18+
После завершения чемпионата мира по футболу мэр Сергей Собянин предложил установить памятный знак на улице Никольской. Там во время первенства проходили широкие народные гулянья. До знака дело не дошло, зато другой мемориал еще в самом начале чемпионата стихийно возник в Ростокине. Граффити с глумливым Забивакой стал символом непарадной стороны мундиаля, а скоро — и непарадной России.
Мировой стрит-арт еще пару десятилетий назад перешел ту грань, когда ассоциировался исключительно с чем-то хулиганским и противозаконным. Теперь уличное искусство открыто занимается тем, что превращает обычную стену в древнегреческую агору, вынося на обсуждение наболевшие вопросы.
Анонимные мэтры
Одним из крестных отцов уличного европейского искусства считается французский художник Блэк ле Рат (Blek le Rat). Несмотря на огромную роль, которую он сыграл в искусстве 1980-х и 1990-х годов, ле Рат оставался в тени большую часть своей карьеры, стараясь избежать тюрьмы, штрафов и публичных преследований. Он занимался граффити задолго до того, как городское искусство стало разрешенным жанром. По сути ле Рат подготовил почву для художественной революции, будучи абсолютно безвестным.
Работы Блэка ле Рата легко распознаются. Главные его «фишки» — использование трафарета и образа крысы (как самопрезентации). Блэк тщательно подбирал места для граффити, пытаясь отразить настроение тех районов, где появлялось его искусство.
«Я хотел иметь свой собственный стиль на улице... Я начал рисовать маленьких крыс на улицах Парижа, потому что крысы — единственные дикие животные, живущие в городах, и только крысы спасутся, когда человеческая раса исчезнет и вымрет», — сообщает художник на своем официальном сайте.
Свою раннюю работу ле Рат описывает как аполитичную, объясняя, что просто хотел выделиться и освободиться от чувства анонимности, вызванного жизнью в большом городе.
Блэк ле Рат стал настоящей музой для другого знаменитого уличного художника — Бэнкси. Образы крысы, время от времени появляющиеся в работах последнего, — явный оммаж в сторону ле Рата. Да и стилистически работы художников очень похожи, что, к слову, несколько расстроило ле Рата. Из-за большей популярности Бэнкси новичкам часто кажется, что именно Блэк ле Рат является его последователем.
Бэнкси усугубил политическую тематику в своих работах. Глобально он выступает «против всего плохого»: против войны, детского труда, общества потребления, «злых» полицейских, агрессии по отношению к стрит-артерам. Посыл Бэнкси по-детски прост и однозначен, но именно эта простота сделала его кумиром поколения. Он умело использует политически и социально заряженные образы для максимального психологического воздействия на публику.
Одна из важнейших для Бэнкси тем — антикапитализм. И граффити — пожалуй, самое удачное медиа для трансляции этой идеи. Чтобы увидеть работу, не надо платить за вход в музей, достаточно выйти на улицу.
Как ни удивительно, но во многом благодаря продвижению антикапиталистической тематики Бэнкси нажил большое состояние. В 2018 году художник заработал 9,898 миллиона долларов. Благодаря Бэнкси граффити окончательно утвердились в правах и снова начали продаваться в галереях.
Критикой массовой культуры и общества потребления известен американский художник Шепард Фейри, работающий под тэгом Obey. Можно ничего не знать про самого Фейри, но всегда угадывать его знаменитое произведение — работу «Норе». Это поп-артовый портрет Барака Обамы, обыгрывающий раскрученный медиа-образ.
Как уличный художник Фейри сделал себе имя на тиражировании плакатов огромного симметричного лица с подписью OBEY (Повинуйся). OBEY — отсылка к культовому фильму 1988 года They Live (в русском переводе — «Чужие среди нас»). Как и фильм, плакат Фейри — это укор власть имущим корпорациям, которые определяет образ жизни человека.
Но Шепард, как и Бэнкси, немного лукавит. Несмотря на критику общества потребления, сам Шепард работает в промышленных масштабах. Граффити и плакаты Фейри штампуются и распространяются по всему миру. Обычный тираж — сотни тысяч.
