18+
С февраля на сайте «Русского Букера» один за другим появляются воззвания к спонсорам. И вот, наконец, выяснилось, что в этом году паузу придется сделать не только Нобелевской премии. Кинокомпания «Фетисов Иллюзион», которая в прошлом году неожиданно взялась поддерживать «Букера», так же неожиданно разорвала отношения с фондом. Почему это произошло, доподлинно не знает никто. Спонсоры не обязаны отчитываться о своих мотивах, даже если принимают решение через несколько месяцев после установленного срока. «У меня сложилось впечатление, что компания была настроена на поиск коммерческой литературы для потенциального использования в кино. Но для этого, строго говоря, не обязательно поддерживать премии», — поделился со «Штормом» писатель Александр Снегирев, лауреат 2015 года.
У литературного секретаря премии Игоря Шайтанова иная догадка. Он полагает, что «Букер» для компании «Фетисов Иллюзион» изначально был интересен в качестве инструмента социализации в профессиональном сообществе, а потом выяснилось, что ее и так все любят. «Когда мы нашли «Фетисов Иллюзион», они только начинали раскручивать свою деятельность в качестве продюсеров в киноиндустрии, а за этот год они очень продвинулись с фильмом «Нелюбовь» и другими кинематографическими удачами. Если в начале года их заинтересовала возможность вхождения в культурную среду через такой имиджевый проект, как «Букер», то в конце года они сочли, что у них уже есть более мощные механизмы, и премия им больше не нужна», — сказал он «Шторму».
И все-таки — прошло полгода, а спонсор так и не нашелся. Понятно, что благотворительные бюджеты корпораций давно сверстаны. Понятно, что культурный статус литературы фатально снизился и любой уважающий себя меценат с куда большим удовольствием заведет себе постдраматический театр с перформерками или креативное пространство с объектами. И все-таки — раньше ведь как-то получалось?!
Может быть, причина в британском бэкграунде премии? В конце концов, в последние годы государство последовательно укрепляет суверенитет не только в политике и медиа, но также в образовании и культуре. Впрочем, Снегирев сомневается, что спонсоров отпугивает английское название. «Политические бури бушуют на поверхности океана, а мы находимся настолько в глубине, что это никого не волнует», — отметил он.
Впрочем, просить помощи у самих британцев в нынешних политических обстоятельствах действительно бессмысленно. «Англичане очень прочно связаны с премией и очень в ней заинтересованы. Они не имеют отношения к финансированию, но они очень помогали на ранних этапах. Первым спонсором была компания Booker Group Plc, имя которой мы носим, как, собственно, и британская премия. Потом была международная компания UDV, которая сейчас называется Guinness UDV. Потом — BP. Все это было по пять лет», — рассказал литературовед. Однако сами британцы говорят, что сейчас уже не 90-е, и «Русскому Букеру» давно пора пользоваться поддержкой русского бизнеса.
Может быть, государство? С одной стороны, у государства уже есть «Большая книга», с другой — премия не имеет права брать бюджетные деньги. «Мы были, есть и будем независимой литературной премией. Это очень важно для нас. Если бы государство начало спонсировать эту премию и владеть ей, вероятнее всего, компания «Букер» отозвала бы свое имя», — пояснил Шайтанов.
Некоторые думают, что причина злоключений премии — недостаток практической сметки у организаторов. «У «Национального бестселлера» тоже были проблемы — они, по сути, остаются, но у «Национального бестселлера» есть Вадим Левенталь, который активно ищет спонсоров, поддерживает с ними связи, живет тем, чтобы премия существовала. А в «Русском Букере», даже не знаю, кто им занимается, видимо, просто тупо ждут бабла», — сообщил «Шторму» питерский журналист и книгочей Павел Смоляк.
Снегирев тоже видит в этом известную трудность. Ведь тот же Шайтанов — литературовед, ученый, но вовсе не специалист по фандрайзингу. «Русскому Букеру» нужен зубастый пиарщик, который объяснит капиталистам, что это марка с именем, что за брендом «Букера» стоит 26 лет работы, 26 романов, десятки заметных писателей, четверть века новейшей отечественной культуры, — сказал «Шторму» писатель. — Ведь это парадокс: есть бренд, есть люди, но нужна конкретная «пиранья», которая вцепится и найдет. Такой «пираньи» в оргкомитете, к сожалению, сейчас нет. Мы все пытались помочь, но мы тоже новички в том, что касается поисков большого бабла».
