18+
«Математика выявляет порядок, симметрию и определенность, а это важнейшие виды прекрасного» (Аристотель); «Математика — это больше чем наука, это язык наук» (Нильс Бор); «В истории черпаем мы мудрость, в поэзии — остроумие, в математике — проницательность» (Роджер Бэкон); «Математика — это поэзия логики идей» (Альберт Эйнштейн); «В голове Архимеда было больше воображения, чем в голове Гомера» (Вольтер) — все эти пожелтевшие трюизмы со стен кабинета алгебры до сих пор стоят у меня перед глазами, как и искореженное моим идиотизмом лицо очкастой математички. Добродушная, круглая, сдобная тетка теряла рассудок от моего непонимания элементарных, как ей казалось, вещей. Она с садистским наслаждением ставила мне двойки, а я в ответ рисовал в школьном туалете карикатуры на нее, одна гнуснее другой.
Несмотря на презрение к точным наукам, я восхищался людьми, которые врубались в эту абракадабру, они были для меня как алхимики или колдуны. Я понимал, что миром будут править вот эти ребята.
Угнетала ли меня мысль о том, что я — тупица? Нет. Я относился философски к двойкам по геометрии и алгебре.
Кому-то — править миром, кому-то — подметать улицы. Таков закон жизни. Придуркам и лентяям — придурочная и лентяйская работа. Я тогда был согласен остаток жизни рыть траншеи, только бы от меня раз и навсегда отстали со всеми этими формулами и треугольниками. До сих пор удивляюсь, сколько здравомыслия было во мне в те годы.
Но времена меняются, и в эпоху постмодерна лентяй и двоечник достоин таких же оценок, как зубрила и отличник. Дворник вдруг сделался таким же великим, как Альберт Эйнштейн. Все потому, что математика (да и вообще точные науки) — это инструмент угнетения! Спасибо тебе, Господи, что ты избавил меня от этой левацкой заразы в школе.
Рошель Гутиеррез, профессор Иллинойсского университета, в своей новой работе советует учителям математики остерегаться политики, которую несет с собой их предмет. По мнению Гутиеррез, математика способствует укреплению образа белого угнетателя. Профессор сетует на то, что большинство математиков — белые мужчины. Ни тебе женщин, ни негров, ни латинос — одни подлые белые мужики в вельветовых пиджаках с заплатками на локтях.
А формулы? Кто их все вообще понапридумывал? Все эти теоремы, аксиомы придумали какие-то древние греки да белые европейцы! Хоть бы один черный бро затесался!
«Действительно ли умен тот, кто занимается математикой?» — вопрошает профессор, отмечая, что власти выделяют математикам больше грантов, чем тем, кто занимается социальными исследованиями или работает в области филологии.
В школах, если темнокожий паренек не успевает по математике, это способствует укреплению расовых предрассудков и, как следствие, приводит к дискриминации меньшинств. «Если ученик не проявляет способностей в математике, то это вызывает у него чувство неполноценности», — сетует Гутиеррез.
Уроки математики, по мнению профессора, — это вообще сплошное избиение младенцев, концлагерь, в котором учеников оценивают по способности мыслить абстрактно! Какой ужас: сначала — газовые камеры, братские могилы, а теперь — вот это — уроки математики!
Завершается работа профессора Гутиеррез утверждением, что все знания являются относительными. Вещи нельзя представить объективно, «они могут быть познаны лишь субъективно».
Остается надеяться, что для мадам Гутиеррез и ей подобных доброхотов какой-нибудь инженер сконструирует самолет, руководствуясь лишь «субъективными знаниями». И все они грохнутся посреди Тихого океана, на веки вечные похоронив на его дне все свои бредни.
