18+
Сразу скажу, что я не следил за творчеством Софии Копполы после «Девственниц-самоубийц». Помню то время — конец 90-х — начало 2000-х — у Копполы вышел фильм, потом еще дочка Джима Шеридана разродилась, потом еще у кого-то. Когда твоя фамилия Коппола, Шеридан или даже Ардженто, стать режиссером — роковое искушение. Так что всех этих женщин я просто внутренне обозначил как дочек и отложил в сторону.
И что же оказалось? Посмотрев первый и последний фильмы Софии Копполы, я фактически ничего не потерял. Не знаю уж, что там было в середине, но у меня сложилось впечатление, что этих 17 лет просто не было! Снова — замкнутая друг на дружке стайка девочек, изнывающих от томления и желания. Снова — инцестуальная сестринская нежность и пубертатная истерика. Снова — фантазии о поджарых мальчиках с горячим дыханием. И снова Кирстен Данст, но уже по другую сторону баррикад.
Правда, теперь никаких уже слез, суицидов и утренних променадов позора в рваном платье со спортплощадки у колледжа до дома. Играться на детской площадке теперь будут с мальчиком. Покажут ему небо в алмазах. Выпотрошат, унизят, искромсают. Поматросят и бросят. С третьего этажа.
Вот так Колин Фаррел заплатит за грехи Джоша Хартнетта. Короче говоря, София Коппола 18 лет без дела не сидела, а здорово переосмыслила свой самый главный сюжет про коллективную девичью влюбленность в молодого красавца.
Вообще, в оригинале фильм называется The Beguiled, «Обманутый» то есть. Книжка такая есть и фильм с Клинтом Иствудом 1971 года. Прокатчики решили, что пусть будет «Роковое искушение», типа как «Роковое влечение» Эдриана Лайна или «Роковая женщина» Брайана де Пальма или что там еще бывает роковым, кроме яиц. Впрочем, так даже лучше, добавляет физиологичности в духе известной фразы Варвары Карауловой: «У меня было сильное влечение. Справиться не могла. Психологическая помощь не была бы лишней». Ну, «влечение». Как гастрит или вегетососудистая дистония.
Сюжет такой. На излете Гражданской войны в частном пансионе в Луизиане осталось всего несколько девочек — те, кому просто некуда уехать. За ними присматривают хозяйка и главная наставница мисс Марта (Николь Кидман) и воспитательница Эдвина (Кирстен Данст). За окном грохочут пушки, а женщины невозмутимо изучают французский, плетут кружева, работают в саду, молятся и музицируют. Все это происходит в отличном классицистском доме с колоннами — называется особняк Мэйдвуда. Его вообще часто снимают, у той же Бейонсе в клипе Sorry мелькал. Столовое серебро, книжки, скатерти, корсеты, жемчуг, ленты в волосах и холодный чай на веранде — если вы всерьез считаете себя южанином, то этот фильм для вас.
В какой-то момент самая младшая, живая и вертлявая девочка, собирая грибы, натыкается на раненого северянина-дезертира, капрала Макберни (Фаррел) и принимает решение притащить его в пансион. Женщины обрабатывают рану, вытаскивают пули, зашивают лоскуты кожи суровой ниткой. Сначала, как добрые конфедератки, хотят отдать поправившегося янки патрульным, но потом им начинает казаться, что это не совсем по-христиански. Ведь южане содержат пленных в таких условиях, что солдаты мрут как мухи.
Но очень скоро становится ясно, что причина, по которой парня оставили в доме — никакое не христианское милосердие, а то самое роковое влечение. Девочки, девушки и женщины надевают лучшие платья, нацепляют фамильный жемчуг и бесконечно вьются вокруг раненого, расталкивая друг друга локтями, пытаются запрыгнуть к нему в постель.
Видели, как девочки-подростки хихикают? Во время первого ужина с раненым бойцом Коппола поднимает этот феномен на высоту лучших образцов абсурдистского кино. Воспитанницы пансиона жеманятся, пунцовеют, стреляют глазами, накладывают на тарелки фасоль, мясо и разное там, со сливками и кленовым сиропом, и хихикают-хихикают-хихикают без передышки минут 10 как минимум. Здесь уже взрывается зал.
Становится ясно, что этот парень, практически уже здоровый капрал Макберни — совсем не кошка с тремя лапами, не птичка с подбитым крылом и не щенок без левого уха. Он — пленник, примерно в духе гомоэротического фильма Алексея Учителя 2008 года. Или в духе фильма «Ночной портье», или фильма «Сало, или 120 дней Содома», или еще каких-нибудь лент об удовольствии защищать и заботиться. Нормальная такая игрушка для утомленных конфедераток!
Дальше уже ревность, обиды, подставы. Когда семь человек хотят одного, не все моменты получается пережить коллективно. Коппола как будто снимает женский вариант фильма на тему «Сиськи все испортили», что-то в духе «Все было так хорошо, пока не появился няшка-симпатяшка!».
Но обнадеживающий факт состоит в том, что этим сильным южным женщинам, самостоятельно выживающим на давно уже проигранной войне, удается удержать ситуацию под контролем. Они не расклеиваются окончательно, не дают темной страсти превратить себя в хлам, а берут судьбу в свои руки и — как это обычно называют? — решают проблему.
Способность к самоорганизации, здравый смысл, деловитость и невозмутимость, весь этот ужас и кошмар, когда вы лежите с разорванной в клочья ногой, а сильные женщины щебечут вокруг и делают уверенные телодвижения, и какой-то один особо уверенный голос настойчиво повторяет «Бритвочкой, бритвочкой!» — описывается в фильме как истинно женская добродетель. И хотя в ушах после такого все равно звучит песня про playground love, она внутренне воспринимается уже не как суицидальный гимн, а как манифест психического здоровья.
Кадры из фильма «Роковое искушение». © Кинопоиск
