18+
В последнее время деятелей культуры часто обвиняют в воровстве. Следователи с удовольствием информируют население о том, что некоторые художники не только поддерживают гомосексуалистов и размывают духовные ценности, но также — приобретают роскошные квартиры и автомобили, проводя время в европейских столицах. Силовикам вторят антироссийские международные организации, обращающие строгое внимание не только на нарушение закона, но и на пренебрежительное отношение к морально-этическим нормам.
Ну в самом деле: редактор не будет начислять себе гонорар за заметку, которую написал самостоятельно, директор школы не попросит денег за то, что вытер сопли первокласснику, а худруки лучших театров запросто платят себе за режиссерскую и актерскую работу. Будь ты Надежда Бабкина, Юрий Куклачев или Олег Меньшиков, а 400 тысяч рублей лишними не будут.
Общество реагирует по-разному. Кто-то негодует, кто-то списывает на тиранию, а кто-то искренне не понимает, почему хороший и талантливый человек не может себя побаловать. Неужели лучше, чтобы деньги достались «Ночным волкам» и президенту Мадуро?
А вот сами менеджеры культуры неизменно повторяют, что во всем виновато законодательство о закупках, по которому более-менее любого руководителя можно запросто выставить преступником. Шутка ли, ты режиссер, ставишь спектакль, и костюмы горят, и реквизит горит, и видеопроекции горят, и все горит, и ты в аду, а тут — нате-пожалуйста — готовим документацию, объявляем конкурс, собираем закупочную комиссию. Нужна чайная ложка? Купи ее с молотка!
Все эти жесткие нормы побуждают деятелей культуры идти на странные ухищрения и в целом — быть креативными. Скажем, несчастную Софью Апфельбаум, одного из лучших театральных менеджеров России, обвиняют в том, что техническое задание, составленное под ее руководством, было «как бы специально заточено» под проект «Платформа». И пусть в действительности она выполняла поручение премьера и президента, сам прием напоминал телодвижения нечистоплотных чиновников, о которых мы привыкли читать в блоге Алексея Навального. Разница в том, что взяточники ищут способ обогатиться, а творческие люди всего лишь пытаются сделать все правильно.
Недавно во время встречи с президентом мастера культуры вновь подняли этот вопрос. Владимир Путин отнесся к жалобам с пониманием. Он сказал, что при воплощении в жизнь творческих начинаний открытые конкурсы откровенно неуместны. По его мнению, эта процедура куда больше подходит для покупки скрепок или табуреток.
В Министерстве культуры президента горячо поддержали, отметив, что 44-ФЗ действительно мало приспособлен для закупок в сфере культуры. «Творческий процесс — перенос срока спектакля или изменения количества и состава участников, смена декораций — урегулировать жесткими нормами этого ФЗ невозможно», — отметил замминистра Александр Журавский.
У комитета Госдумы по культуре и вовсе все готово для внесения поправок в закон. Буквально за неделю до встречи Путина с интеллигенцией в парламенте собрали круглый стол с участием представителей музея Бахрушина, РГБ и Госфильмофонда.
Депутат Елена Драпеко рассказала «Шторму», что в итоге все сошлись на том, что культура — это такая сфера, где универсальный подход Министерства финансов и Министерства экономики дает сбой. На сегодняшний день есть три основных предложения.
Во-первых, расширить возможности закупки у единственного поставщика. Сегодня цена такого контракта не должна превышать 400 тысяч рублей, а Драпеко с коллегами хотят увеличить ее хотя бы до двух миллионов рублей. Музеям нужно оборудование для 3D-моделирования, театрам — сложные декорации, «там стоимость совершенно несопоставимая», — поясняет член комитета ГД по культуре.
Драпеко напоминает, что зачастую декорации и костюмы — самые настоящие произведения искусства, взять хотя бы работы Александра Головина. «А у нас был случай, когда конкурс исторических костюмов для театра выиграло военное ателье, которое шьет шинели», — говорит депутат.
Во-вторых, комитет по культуре собирается что-нибудь сделать с трехлетним планом закупок, хотя бы упростить его редактирование. Ведь сегодня дело обстоит так, что даже замена актера в спектакле может запросто обернуться прокурорской проверкой. Внести коррективы в план закупок — изощренное искусство, доступное не всякому театральному юристу.
