18+
В республике Тыва больше трех тысяч сирот ждут положенное по закону жилье. Местные власти разводят руками — строить в республике дорого и сложно. В качестве протеста сироты ночуют в муниципальных зданиях, откуда их выгоняет с боем полиция
В комнате восемь на десять метров собралась целая очередь, каждый хочет рассказать о своих проблемах приезжему журналисту. Большая часть собравшихся — женщины всех возрастов. Кто-то пришел с мужьями, кто-то привел детей. Один из мальчиков страдает от скуки, пока тувинки рассказывают мне об огромной очереди на жилье. Он дергает за рукав отца, просит телефон — поиграть. Его отец Айчурек Байрол показывает пакет документов. «У меня даже судебное решение есть от 2014 года. В нем написано, что срок исполнения — шесть месяцев», — жалуется он. Спустя четыре года никто квартиру ему не дал. Судебные приставы отмахиваются, а прокуратура советует ждать.
Ждать предлагают и другим сиротам, их в республике Тыва больше 4,6 тысячи. «Я жила в постинтернате долгое время, там мне посоветовали отдать ребенка в детский дом. У нас тут их два — один до двух лет детей держит, второй — старше», — перечисляет свои беды Аймена Бийджик. На ней — скромная черная кофта в блестках, некоторые отклеились, вместо них матовые кусочки ткани. На ногтях Аймены облезший синий лак, а в руках – разбитый телефон, на котором она показывает документы. Рядом сидит ее подруга, которая также лишилась ребенка. «Я должна была его в марте забрать, у него день рождения 26-го числа. Но квартиры нет и его просто переведут в другой детский дом», — рассказывает женщина, глядя в пол. «Вместо того чтобы расселять сирот, они плодят новых сирот», — говорит то ли про правительство, то ли про самих сирот один из пришедших.
Таких историй только в Кызыле, столице республики, больше десятка. Кто-то ждет квартиру по 20 лет. Даяне Хомушку недавно стукнуло 42, она единственная из трех сестер встала в очередь на жилье. «Их взяли в семью, но опекуны не подумали поставить их в очередь, вот я за всех и стою», — объясняет Даяна. За 20 лет ожидания она успела пожить в больнице, в отделении полиции, где работала, в ветеринарной клинике и на лестничной площадке. Потом встретила «молодого человека», завела двоих детей. Теперь кочует по знакомым вместе с ними. Даяна показывает зеленую бумажку — официальный документ о порядке в очереди. За последние несколько лет ее позиция не сдвинулась — в каждой графе стоит один и тот же 62-й номер.
В районах (кожуунах) республики очередь медленно идет, но в столице — не двигается совсем. В качестве решения местная администрация предлагает сиротам временное жилье — места в общежитиях, специальном интернате и даже ночлежках. «Вот смотрите, тут все взрослые люди, кто-то кашляет, кто-то грязный тут лежит», — показывает запись на разбитом телефоне Аймена. Через трещины в экране видно небольшую комнату ночлежки «Поддержка», где на восьми двухъярусных кроватях спит по меньшей мере 12 человек. Аймене и ее подруге предлагают занять здесь верхние полки.
Бунт сирот
Из-за того что власть не предлагает адекватных решений, сиротам пришлось пойти на крайние меры. В ночь на 6 февраля 11 человек просто заночевали в Агентстве по делам семьи и детей, которое занимается распределением квартир и следит за очередью. Активисты разложили на полу матрацы и провели ночь в муниципальном здании. Чиновники на акцию ответили оперативно — восьмерых участников сотрудники органов задержали за неповиновение полиции. Четверо получили штрафы в 500 рублей, рассказала «Шторму» лидер инициативной группы Оюмаа Донгак. Ее здесь хорошо знают и местные чиновники, и рядовые жители — она возглавляет тувинский штаб кандидата в президенты Ксении Собчак. Из-за этого большинство представителей власти, с которыми мне удалось поговорить, называли акцию политической. «Проблема-то существует не первый десяток лет, все про нее знают. И почему сейчас, перед выборами?» — задает риторический вопрос помощник главы республики Павел Семенухин.
Согласно Федеральному закону №159 от 21 декабря 1996 года, совершеннолетние дети-сироты должны получить от государства «благоустроенное жилье». Пока в России это одна из самых сложных проблем, следует из доклада Счетной палаты за 2016 год (последние данные на момент публикации материала). Согласно докладу, на 1 января 2016 года в России 137,5 тысячи детей-сирот старше 18 лет не получили свои квартиры. В 2015 году таких детей было меньше — 127,8 тысячи. При этом 23,3 тысячи человек имеют на руках судебные решения, не исполненные местным правительством.