И все же почти никто не исключает, что у премии есть объективные недостатки, которые могут отпугивать богачей. Да, наряду с полугосударственной «Большой книгой» и «Нацбестом» — это важнейшая институция в системе современной русской литературы. С «Большой книгой» соревноваться глупо, так как на нее работают все ресурсы Агентства печати и массовых коммуникаций. По словам Снегирева, сегодня это фактически аналог Госпремии. А литературный критик Галина Юзефович даже отмечала, что «Большая книга» — единственная премия, которая может непосредственно повлиять на продажи. Но вот «Нацбесту» «Русский Букер» составляет вполне органичную пару. «Просто «Нацбест» — более отвязная, панковская премия. «Букер» — более консервативная. Это две независимые премии, поддерживающие два крыла русской литературы: безбашенное и академическое. Я уважаю обе премии одинаково», — объяснил «Шторму» Снегирев.
Между тем, заметил писатель, принцип отбора победителя, в соответствии с которым каждый год новое жюри должно было прийти к консенсусу и предъявить общее решение, работал довольно своеобразно. «Решения букеровского жюри часто удивляли: один год устраивал, другой вызывал ужас. С одной стороны, это говорит о том, что премия живет и не боится непопулярных решений, с другой — могло вызывать непонимание у некоторых инвесторов», — сказал он «Шторму.
Про ужас: достаточно произнести одно слово — «афедрон». Тонкая, веселая, постироничная книга «Цветочный крест», написанная череповецкой журналисткой и сторонницей Навального Еленой Колядиной, получила премию в 2010 году. Роман начинается так:
— В афедрон не давала ли?..
Задавши сей неожиданно вырвавшийся вопрос, отец Логгин смешался. И зачем он спросил про афедрон?! Но слово это так нравилось двадцатиоднолетнему отцу Логгину, так отличало его от темной паствы, знать не знающей, что для подперделки, подбзделки, срачницы, жопы и охода есть грамотное, благолепное и благообразное наречие — афедрон. В том мудрость Божья, что для каждого, даже самого грешного члена мужеского и женского, скотского и птицкого, сотворил Господь, изыскав время, божеское название в противовес — дьявольскому. Срака — от лукавого. От Бога — афедрон!
Ну и дальше в том же духе. Русские не любят дурашливость, и потому через полгода после «Букера» книга получила премию «Абзац» как самый плохой текст года, написанный на русском языке. «Афедрон» стал мемом. Теперь этим словом обозначают и саму Елену Колядину, и ее книгу, и премию «Русский Букер». Именно после этого «Русский Букер» первый раз потерял спонсора — в 2011 году церемонию удалось провести только частично, награда вручалась за лучший текст десятилетия.
Литературный критик Галина Юзефович считает: одна из проблем «Русского Букера» — в том, что премия вручается за лучший роман, а в России этот жанр еще не устоялся. У профессионального сообщества нет четкого понимания, что такое роман, как он устроен, что для него достоинство, а что — недостаток. «Премия оказалась премией за несуществующий объект. Поэтому на протяжении многих лет букеровскому жюри приходилось выкручиваться и объяснять, почему и это роман, и это роман, и это роман. Это, конечно, не шло на пользу всему процессу», — заявила «Шторму» Юзефович.
Другая проблема, по словам Юзефович, — коллегиальный принцип принятия решений. Отлично работающий в Англии, в России этот механизм постоянно приводил к скандалам. «Иногда это было совсем анекдотично, как в случае с Еленой Калягиной, после вручения премии которой «Букер» потерял деньги в первый раз. Иногда это было просто странное решение, как с «Убить Бобрыкина» Александры Николенко — книгой, которая не понравилась примерно никому», — пояснила Галина Юзефович «Шторму».
По словам литературного критика, сочетание этих двух факторов — размытости критериев и принципа принятия решений, при котором побеждает не сильнейший, а компромиссный — привело к тому, что премия на протяжении многих лет вручалась иррационально.
«Эта серия просчетов привела к тому, что спонсоры просто не хотят стоять рядом с этой премией, не хотят с ней ассоциироваться. У нее плохой пиар, плохая карма. Для всех серьезных деньгодателей это послужило серьезным сигналом, чтобы отказаться от сотрудничества. С одной стороны, жалко, с другой — закономерно. Я ждала этого и была уверена, что это произойдет — годом раньше или годом позже», — подытожила Юзефович.
Осенью фонд возобновит переговоры с потенциальными попечителями. По словам Шайтанова, уже сейчас есть предложения — правда, предельно абстрактные и умозрительные. Остается надеяться, что у кого-нибудь из богачей все-таки проснется совесть. Ведь надо понимать, при всех нареканиях на двух ножках табуретка просто не устоит.
