18+
Для того чтобы ответить на вопрос о том, насколько закономерно попадание в лонг-лист премии текстов альбома Оксимирона «Горгород» (которые номинатор, объединив, объявляет поэмой), – нужно сперва понять, о чем этот вопрос задается. Если речь идет о внутренних достоинствах поэмы (ок, будем называть ее так), то ответ, видимо, будет не чтобы отрицательный (определенная закономерность в этом все равно есть), но скептический (об этом тогда позже). Если мы говорим о закономерности как о некоем (промежуточном) итоге каких-то внешних, социально-культурных или философско-политических трендов, то ответ будет положительным.
Тенденция на включение текстов из «поп-музыкальной» области в канон «высокой» традиции (пусть ныне этот канон и эта традиция поддерживаются по большей части лишь снобизмом обслуживающего иерархическое представление о культуре персонала) в позапрошлом году увенчалась присуждением Нобелевской премии Дилану, что, кстати, вызвало со стороны большого числа адептов этой самой иерархической культурной парадигмы серьезное неудовольствие: уже по одной этой причине такие жесты необходимы и в дальнейшем, так как адепты иерархий должны страдать.
Мирон для определенной части потребителей современной культуры, несомненно, является литератором и мыслителем; его тексты, вне всяких сомнений, технически сложны и обладают имманентной структурной логикой (все ж Мирон человек образованный); трудно сказать, насколько уместно их выписывать в столбик на бумаге, но в любом случае они для этого подходят больше, нежели тексты Дилана, так как в хип-хоп-традиции рэп-телеги считаются поэзией и пишутся по законам поэзии, а не песенного текста. Со всех этих точек зрения Мирон — гораздо лучший кандидат на включение в премиальный список, нежели, скажем, Лев Рубинштейн с постами из Facebook: оставляя в стороне вопросы содержания, посты – формат скомпрометированный и умерший, а рэп-тексты — покамест нечто оригинальное, по крайней мере, у нас, так что функционально, в виде жеста (или манифеста) они выглядят куда более уместными.
Возвращаясь к теме внутренних достоинств поэмы Мирона: здесь я уже не так уверен, что включение его в премиальный список — хорошая идея, причем совершенно безотносительно поэмы Мирона как таковой. У нас существует пространная традиция поиска поэтических, литературных и философских достоинств отечественных песенных, а точнее, «рок»-текстов; наш хип-хоп, вне всяких сомнений, давно уже присвоил ряд функций рок-музыки: так вот, именно с этой точки зрения вписывание его в премиальный литературно-философский контекст представляется мне стратегически ошибочным действием, так как таким образом он просто делается еще ближе к положению нашей рок-музыки, самовлюбленность и серьезность которой давным-давно привели к тому, что «олдовый русский рок» как формат уже никто не воспринимает ни в синхронии, ни в диахронии. А так как Мирон (по крайней мере, в своей сценической саморепрезентации) обладает сходными серьезностью и самонадеянностью, то химическая свадьба тут может выйти просто с фейерверками.
Делая Мирона номинантом литературно-философской премии, мы, во-первых, помещаем его в очередную иерархическую рамку, в которой поп-музыка становится еще одной разновидностью «высокого»; это ее однозначно убивает. Когда пару лет назад школьница на уроке под видом Мандельштама прочитала текст Оксимирона, а учительница якобы не поняла разницы — смысл этого действия столичной культурной публикой был интерпретирован очевидным и предсказуемым образом: Мирона поставили в ряд «деятелей высокой культуры» — и у его аудитории стало приятно и тепло на душе, ибо таким образом некие высшие инстанции подтвердили легитимность ее культурного выбора. Нынешняя ситуация абсолютно аналогична: поп-музыкант опять превращается в деятеля высокой культуры, и его творчество начинает опосредоваться высокими значениями; кому, кроме снобов, это нужно?! Во-вторых же, в силу этого жеста творчество Мирона вписывается в стандартную методологическую рамку «поиска смысла в текстах русских рок-песен», то есть апроприируется в качестве разновидности рок-музыки и более ничего не приобретает: защитники бастионов культурных иерархий его своим все равно не признают, зато «уличная культура» в очередной раз будет размечена уже давно скомпрометированными внешними маркерами. Хорошая у Мирона поэзия или плохая — не так важно: понятно, что обученные люди найдут в ней массу нужных им смыслов; но на этом пути к ней приклеится и еще пара внешних значений, которые ей, по-моему, совсем не нужны.
В этом смысле я искренне надеюсь, что Мирон проиграет, в противном случае он как медийная фигура сделается совсем невыносим.
