18+
Легионер
Когда один из друзей прислал в соцсети приглашение поучаствовать в турнире по спортивному «Что? Где? Когда?» в Грозном, на размышления ехать или нет у меня ушло около двух часов.
Дилемм было две.
Во-первых, я никогда не считал себя особо классным игроком в «чэгэка». Существует несколько типов людей, которые должны находиться в шестерке за столом. Несколько человек должны постоянно подкидывать идеи, кто-то — обладать энциклопедическими знаниями, капитан должен отбирать версии, а еще один игрок отвечает за атмосферу. Такой добрый парень, который нужен, чтобы остальные не переругались. Я всегда считал, что мне отводится за столом эта роль. А в Грозном, как я предполагал, требовалось нечто большее.
Во-вторых, часть поездки приходилась на рабочую неделю… Но тут все решилось просто. Наш главред Алена Сивкова на командировку на турнир в Грозный дала согласие с требованием привезти оттуда хороший репортаж.
Пришлось забить на сомнения и соглашаться, пока на мое место не взяли кого-то еще. Тем более, что каждый сотрудник Daily Storm рано или поздно обязан побывать в Чечне.
До начала турнира оставалось еще около месяца, и я, чтобы не быть совсем бесполезным элементом в команде, потратил это время на изучение истории Чечни. И к моменту прилета в Грозный какими-то минимальными знаниями я оброс (в игре они, кстати, так и не пригодились). Мог, например, поддержать разговор с местными на тему шейха Мансура (чеченец и первый имам Северного Кавказа, к которому относятся с большим уважением, чем к Шамилю, известному по противостоянию с Россией) или Субудая и Джебе (полководцы Чингисхана, которые во время похода на Кавказ торжествовали во всех битвах на равнинах, но в горы зайти не решились).
День прилета в Грозный совпал с установлением 36-градусной жары. От нее, как от монгольского завоевания, хотелось спрятаться куда-нибудь в горы, но такой опции не было. Предстояло ехать в отель и готовиться к первой игре.
До отеля добирались на «Приоре». Это вообще одна из местных особенностей: автомобилей этой модели на дорогах очень много, на них конкретно гоняют, при этом их почему-то никто не любит, включая даже владельцев этих машин.
Есть у автомобильного движения в Чечне еще несколько интересных особенностей. Например, здесь полностью запрещена тонировка стекол. Но у местных автолюбителей есть лайфхак: они заклеивают окна пленкой с надписью «Ахмат» или с портретами Рамзана или Ахмата Хаджи Кадырова. Их у сотрудников ГИБДД рука не поднимается снимать.
Другая непривычная для москвича вещь: постоянные автомобильные гудки. Но не «во весь голос», а слегка приглушенные. Это кавказский заменитель мигающей аварийки — в Чечне благодарят и извиняются при помощи клаксона.
История номер один
Открытие турнира «Интеллектуальный Кавказ» было намечено на вторую половину дня. К этому времени в отель успели съехаться все 18 команд из разных регионов России, а также коллективы из Казахстана и Азербайджана и сборная знатока телевизионного элитарного клуба «Что? Где? Когда?» Сергея Виватенко, в которой были игроки из Украины и Голландии.
Официальная часть, предваряющая игры, до боли напоминала официальные части любых мероприятий — долгие речи чиновников, организаторов и приглашенных звезд (в Грозном в этой роли был Андрей Козлов), которые способны подкосить каждого не догадавшегося выпить Red Bull.
Люди с микрофоном плавно и незаметно сменяли друг друга, пока очередь говорить не настала для вице-мэра Грозного Исы Хаджимурадова (честно признаюсь, что прослушал его имя, думая, что ничего интересного не будет, но потом ходил к сборной Чечни узнавать, как звали рассказчика).
Рассказ Исы Хаджимурадова. Про камеру и блокпост
Это было после окончания войны. Тогда Муса Дунаев, который занимался организацией этого форума («Интеллектуальный Кавказ». — Примеч. Daily Storm), пытался сделать так, чтобы у нас в республике тоже развивались интеллектуальные игры. И у него в те годы получилось придумать и устроить турнир для детей в Грозном.
И вот перед самой игрой мы с ним решили, что хорошо было бы снять ее на видео. Начали искать камеру. В Грозном ни у кого не нашлось. Но был один друг Мусы, который жил в горном селе, и у него камера была.