В Туве проблема ощущается острее, чем по всей России, считает Донгак. Но, по ее словам, чиновники ничего не делают для решения проблемы. «Директор агентства Саида Сенгии ничего не делает. Ей надо отбивать эти деньги в Москве, следить за тем, как их тут тратят. А она этого не делает», — объясняет Оюмаа. Для нее решение выглядит простым: нужно уволить главу республики Шолбана Кара-оола, посадить всех коррупционеров и «начать строить». Только вот строить в Туве, по словам местных чиновников, некому.
Квартир нет
Агентство по делам семьи находится вместе с другими городскими службами в старом советском здании. Здесь находятся городские министерства и Агентство по делам семьи и детей. В коридоре, выкрашенном зеленной казенной краской, пахнет столовой. Она находится на первом этаже здания и носит гордое название «Столица».
В одном из кабинетов на втором этаже — веселые цветные диванчики, которые плохо вписываются в «совковый» интерьер. За чайным столиком сидит Саида Сенгии, глава агентства. Говорит она тихо и все время сбивается на «чиновничий» язык: работа в республике проводится, правительство принимает меры. Видно, что за последние несколько дней она устала от постоянного внимания. «Мы решаем вопросы, ставим на очередь, но только она не двигается в Кызыле, новые дома не строятся. В Каа-Хеме мы выдали несколько домов, сдаем каждый год», — рассказывает она, теребя наручные часы. Правительство планирует строить многоэтажные дома вместо частных, Кызылу и так грозит экологическая катастрофа, оправдывается местный чиновник. «Все топят углем, сажа висит в воздухе», — рассказывает он. Несмотря на эти «объективные причины», на сайте агентства почему-то указано, что в Кызыле за последние два года выдали 150 квартир. Откуда эти цифры, объяснить Сенгии не может.
По словам замминистра строительства Мергена Хомушку, при постройке жилья для сирот есть «целый комплекс проблем». Во-первых, это стоимость квадратного метра. По требованиям закона цена не должна превышать 34 тысячи рублей. При этом квартира для сироты должна быть больше 32 квадратных метров. Это ограничивает возможности для покупки вторичного жилья, что предусмотрено постановлением местного правительства №455 от 24.09.2015 года. «В Кызыле очень мало квартир, подходящих под эти критерии. Есть студии, но они по 24 квадратных метра, мы просто не можем передавать их сиротам. Жалобы же пойдут, если кому-то сейчас дадут студию, а потом его соседу — квартиру больше 32 квадратных метров», — рассказывает он. Кроме того, по словам чиновника, на вторичном рынке квадратный метр жилья стоит до 60 тысяч рублей. Бум вторичного рынка местные чиновники объясняют прибытием военных. Раньше на рынке было много вторичных квартир, сейчас большую часть сдают — там живут офицеры 55-й мотострелковой бригады.
Но даже если бы военные не заняли пустующие квартиры, вряд ли бы они достались сиротам. У республики просто нет денег на покупку этих квартир, сетует Хомушку. До 2008 года на программу расселения сирот деньги не выделялись вообще. После суммы росли. Десять лет назад на сирот закладывали 955,5 тысячи рублей, в 2017 году — более 190 миллионов. При этом большая часть денег идет из Москвы, республика вкладывается по минимуму — до 5% от всей программы. Спасти положение может увеличение федеральных дотаций, считает собеседник «Шторма» в правительстве Тувы. «В других регионах десятки миллиардов выделяют только на дороги, больше, чем весь наш бюджет!» — сетует чиновник.
Проблемы со строительством
Высокая себестоимость строительства — не единственная проблема, объясняет помощник министра Семенухин. Еще один вопрос — соответствие стандартам сейсмоактивного региона. Чтобы принять дом, который выдержит толчки по пять-шесть баллов, нужно больше закладывать на себестоимость квадратного метра. «У нас нет железнодорожной ветки, везти стройматериалы очень дорого», — продолжает перечисление проблем замминистра строительства Хомушку. Но тут же обещает, что в 2018 году примут 96 квартир.
Вопрос в том, что тут никто не рвется строить, рассказывает «Шторму» чиновник из правительства республики. По его словам, республиканские власти обращались к застройщикам «из-за Саян» (так здесь называют остальные территории Российской Федерации). Но нам только крутили пальцем у виска, слишком низкая стоимость квадратного метра по государственным программам. Из-за этого, считает чиновник, пожелавший остаться анонимным, на тендеры выходят небольшие строительные компании, которые до конца не понимают экономику строительства и «в какую авантюру ввязались». О том, что подрядчики не до конца осознают все риски, говорит огромное количество арбитражных и уголовных дел по отношению к ним. Так, в 2017 году в Туве возбудили уголовное дело о хищении 57 миллионов рублей на строительстве 51 квартиры для сирот. Чиновники видят в этом ошибку подрядчика, сами сироты — коррупцию.
