18+
На митинги в Белоруссии стали массово выходить женщины. Они требуют прекратить насилие и отпустить протестующих из камер изоляторов. В первые дни волнений в объектив репортеров попала сцепка из пяти женщин, заслонивших толпу от омоновцев. Фотография облетела интернет и стала символом женского сопротивления. Мы нашли девушку, одну из звеньев этой цепочки. Татьяна — крайняя слева. Она рассказала, как защищала пацанов, есть ли у движения лидер и почему марши не для мальчиков.
— Татьяна, когда была сделана та фотография, как образовалась сцепка? Вы заранее понимали, что пойдете на митинг или решились спонтанно?
— Результаты голосования были очевидны, поэтому мы готовились заранее. На фотографии — второй день протестов. Сначала я наблюдала издалека, но потом решила подойти ближе. Вперед вышла женщина постарше, встала перед толпой пацанов и стала кричать: «Девушки, девушки! Идите ко мне, давайте защитим наших мужчин!» И я пошла. Мы надеялись, что эта цепочка — хоть нас и собралось немного — остановит ОМОН и силовики просто не посмеют напасть, а если посмеют, значит, это совсем дно.
В итоге нас просто окружили. Разгоны происходят быстро. Где-то 10 минут собирается толпа, и ее тут же рушат. То есть нашу цепочку мы даже не проверили. В какой-то момент к нам подбежали мальчики, разняли и сказали: «Убегайте отсюда». Мы кинулись врассыпную. В ту ночь пришлось побегать...
— Вы не боялись?
— Я человек очень нервный, но в тот момент была спокойна. Когда мы стояли в сцепке, мой друг смотрел на меня, а позже сказал, что восхищается мной, но сам бы так не смог. Я совсем не герой. Но в этот раз не чувствовала страха.
— Как ваша семья относится к тому, что вы участвуете в митингах?
— Моя семья никогда не голосовала за Лукашенко и всегда была против. Не знаю как, но уже тогда они распознали в нем лицемера. Однако эти выборы они бойкотировали. Есть такая позиция, что лучше не прийти и тогда твой голос не украдут. Конечно, они волнуются за меня, но я их убеждаю, что так правильно. Пять лет назад родители не пустили меня на митинг, но сейчас и я взрослее, и ситуация серьезнее.
— Вы ожидали, что протест наберет такие обороты?
— Нет. После второго дня мы поехали кататься по городу, искать митингующих. Но город был пустой, как на 1 января. Я купила цветы и думала вручать их ОМОНу, но силовиков тоже почти не было. Тогда мы решили поехать на «Пушкинскую», где погиб человек, и оставить цветы там.
Я думала, протест затух. Но как выяснилось, движение перенеслось в Серебрянку (район в Минске. — Примеч. Daily Storm). А на четвертый день протест начался по новой. Пошли женские марши, люди прибывали. Сегодня вообще был восхитительный день, город кипел! Женщины присоединялись к маршу, кто-то привозил воду, бутерброды. Одна бабка, правда, обзывала на нас фашистами. Ну что с нее...
— Как вы и ваши знакомые отнеслись к отъезду Светланы Тихановской в Литву?
— Мои родители восприняли это очень плохо. Сказали, что она предательница. Я среди своих друзей такого не слышала. Она выполнила свою функцию. В ее отъезде нет ничего страшного. Здесь ее и прибить могли. В принципе, лидер сейчас и не нужен, движение формируется стихийно и никак не координируется. Вчера я просто ехала, увидела женщин с цветами и присоединилась. И даже не смогла выяснить, есть ли какой-то чат, чтобы я знала, куда приезжать в следующий раз.
— И все-таки — у женского марша есть какие-то правила, общие установки?
— Если говорить про внешний вид, то женщины в белой одежде выступали на протестах в Италии и на Кубе, это не новая идея. В основном мы ходим по улицам, где есть жилые дома, чтобы люди видели и понимали, что мы не уголовники, маргиналы или безработные. Пока мы идем, к нам присоединяются девушки на других станциях метро. В четверг, кстати, все-таки появился чат в Telegram, но он не контролирует движение целиком. В марше участвуют абсолютно разные девочки, женщины и даже бабушки. Несколько раз к нам пытались присоединиться мальчики, но мы их выгоняли. Парней забирает милиция. Для них это небезопасно. Также есть общее правило: не кричать. Дорогу мы не всегда переходим правильно, но тормозить движение не входит в наши планы.
Марш длится до наступления темноты, потом проходит сигнал: давайте закончим, чтобы не провоцировать ОМОН. Вместе положим цветы посередине дороги, красиво так, и мирно разойдемся. Первые два дня я участвовала в протестах до поздней ночи, но теперь нет. Если мы за мирные перемены, то не стоит собираться ночью, мы митингуем днем, чтобы люди видели наши лица. Ночью выходят одни, днем другие.
— Почему выходят пожилые люди, как они переносят митинги?
— Многие приходят с дочерьми — стоят в паре, похожи друг на друга. Вчера к нам подходили бабушки, угощали блинами, дарили цветы. Но все-таки марш — это тяжело. Поэтому пожилые люди в основном стоят, а не шествуют. И, к сожалению, многие из них плачут. У молодых запал, надежда. А у них — разочарование, как будто они винят себя, что до такого дошло.
— Через какие медиа вы следите за ситуацией, каким ресурсам доверяете?
— Через Tut.by и «Радио Свободу». Мне не нравится NEXTA. Я знаю, что они очень много постят, но я была на всех митингах и мероприятиях, и, мне кажется, NEXTA просто запугивает людей. У них в канале — концентрация всей жести, которая там творится. Разумеется, в толпе были парни, которые, знаете, сняли майку, стоят накачанные, затянулись, скинули окурок и «Мочи ментов». Такие попадались. Но если не лезть на рожон, все будет в порядке. Поверьте, в митингах можно участвовать мирно, без последствий, которые показывает NEXTA. Для массовости не обязательно кидать «коктейли Молотова». После той фотографии мне звонили знакомые, говорили спасибо, а потом добавляли: «Нам страшно, мы не сможем выйти». Я их успокаивала, уверяла, что можно найти места, где не страшно, и все равно оставаться нужным и заметным.
— Как по ощущениям: протестное движение идет на убыль или, наоборот, набирает обороты?
— Я думаю, набирает. Сегодня вообще, по-моему, был пик. Пик адекватного протеста. И то, что люди стали увольняться, массово бастовать… Мне кажется, митинги просто так не закончатся.
— Расскажите напоследок немного о себе.
— Мне 31 год. Я учитель музыкальной школы по классу аккордеона. Неделю назад меня встретила мой директор и сказала: «Человек, который работает на государственной работе, по умолчанию за действующую власть. Если ты собираешься махать флажками на площади, пиши заявление и иди на все четыре стороны». Я очень люблю свою школу, но она — жертва системы. У нас еще куча учителей, которые также выходят на митинги. Пока последствий не было.