Решили поехать к нему. Заранее договорились, что пораньше уйдем с работы. Потому что выехать из Грозного и вернуться надо было успеть засветло. Иначе живым можно было не доехать.
На дорогах тогда стояли блокпосты, на которых в темное время могли расстрелять любого. Солдаты часто ночью еще и пьяные были.
И так получилось, что до села мы доехать успели, а обратно с камерой — уже нет: стемнело. Стали думать, как возвращаться. Было две дороги. Короткая и прямая, но на ней было 18 блокпостов, и объездная с двумя блокпостами. Решили ехать по ней.
Мы тогда были на автомобиле приятеля Мусы, водить толком никто из нас не умел. Едем по темноте и вдруг видим в свете фар впереди метрах в 30 от нас бетонный блок. Муса бьет по тормозам. Машину начинает крутить, она летит вперед, а мы сидим и ждем того момента, когда раздастся очередь.
Тишина. Мы тогда начинаем аккуратно двигаться вперед. Доезжаем до блокпоста, на нас с двух сторон смотрят дула пулеметов. И орут: «Включить свет в машине!»
А свет в машине не работает. Муса кричит, что не может включить, что не работает свет. Нам в ответ: «Свет! Сейчас стрелять будем».
Кое-как нам поверили в итоге. Вышли из машины, обыскали нас, все проверили. В итоге спрашивают: «Зачем вы в такое время поперлись?». Мы рассказали всю историю про игру для детей, про камеру, что решили ее снять. Солдат тогда на голову показывает и говорит: «Вы совсем сумасшедшие?»
Вот такие мы тогда были сумасшедшие.
Гарри Поттер и Северная Осетия
В предпоследний день турнира, когда мы обсуждали с Мусой Дунаевым эту историю (это было у водопадов в чеченских горах, откуда двое участников нашей команды не хотели добровольно и в срок возвращаться, и их нужно было забрать), он признался, что Иса Хаджимурадов сократил эту историю.
— Был еще БМП, который выехал на нас, когда мы на блокпосте стояли, — рассказывал Муса Дунаев. — Запросто мог переехать гусеницами. Такое бывало.
Сейчас в Чечне ничто не напоминает о тех временах, когда человеческие жизни обрывались одна за другой: в Грозном ночью спокойнее, чем в центре Москвы.
Но до первого основательного визита в центр города было еще два полноценных тура по «Что? Где? Когда?». Правда, с вопросами для игры за несколько дней до начала турнира возникли сложности. Авторы и редакторы, с которыми была договоренность, что они подготовят пакет, заявили, что отказываются от сотрудничества «в связи с невыполнением принимающей стороной своих обязательств».
Больше никаких подробностей не было. В кулуарах ходила версия, что авторы пакета требовали добавить в список участников еще одну дополнительную команду, а когда получили ответ, что поздно и набор уже закрыт, подняли цену на свои услуги со 100 тысяч до 270 тысяч рублей.
Поэтому пакет с вопросами пришлось искать альтернативными путями и в экстренном порядке. В итоге помог автор из соседней республики — Северной Осетии.
Те игроки, с кем удалось переговорить до начала первого тура (в спортивном «Что? Где? Когда?» стандартный тур — это 12 вопросов), предполагали, что серьезного соревнования не получится: слишком короткий был срок для подготовки пакета, и нужно расслабиться, наслаждаться атмосферой.
Однако поиграть получилось. Хотя у некоторых вопросов страдали формулировки, некоторые были затянуты и был легкий перебор по вопросам, ответы на которые строились на основе названий книг из вселенной «Гарри Поттера».
Устроено это примерно так. Задается вопрос про Жан-Жака Руссо, правильный ответ на который — «философский камень». И после этого опытные игроки начинают ждать следом за ним несколько вопросов, так или иначе связанных с произведениями Роулинг. Это явление называется «мета». Нас, например, спросили о том, как называлась награда, учрежденная в честь возрождения Греческой Республики.
Если награда, то, скорее всего, это медаль или орден. А слово «возрождение» в вопросе — намек на птицу феникс, которая возрождается из пепла. Если совместить, то получится «Орден Феникса».
Так что все было бодро и без негатива. Правда, хорошо выступить у нашей команды не получилось. Мы застряли в середине турнирной таблицы без особых шансов выбраться наверх.