«Да воруют они там все», — почти кричит Оюмаа Донгак. Сама она до 2013 года работала в министерстве культуры республики, а потом ушла. Как говорит, из-за конфликта с главой республики Шолбаном Кара-оолом. Собеседники «Шторма» в руководстве республики назвали другую причину – коррупционный скандал в возглавляемом ею учреждении. Будто бы подтверждая эту версию, Оюмаа рассказывает, что коррупция в регионе — явление не новое. «Да я сама вам могу рассказать, как тут воруют!» — говорит она, но потом осекается и начинает смеяться. Рассказывать, как тут воруют, она не собирается.
Заочно на обвинения отвечает близкий к правительству республики чиновник: «Да тут нечего воровать. Ладно бы мы сидели на сотнях квартир и решали, кому дать, а кому нет, но свободного жилья в республике нет». Да и сам глава региона, по словам источника «Шторма», очень много внимания уделяет этой проблеме. «Мы все тут живем как семья, а Глава как строгий отец». Например, по его инициативе, каждый из министров взял под патронаж по несколько сирот – свозил куда-нибудь на праздники, следит, как у них дела», - описывает он добродетели Кара-оола.
Услышав это, собравшиеся в местном штабе Собчак (который возглавляет Донгак) сироты смеются. «Да, семья. Большая мафиозная семья», — сетует Монгуш Монгун-оол, один из пришедших на встречу. В качестве примера он приводит публикации местной газеты «Риск», издания больше «желтого», чем политического. Тексты о коррупции в правительстве здесь перемешаны с прямым оскорблением чиновников всех уровней. Больше всех страдает самый знаменитый уроженец Тувы, министр обороны Сергей Шойгу.
Постинтернат
Вечером я направляюсь в Центр постинтернатного сопровождения детей-сирот. Его несколько лет назад «выбила» у администрации одна из сирот Виктория Шипуля. «Мы нашли комнатку, я сама там долгое время жила. Потом мы попросили все здание, сделали какой-никакой ремонт и теперь здесь живут 12 человек, не считая детей», — рассказала она «Шторму».
Центр – одноэтажное здание с деревянной обшивкой. Рядом с потертой дерматиновой дверью гордая надпись: «Агентство по делам семьи и детей». Открываешь дверь — и из натопленного помещения вырывается на 20-градусный мороз облако пара. В предбаннике облезшая труба, линолеум и зеленый ящик для «обращений граждан». Дальше — длинный коридор, соединяющий несколько комнат. В каждой из них живет семья — муж с женой и от двух до пятерых детей. Из одной комнаты мне навстречу выбегает девочка четырех лет в кофте на голое тело. Рядом с ней босоногий маленький брат. Во рту у него деревянная чушка с копеечной соской из ближайшей аптеки. Остальные дети собрались в комнате с телевизором, смотрят новые приключения «феечек Винкс».
«Здесь у нас кухня, вот тут — душ. Туалет, как и у всех, на улице», — рассказывает одна из жительниц центра. Свет в коридоре все время гаснет: кто-то готовит на кухне, а электрическая плита выбивает пробки. Байол, отец двух детей, встретивших меня в коридоре, пытается их угомонить и рассаживает по кроватям. На нем застиранные спортивные штаны и порванные «вьетнамки». Из-за трех кроватей и шкафа в комнате почти нет места, поэтому дети бегут играть обратно в коридор. В небольшой комнате Байол живет с женой, она еще не пришла с работы. «Да, я ждут уже лет пять, очередь почти не двигается», — Байол показывает мне зеленую карточку, где его номер в течение нескольких лет продвинулся едва ли на пять пунктов. Что делать дальше, Байол не знает, а переезжать в район (кожуум) он не хочет. Да, там проще получить жилье, но работы там никакой нет, сетует он.
Узнав, что журналист приехал в Центр, Агентство направило вслед за мной двух чиновниц. Они приехали на свежевыкрашенной «Буханке», стареньком УАЗ-452. На боку у него гордо красуется надпись «Фонд поддержки детей». Из машины тяжело выгружаются заместитель директора агентства Елена Самбала и глава жилищного комитета. На женщинах красивые шубы, которые выбиваются из общего убранства центра. «Мы стараемся делать все, что можем, даем жилье. Вот двое заселились в общежитие местного училища, остальные не захотели», — рассказывает она.
Как в студенческом общежитии жить семьям с несколькими детьми, Самбала объяснить не смогла, начав заново рассказывать, что места есть, просто никто там не хочет жить. «Вы же понимаете, что те, кто бунтует, кого Оюмаа провоцирует, они и в этом центре жили. Они уехали на эту ночевку, но сейчас возвращаются, идти им ведь некуда», — непонятно к чему оправдывается чиновница. На вопрос, что же делать сиротам, замдиректора отвечает коротко – ждать. И, улыбаясь, разводит руками. В шубе в натопленном центре жарко, поэтому поправив черный чуб, выбившийся из-под белой вязанной шапки, Самбала торопится наружу. Сироты остаются в Центре. Как и сказала чиновница – ждать своей очереди.
