18+
В Москве на 80-м году жизни скончался Роман Карцев. Он попал в эстрадное искусство через рабочую самодеятельность — его, 22-летнего наладчика со швейной фабрики в любительском театре, заметил самый главный советский комик. Так Карцев, выходец из еврейских низов, в детстве говоривший на идише, поступил в Театр миниатюр, а с собой захватил и Виктора Ильченко, с которым познакомился случайно на пляже. Потом он подтянул туда же и Михаила Жванецкого — коллегу Ильченко из Одесского порта.
Так была создана сверхмощная высокоэффективная юмористическая машина, которая через шесть лет победит на Всесоюзном конкурсе артистов эстрады. Методы Райкина, не отвергавшие самые гротескные образы, тонкое кружево текстов, контраст комического дуэта, игра на контрастах в дуэте — все это складывалось в самую настоящую смеховую бомбу. Творчество Карцева и Ильченко чем-то напоминало книгу о бравом солдате Швейке. Высокий холодный Ильченко и вертлявый маленький Карцев в своих номерах воплощали те же, что и в книге Гашека, разрушительные стихии: абсурд надменной власти, номенклатуры и образованщины противостоял столь же нелогичному хаосу «народного» образа мыслей. У Карцева особенно хорошо получалось демонстрировать образ мысли «простых людей», от которых каждый хотел бы избавиться в себе: базарное хамство, понты, жидность, трусоватость. Впрочем, юмор Карцева был мягким — даже высмеивая все эти печальные черты социальных низов, он не стремился никого по-настоящему обидеть.
В 70-е и 80-е Карцев со товарищи жил в Москве, делал эстрадные спектакли, сотрудничал с прогрессивными театрами и режиссерами. Ильченко умер в 1992 году, Карцев очень тяжело переживал его уход. Долгое время он вовсе не выходил на эстраду. В последнее десятилетие знаменитый комик выступал все реже — в основном в мелких американских и израильских клубах. Что же до киноролей, то к актерству Карцев, по собственному признанию, относился как к хобби, снимался у небольшого числа режиссеров, которым доверял лично. Так он пытался обезопасить себя от приключений с киноработами, некритично принятыми им в молодости. Помимо нескольких фильмов Рязанова, двух — Бортко, он снимался главным образом у земляков — одесситов Аленикова, Голубенко и Говорухина. Карцев никогда не жалел об упущенных возможностях — все фильмы, в которых он не сыграл, по его мнению, не удались, кроме одного — «Из жизни отдыхающих» Николая Губенко — еще одного земляка. Карцев отказался от роли, которую в итоге блестяще сыграл Ролан Быков.
Корреспондент «Шторма» даже пожалел о звонке Николаю Губенко. Новость о смерти Карцева худрук Содружества актеров Таганки и депутат Мосгордумы узнал именно от него. Режиссер простонал «Кошмааар...» и обратился к своей жене Жанне Болотовой, которая находилась неподалеку: «Роман Карцев...» После паузы он продолжил: «Кирилл, простите, для нас с Жанной это огромная потеря. Мы не были близки с Романом так, как могли бы, и так, как он был был близок с кем-то другим. Но мы дружили по жизни. Мы оба очень ценили его дарование и любили его самого». Губенко не подтвердил историю с отказом от съемок в его картине — в мемуарах «Приснился мне Чаплин...». Карцев-де перепутал детали, но рассказать свою версию отказался: «Это неуместно».
Карцев, безусловно, был одним из столпов понятия «одесский юмор». Валерий Хаит — тоже из опорных конструкций этого явления. «Я знаком — странно говорить слово «был» — с Романом с конца 1960-х. Он дружил с одесской командой КВН. Конечно, мы сами тогда уже видели разницу между самодеятельным юмором кавээнщиков и юмором профессионалов. Роман был невероятный, у него было дарование от бога. Я видел, все видели, как он играл Бабеля, Зощенко, Булгакова и выходило не менее талантливо, чем когда он играл Жванецкого».
Валерий Хаит сейчас издает юмористический журнал «Фонтан», куда писал Карцев. «Вернее, приносил свои тексты, когда приезжал в Одессу. Многолетнее общение со Жванецким выработало у него навык к письму, но ему всегда важно было зачитать написанное, применить свой артистический талант». Хаит называет Карцева артистом чаплинского типа — к слову, это он помог издать упомянутые выше мемуары. «Чаплин ему действительно приснился. Карцев показывал ему Одессу, водил по Приморскому бульвару, а Чаплин удивлялся: о, вы тоже знаменитость, вас тоже столько людей узнают».
Он был любимцем публики. Его не всегда ставили в конец программы на место «гвоздя» — но самый большой успех был всегда у него. Он жил теплом, которое возвращали ему зрители. Мы будем помнить. Одесса сегодня грустит, — резюмировал Хаит.
Сын Валерия Хаита Ростислав — участник «Квартета И». Второй одессит в группе — Леонид Барац, произнес такую эпитафию: «Мне жалко и печально — это мои чувства. А слова... Сказать лучше — красивее и глубже — чем это делал сам Карцев, говоря от себя или вложенное ему в уста Михал Михалычем, я не смогу. Обычно в таких случаях говорят: ушла эпоха. Эпоха, к которой принадлежал Роман Андреевич, ушла задолго до сегодняшнего дня. Для меня, как для одессита, он — великий гражданин великого города. Он был голосом той Одессы, которую я очень люблю и которую по разным причинам разметало по всему миру. Притом он представлял ее не местечковым одесским юморком — а глубоким одесским юмором. Не знаю, верил ли он в Бога, но если верил — он сейчас среди поклонников».
Старые друзья Карцева по-разному реагировали на просьбу «Шторма» произнести слова in memoriam. Работавший с Карцевым в Московском театре миниатюр режиссер Марк Розовский, худрук Театра у Никитских ворот, долго выяснял, какой еще «Шторм» и что значит «Дэйли», и в итоге отказался нам давать комментарий, так как ему надо будет позднее что-то сказать телевидению. Клара Новикова хриплым от рыданий голосом извинялась, что не может уже ничего сказать, так как не осталось душевных сил возвращаться к теме и снова «раздергивать себя».
Владимир Бортко сначала был на совещании, потом ответил на звонок, но отказался давать комментарий, сославшись на занятость.
Зато нам удалось получить комментарий партнера Карцева по одной из самых эмоциональных и комичных сцен бортковской экранизации «Мастера и Маргариты». «Дядя Миши Берлиоза, экономист Поплавский едет из Киева в Москву, чтобы прибрать к рукам жилплощадь племянника. Уже вписавшаяся туда свита Воланда издевается над ним, а Азазелло спускает негодяя с лестницы».
Актер Александр Филиппенко (Азазелло) в разговоре со «Штормом» назвал Карцева своим другом «Говорят, будто незаменимых нет — так вот, Карцев был незаменим. Мы были знакомы лет семьсот, нам было легко вместе — на эстраде или в кино, нам не нужно было разговаривать, чтобы понимать друг друга. Мы были одной крови. С ним всегда можно было посоветоваться или просто поговорить. Мне будет его не хватать».
В завершение разговора Филиппенко предложил такой взгляд на уход Карцева:
Это не «ушла эпоха» и не «умер реликт» из прошлого. Это Роман Карцев ушел из этого времени. Сейчас не его время. Не наше. Это эпоха крикливых, нахальных, пестрых, скандальных эстрадных людей.
Вот Карцева не стало — и на земле еще меньше талантливых, скромных и умных.