Поражение
Утро пятницы началось с грустных, хотя и вполне ожидаемых событий: второй день турнира обернулся для нас чередой проигрышей. «Быстрее вылетим — будет больше времени окрестности осмотреть», — говорил внутренний голос. Но слушаться его было как-то по-предательски и не по-спортивному. Поэтому боролись мы до конца и даже брали вопросы по неймингу «Гарри Поттера» (они опять были — спасибо творческой плодовитости Роулинг!), но в восьмерку команд, которые дальше по системе плей-офф играли в «Брейн ринг», не пробились.
Был еще и личный зачет по «Своей игре» (по телевизионным правилам), но я в него не отобрался. Хотя, рискни я ответить, что «город тысячи деревень» — это Антананариву, то получил бы проходной балл. А так остался на скамейке для зрителей. Болел за троих игроков из нашей команды, которым хватило знаний пробиться в число участников.
Однако все мои товарищи вылетели в первом туре (победил в итоге парень из сборной Ставропольского края, который буквально растоптал в финале соперников). Это реально было не самое удачное начало дня.
Зато я с чистой совестью мог тратить оставшееся время на осмотр достопримечательностей Чечни. Ехать в горы было уже поздно, а по ночному Грозному я успел погулять накануне, и начал искать какую-нибудь альтернативную локацию.
В итоге выбрал Урус-Мартан. Там на окраине есть этнографический музей под открытым небом «Донди-Юрт» с исключительно позитивными отзывами на TripAdvisor. Мне изначально казалось, что это одна скрытых достопримечательностей Чечни. Но когда я потом говорил местным, что ездил в Урус-Мартан, то почти все уточняли: «В «Донди-Юрт»? Я кивал в ответ.
Правда, так вышло, что тот таксист, что вез меня от Грозного до Урус-Мартана, про музей не слышал, и ехали мы с ним по навигатору. Чего мне, кстати, не хватило в Чечне — это общественного транспорта. Поездка в автобусе или на маршрутке — самое лучшее средство для погружения в атмосферу того места, куда тебя забросило. Но в Чечне, как мне показалось, сориентироваться в маршрутах и расписаниях, не пожив в республике хотя бы пару недель, нереально.
До «Донди-Юрта» от Грозного около получаса езды. Добрались без проблем — дороги в Чечне действительно хорошие, на зависть многим регионам. Вот только ворота в музей оказались наглухо закрыты: звонка рядом не видно, стук в дверь не помогает. Но разворачиваться и возвращаться не хотелось, хотя таксист не уезжал и наблюдал за моими попытками пробиться внутрь. Я старался сохранить уверенное выражение лица и делал вид, что все идет по плану.
В итоге таксист уехал, а я пошел за помощью к соседям — там на автомойке трудились две женщины (в первый раз меня этот факт немало удивил, но вскоре пришло понимание, что автомойщик здесь — преимущественно женская профессия). Они мне подтвердили, что все не напрасно: Адам [Сатуев — создатель музея «Донди-Юрт»] на месте и надо активнее пробиваться.
Около 10 минут мы втроем стучали в закрытые ворота, используя небольшие камни для увеличения силы звука. Но эффекта наши усилия не дали.
Тогда одна из женщин вернулась домывать машину, а вторая пошла в помещение, где, как мне казалось, находился телефон. Вскоре она меня обрадовала тем, что Адам точно на месте и ворота скоро откроют. Надо просто еще подождать.
Через пять минут двери наконец открылись.
«Без звонка к нам редко кто приходит, — объяснила мне жена Адама Сатуева. — Сегодня жарко, мы на речку собирались. Хорошо что не успели уйти. Сейчас чай пьем. Вы хотите чаю?»
Меня усадили в огороде в небольшой беседке с двумя скамейками и деревянным столом. Хозяйка принесла чай, пряники, варенье и жареную картошку, на случай, если я еще и поесть хочу. Следом подошел и сам Адам Сатуев.
Втроем мы пили чай и разговаривали. О республике, о войне, о работе в милиции (создатель «Донди-Юрта», оказалось, тоже трудился в органах и даже дослужился до полковника), о музее, который Сатуев мечтал создать всю свою жизнь. А когда чай закончился, Адам показал мне маленькую Чечню, которую построил своими руками.