Работу Шепарда Фейри можно увидеть и в Москве. В сентябре 2018 года художник расписал одну из стен торгового центра «Атриум» в рамках масштабного проекта ARTRIUM. «Art is the hummer» («Искусство – это молот») — первая в России работа Фейри. Особенно приятно, что граффити перекликается с плакатным стилем конструктивиста Александра Родченко.
Стрит-арт Russia
Уличное искусство в России активно развивается с начала 2000-х. Как пишет Meduza, статус стрит-арта начал меняться после тематических фестивалей и выставок, которые проходили после 2010-го. В 2014 году Московская биеннале уличного искусства «Артмоссфера» познакомила широкую публику с самыми яркими уличными художниками. Некоторые из них начали получать официальные заказы, стрит-арт частично легализовался.
Разговор о русском стрит-арте не может обойтись без упоминания Павла Пухова.
Паша 183, для зарубежной публики — P183. Это именно он сделал из фонарного столба очки, нарисовал омоновцев на стеклянных дверях метрополитена, превратил бетонные плиты в шоколадку «Аленка».
Слава нашла молодого человека после того, как фото его работ внезапно разлетелись по всей Сети. Интерес к русскому стрит-артисту начала проявлять даже зарубежная пресса. С просьбой об интервью к нему обратились The Guardian, Telegraph, Daily Mail. Тогда издания дружно провозгласили Пашу 183 «русским Бэнкси». В ответ друзья художника прозвали Бэнкси «английским Пашей».
К сожалению, творческий путь Пухова быстро прервался. Паша 183 умер в 2013 году в возрасте 29 лет. В память о нем на официальном сайте Бэнкси появилась работа с посвящением русскому художнику.
Почти год с Забивакой
После чемпионата мира по футболу живым напоминанием о мундиале остались наряженная Никольская, нелегалы и официальный маскот — волк Забивака. Забивака сохранился не только в качестве сувенирной продукции, но и в виде граффити на стене станции «Ростокино» Московского центрального кольца.
Забивака пережил много трансформаций. В разгар чемпионата он — Заблевака, спустя девять месяцев после мундиаля — Залетака, под новогоднее обращение президента — Заливака, в честь Дня влюбленных — Влюбляка, перед принятием закона о fake news — Заправака.
Как и большая часть стрит-арта, ростокинское граффити имеет протестные нотки. Но Забивака — это особенное высказывание. Если обычно граффити жаждут отвоевать городское пространство, то Забивака удивительно статичен. Он не заполоняет город, а появляется в одном хорошо известном месте. И ежемесячные закрашивания Забиваки тоже превратились в часть проекта. Чтобы новое граффити появилось, его обязательно должны уничтожить. Тем самым расчищается площадка для нового сатирического шедевра. А полемика с коммунальщиками и вовсе стала частью сюжета рисунков.
Спор художника и ЖКХ о том, как должна выглядеть стена у МЦК, — всего лишь пример большого противостояния за порядок и красоту. Стараниями коммунальных служб заборы и стены по всей России приобретают разноцветную, лоскутную окраску.
Живописные решения от коммунальщиков получили даже отдельное название — ЖКХ-арт. По теме уже появилась научно-популярная литература. Видимо, честных попыток облагородить двор или подъезд стало так много, что они начали поддаваться систематизации. Росписи коммунальных служб вполне соответствуют авангардному течению. Этакий абстрактный экспрессионизм.
Неким образцом этой «эстетики» могла бы стать огромная вентиляционная шахта, расположенная неподалеку от станций метро «Ботанический сад» и «Ростокино». Она почти не загримирована деревьями, но вписывается в настроение парка своим ядерно-зеленым цветом (ныне серым). Проходя мимо нее шесть с половиной лет подряд, я регулярно наблюдала напряженную схватку местных граффитистов и служб ЖКХ. Первые, судя по рисункам, не то чтобы идейные или профессиональные стрит-артисты. Так, оставлятели отметок о своем присутствии. Однако их надписи и автографы стали для ЖКХ настоящим вызовом.
Каждый раз, когда на шахте появлялось новое граффити, спустя пару дней на этом же месте возникал неаккуратный прямоугольник, закрашенный цветом, не совпадающим с основным цветом конструкции. На уровне человеческого роста слой краски уже приобрел рельефность.
Возможно, неплохо попробовать сменить тактику — не бороться, а начать сотрудничать. Если уж и закрашивать, то хотя бы художественно.