В-третьих, депутаты и их гости хотят убрать из закона институт внешней экспертизы закупки. Ведь художники располагают достаточным размером компетенций, чтобы государство могло положиться на их внутреннюю оценку.
«Мне кажется, что скандалы, с которыми мы сегодня сталкиваемся, например, скандал с Серебренниковым, связаны с безобразной реализацией законодательства. Как творческий человек может воплотить гениальную идею, если он должен за три года подать заявку на закупку?! Этот закон невозможно не нарушать, потому что он не помогает, а мешает работать!» — констатирует Драпеко.
Арт-директор Центра имени Вс. Мейерхольда Елена Ковальская согласна с тем, что расширение возможности закупки у единственного поставщика могло бы серьезно облегчить работу театров. «Работа по внесению поправок в федеральные законы о госзакупках проводилась с того момента, как в 2005-м был принят 94-ФЗ, а в 2013-м ему на смену пришел 44-ФЗ, — в том, что касается театра, эту работа велась силами влиятельных театральных деятелей — Владимира Урина, Александра Рубинштейна, Александра Калягина», — рассказывает она.
Ковальская подчеркивает, что не только закон о госзакупках, но и множество других финансовых условий, в которые поставлен театр, не позволяют вести деятельность одновременно и безопасно, и эффективно.
Так, по ее словам, избирательное применение закона в деле «Седьмой студии» — частный случай более широкого тренда, который затрагивает не только культуру, но и бизнес. «Использование организацией легальных возможностей по снижению налогового бремени в любой момент может стать поводом для обвинения ее в мошенничестве или даже хищений», — говорит Ковальская.
В снижении налогового бремени нуждаются и меценaты, — пока Минфин не пойдет на это, не будет работать закон о меценaтах и в культуру не придут частные или общественные средства: «Сейчас государство предпочитает распоряжаться нашими налогами произвольно и по своему усмотрению: понадобились ему на 2018 год 130 миллионов на бомбардировки в Сирии — их сейчас же вынимают из бюджета образования, здравоохранения и культуры».
Между тем театральный продюсер Евгения Шерменева, ранее работавшая заместителем Сергея Капкова в Департаменте культуры Москвы, довольно скептически относится к начинаниям депутатов. В дискуссии об изменениях системы закупок она видит по большей части предвыборный пиар. «Они вряд ли смогут что-то существенно изменить, так как тогда больницы, детские сады и прочие тоже будут требовать изменений. Больницы лекарства нормально покупать не могут», — сказала Шерменева «Шторму».
В свою очередь сотрудница ФБК и правая рука Алексея Навального Любовь Соболь, отменившая сотни, если не тысячи незаконных закупок и тем самым сэкономившая государству миллиарды рублей, считает российское законодательство вполне сносным. «Естественно, там есть изъяны, и его можно дорабатывать. Практика всегда уходит вперед от того, что закреплено в законе. Но зачастую у нас просто не умеют его применять — придумывают какие-то сложные конструкции, хотя можно было бы сделать все гораздо проще. Не говоря уже о тех случаях, когда закон пытаются обойти в корыстных целях», — поделилась со «Штормом» юрист.
Она напомнила, что для государственных предприятий и учреждений типа музеев и больниц, вообще-то, написан отдельный, 223-й федеральный закон. «Эти два закона устанавливают рамочные требования, никаких невыполнимых условий там нет», — пояснила «Шторму» Соболь. Она подчеркнула, что проблемы бюджетных учреждений лежат не столько в законодательном поле, сколько в области правоприменительной практики. Для каждого случая нужно выяснять отдельно, «как формируется бюджет, почему в середине года требуются закупки, которые в бюджет не попали, почему требуются какие-то нестандартные траты, почему требуется больше денежных средств или, наоборот, остаются излишки, которые под конец года пытаются реализовать, покупая непонятно что».
Соболь не отрицает, что бюджетникам трудно, но связывает это с общими изъянами русской жизни. «В бюджетных учреждениях мало квалифицированных специалистов, которые могут подготовить документацию, потому что там все перегружены, одно накладывается на другое, и из-за этого складывается ситуация, когда проще закупить что-то всерую»
«Шторму» также хотелось поговорить о культурных закупках с Transparency International или, например, с Комитетом гражданских инициатив, но там были не очень расположены к диалогу.