Рассказ Адама Сатуева. Человек, который собирал камни
— Это самый ценный экспонат в моей коллекции, — Адам Сатуев наклоняется и поднимает с небольшой гряды камней один небольшой кругляш размером с детский кулачок. На одной стороне камня — отпечаток морской звезды. — Я нашел его еще школьником. Это свидетельство того, что раньше на этом месте был океан. В Пермский период. Он назывался «Тетис».
Хоть Адам и крепкий мужчина (у него типичные для борца сломанные ушные раковины), но видно, что возраст берет свое. Ходит он небыстро, опираясь на палочку, говорит тихо и размеренно.
Рядом с камнями он будто светится от счастья. Они для Сатуева не просто экспонаты. Это начало истории.
— Вот наутилусы, — Сатуев показывает на большие камни, на которых видны раковины древних моллюсков. Рядом с ними лежат окаменевшие кораллы и осколки горных пород со слюдой, бликующей на солнце. — Большую часть камней я нашел сам. Некоторые мне подарили.
Есть в «Донди-Юрте» и другого рода камни.
— Это арка из крепости Грозная, которая теперь стала городом Грозный, — Адам Сатуев показывает на каменную кладку, которая находится неподалеку от его сада камней. — Я перенес ее сюда своими руками. В 1995 году, когда Грозный бомбили, один из снарядов разрушил арку. Я узнал об этом и поехал туда спасать камни. Это же наша история! Собрал камни, погрузил в багажник, отвез сюда. Потом вернулся — и назад, за оставшимися. Обстрел в это время продолжался. Люди гибли. Но меня, слава Всевышнему, не задело. И теперь эта арка здесь.
Из камней сложены и самые большие экспонаты в «Донди-Юрте» — вайнахские башни.
— Всего есть пять типов башен, — объясняет Сатуев. — Дозорная, сигнальная, жилая, боевая и полубоевая.
Огромные трехметровые сооружения смотритель «Донди-Юрта» построил своими руками.
— В боевой есть площадка на уровне второго этажа. Туда воины забирались по приставной лестнице. Так они получали преимущество за счет того, что находились на высоте. И сбежать в такой ситуации из боя они тоже не могли. Это ведь самый большой позор, который можно себе представить: показать свою спину врагу. У меня есть еще и шестая башня. Она словно наполовину разрушена, но не сломлена. Эту башню я посвятил Ахмату Хаджи Кадырову.
Грозный и Ахмат
С именем Кадырова-старшего в Чечне связано очень многое. Относятся к нему в республике с предельной серьезностью. Так, в предпоследний день турнира (тогда, кстати, отдельно разыгрывался кубок Ахмата Хаджи Кадырова, и это было единственное соревнование, где мы выступили неплохо и почти зацепились за тройку) все команды организованно вывезли в центр Грозного. И центральной точкой был мемориал Ахмата Хаджи Кадырова.
Перед тем как запустить всех гостей внутрь, организаторы провели церемонию возложения цветов.
За предыдущие дни мы все уже привыкли к небольшой доле хаоса, который сопровождал все события, связанные с турниром. Здесь этого хаоса не было совсем. Каждый получил и инструкции, и роль.
Для начала все команды собрали на площади перед мемориалом (внешне он очень сильно напоминает Поклонную гору в Москве), вручили каждому алые гвоздики и сформировали строй — по четыре человека в линию. После построения первая четверка должна была неспешным шагом подойти к гранитному постаменту, на котором установлена плита с портретом Ахмата Хаджи Кадырова, положить цветы, чуть-чуть подождать и выстроиться в линию слева. Вторая и последующие четверки должны были повторить эти действия.
После возложения цветов команды повели в музей Ахмата Хаджи Кадырова. Там тоже все было очень строго. Женщина-экскурсовод провела короткий тур среди экспонатов, посвященных Кадырову-старшему (на мой взгляд, самая интересная часть — это фотографии Ахмата Хаджи из 80-х, и молодой человек в штанах клеш кажется совсем не похожим на того, которого вылепили из него две чеченские войны), дала пять минут на самостоятельный осмотр, а затем в музее постепенно начал гаснуть свет, и даже заблудившиеся постепенно потянулись к выходу.
