывает только если артист крепостной и находится на контракте у продюсера Карабаса Барабаса». Однако есть и отчаянные! Например, музыкант Иван Дорн составил целый плейлист того, что его раздражает, не забыв включить в него и себя любимого. Ну ладно трек My Honey времен группы «Пара нормальных»... В число «палевных» попали даже «Бигуди»!
«Скандал, раздор и сплошное муси-пуси», — ерничает певец в описании. Ушная боль прилагается.
Не боится сказать, что не все песни удачны, и экс-участник дуэта «Чай вдвоем» Стас Костюшкин. Однажды он признался в том, что почему-то страшно любит песню «Сынок». А почему — так сразу и не объяснить. «Может, потому что слишком сладкая?» — тут же предположили поклонники. Ну не дело почти двухметровому брутальному мужику петь про «совсем малюсенькие ножки», которые «еще совсем не ходят по дорожке». То ли дело «Женщина, я не танцую», в которой он весь такой мачо и альфа-самец.
Кстати, сейчас у Стаса трое сыновей. Он не пьет, не курит и занимается боксом — настоящее воплощение маскулинности!
И если уж мы начали про эротику, добавим в этот список еще одну игривую песню. Это «Уникальный аппарат» из альбома группы «Ногу Свело!» «В темноте». Смешно, забавно, стебно... Но Максиму Покровскому почему-то не нравится.
«Я очень хорошо помню, как мне пришла в голову основная музыкальная тема этого трека, — рассказывает он Daily Storm. — Мы сидели за столиком в ресторане аэропорта Домодедово и выпивали. Наш рейс задерживали, и не было никого круче нас в умении организовать гастрольный досуг. Я наблюдал за людьми, снующими туда-сюда. И в какой-то момент просто стал напевать что-то, на мой взгляд, являющееся музыкальным оформлением этого броуновского движения пассажиров».
«Однако, когда мы принялись за осуществление этой идеи на репетиции (к тому времени текст был уже готов), — продолжает артист, — выяснилось, что у каждого из нас свой взгляд на то, как должна звучать эта песня. Я считал, что это должна быть очень подвижная танцевальная музыкальная фактура, и просил коллег дать мне возможность довести свою идею до хотя бы промежуточного результата. Но судьбе было угодно так, что песня стала одним из немногих примеров, когда мне это не только не удалось, но и когда мои попытки потерпели полный крах!»
Как рассказывает Макс, в итоге трек все-таки был записан, но оказался таким «фригидным, безликим и неэнергичным», что вызывает чуть ли не отвращение.
«Как автор всех песен «Ногу Свело!» могу с уверенностью утверждать, что далеко не все мои музыкальные идеи являются гениальными. Но какая бы идея ни была, ни в коем случае нельзя ее видоизменять и коверкать до такой степени, когда она перестает быть самой собой. Ее можно принять или не принять, — заявляет рок-музыкант. — Мне очень симпатична идея этой песни, но я до глубины души ненавижу конечный результат!»