Впереди было еще одно возложение цветов (на этот раз — к памятнику Гейдару Алиеву, который помогал в восстановлении разрушенной войной республики) и прогулка по вечернему Грозному.
На мой взгляд, столица Чечни — классная. Здесь чисто, красиво, спокойно. Если бы авиабилеты сюда не стоили заоблачных денег (15 тысяч туда-обратно из Москвы, мне кажется, неприлично дорого), в Грозный можно было бы легко выбираться на выходные. Все есть: пешеходные улицы, огромное количество кафе (включая заведение с неожиданно толерантным названием «Майдан»), смотровая площадка на одной из башен Грозного-Сити и полное ощущение светскости.
Женщин никто не заставляет надевать паранджу, даже платки мало кто носит. Длинное платье — обязательный атрибут, но они отнюдь не бесформенные, а вполне модные, разнообразные, почти все по фигуре. И девушек на вечерних улицах никак не меньше, чем мужчин. Правда, определенное гендерное деление все-таки есть. Смешанных компаний очень мало: либо женские (они в основном ходят), либо мужские (любят сидеть на лавочках).
Чем я не успел «наесться» в Чечне — это горами. В республике есть несколько отличных горных локаций (я это знал еще со времен поисков информации о «Донди-Юрте»). Номер один — озеро Кезенойам, куда, к сожалению, не получилось доехать. На номер два — несколько претендентов.
На мой взгляд, интереснее других — «город мертвых» Цой-Педе. Мы туда собирались с товарищем по команде, но не попали. Мой предельно простой план — взять такси и поехать в горы — разбился о стену непонимания местных, которые хотели отвезти нас бесплатно. Но организация их подвела: собраться удалось только к трем часам дня, когда ехать к Цой-Педе было уже поздно. В итоге в тот день мы взяли такси и поехали смотреть в Шали на самую большую в Европе мечеть, и в Аргун — на самую красивую. Владимир Путин, правда, считает, что самая красивая — в Петербурге, но даже лучшие из нас имеют свойство заблуждаться.
Вместо эпилога. Рассказ таксиста. Про Санька
Из гостиницы в аэропорт я ехал не на «Приоре», а на старенькой «Волге». Моими попутчиками оказались два игрока из сборной Виватенко, которая, кстати, и выиграла приз Ахмата Хаджи Кадырова — сам Сергей Виватенко и его товарищ из Одессы. У них с таксистом завязалась беседа о жизни в Грозном, но затем как-то плавно перешли в разговоре на соседа нашего водителя по имени Санек.
— Он русский, жил здесь еще в 90-е, у него тогда ваххабиты хотели квартиру отнять. Санек — он выпивал много. Я его пытался от этого излечить. Говорил: «Давай я к тебе приду, вместе пить будем». Чтобы ему меньше досталось.
И тут Санек один день ходит совсем трезвый и поникший. Второй день — такой же. Понимаю: что-то с ним не то происходит. Подхожу к нему, пытаюсь разговорить — отнекивается и молчит. Надавил уже на него. Все равно молчит. Кое-как вытянул из него, что происходит.
Санек рассказал, что к нему приходили бандиты и потребовали квартиру им отдать. Если откажется — убьют. Он жену за документами в Ставрополь отправил, а сам в Грозном остался.
Я его стал убеждать, чтобы мы к моему отцу поехали. Он у меня полковник милиции в отставке был и тоже с Саньком дружил, хорошо к нему относился. Санек упирался, боялся, что убьют, если поедет, но все-таки согласился. Отец, когда узнал, разорался: «Почему сразу ко мне не пришел?!»
Отец велел ему: когда жена вернется, они с Саньком переписывают квартиру на него задним числом. А он их на это время устроит в том селе, где сам живет.
Когда договор был подписан, отец поехал к командиру тех ваххабитов. Приходит и говорит: «Твои шакалы мою квартиру решили отобрать! Я ее у этого русского купил уже давно, а его там оставил, чтобы он присматривал за ней. А теперь ее у меня отобрать решили?! Увижу этих шакалов еще раз — перестреляю».
Больше бандиты к дому Санька не подходили. Квартиру отец быстро продал соседу Санька, тоже милиционеру. Добавил к этим деньгам еще немного своих и купил Саньку с семьей участок с домом в том селе, где сам жил. Тот счастлив был. Теперь вот у него хозяйство свое — коровы, козы...
