18+
Число заболевших и интерес к коронавирусу снижаются, в то время как врачи продолжают выезжать к новым пациентам. В Москве за последние недели с пиковых 800 вызовов в день (для одного конкретного района на юге столицы) число обращений с симптомами COVID-19 упало примерно вдвое. Однако медики предупреждают: расслабляться рано. Почувствовав свободу, зараженные спокойно разгуливают по паркам, магазинам и посещают медучреждения. Многие, кто должен соблюдать карантин, не жалуют врачей. Уставшие от анализов и постоянного контроля, люди пугают медиков суицидом, записанными на диктофон разговорами и даже собаками. О том, как сложно работать врачам после снятия изоляции, с Daily Storm поделилась сотрудница одной из московских больниц. Мы передаем ее рассказ от первого лица.
В целом, действительно, можно говорить, что ситуация понемногу стала налаживаться. Если в середине апреля число вызовов от потенциальных больных достигало 800 в день, то сейчас эта цифра вновь опустилась до 300-400 звонков (вся статистика приведена по одному району на юге столицы. — Примеч. Daily Storm).
Заметно больше стало легких пациентов. Сейчас на домашнем лечении находятся 70-80% зараженных. В день после процедуры КТ мы имеем не больше пяти госпитализаций из 100. Это и правда обнадеживающая цифра, но есть опасение, что ситуация резко ухудшится.
После снятия пропускного режима поликлиники постепенно наполняются людьми. Пациентов много, дистанция не соблюдается, причем сами посетители на это и ругаются. Расслабились даже те, кто имеет очевидные симптомы COVID-19. Заходит пациент на прием и жалуется: «Вот, болит у меня что-то, сдал мазок на коронавирус, результат пока не пришел». Врач на него смотрит выпученными глазами, а в руках — положительный тест.
Несмотря на возобновившиеся приемы, до сих пор главная работа медиков — это выезды на дом и взятие мазка. Изначально, когда инфекция только пришла в страну и начали поступать первые предписания властей, никто до конца не понимал, какой большой нагрузки потребует выявление коронавируса. Поначалу с вызовами прекрасно справлялись врачи-терапевты. Однако прошло чуть меньше месяца и стало ясно: одним им не вытянуть — терапевты то и дело задерживались, от последнего больного некоторые возвращались только в полночь. Поэтому в апреле к надомной службе привлекли остальных докторов (неврологов, дерматологов, окулистов, рентгенологов и т.д. — Примеч. Daily Storm). Теперь задерживаться до ночи пришлось всем вместе.
Уже несколько месяцев утро медиков начинается со сбора, где им выдают маршрутный лист по очагам. Очаг — это семья, одинокий человек, общежитие, стройка. Информацию об очагах собирает Роспотребнадзор. Это не то же самое, что вызовы в больницу. Обычно ведомство получает информацию о заболевших через забор мазка на рабочих местах. Затем смотрит, по какому адресу проживает пациент, и отдает его той или иной больнице. Раньше нам приходило по 150 очагов в день, максимальным было 168. За эти выходные, с 11 по 14 июня, поступила информация о 135 очагах. Бывали дни, когда приходил один очаг, а на следующий день сразу 101. Кроме данных от Роспотребнадзора, есть еще 300-400 звонков в больницу, из которых добрая половина окажется от зараженных.
В какой-то момент звонков стало так много, что пришлось завести несколько телефонных линий: выделить детский кол-центр (из-за того, что дети мало болеют коронавирусом, звонки от родителей постоянно терялись в массе других вопросов), завести кол-центр по мазкам и отдельный номер для справочной службы.
Распределение врачей по больным зависит от того, в какой форме пациент переносит вирус. Все это тоже уточняется по телефону. Если пациент легкий, к нему направляют бригаду из медсестры и врача узкого профиля (не терапевт, а врач другой специализации. — Примеч. Daily Storm). То же самое для людей с ОРВИ и повышенной температурой. Если пациент тяжелый, то выдвигается терапевт, и уже он определяет, госпитализировать больного или оставлять лечиться дома.
Таким образом, около 80% врачей, которые раньше сидели на приемах, стали выезжать на дом к ковидным. Периодически резко заболевали водители, и обходить больных приходилось пешком.
Естественно, врачей такой расклад не радует. Уролог жалуется: «Я уже хочу нюхать мочу!», медсестра хирурга: «А я хочу резать!» По COVID-19 сейчас не работают только онкологи. И то, в начале пандемии стационары для онкобольных также было решено закрыть. Это выглядело так, словно пациентов отправляли домой умирать. Больные звонили и спрашивали: «А что мне делать, у меня рак в последней стадии, а нас выписали домой. Мне нужны лекарства». Но довольно быстро по указу мэра онкологическую помощь вернули в больницы.
По сути, онкологи, кардиологи и медсестры на заборе анализов — это те 20% медперсонала, которых не трогают в разгар инфекции. Между тем, некоторые доктора покинули работу из-за вспышки заболеваний среди самих врачей. В один момент у нас слегла вся терапевтическая служба. Семь человек слегли, семерых взяли на работу.
«Еще раз придете, и я себя порублю!»
Сценарий с высокой смертностью, к которому мы изначально готовились, не случился. Но именно из-за него пациентов начали повально сажать по домам. Раньше ковидных больных проверяли чуть ли не через сутки. Теперь их навещают в первый, 11-й и 14-й дни. Тем не менее, такая частота визитов сводит некоторых пациентов с ума.
Сплошь и рядом случаи, когда врачей не пускают в дом. Кто-то орет и не пускает, кто-то просто не открывает дверь.
Был инцидент, когда в частном доме на врачей спустили собак, типа «че вы к нам все время ходите?». А у нас такой алгоритм. Мы не можем не ходить.
Часто пациенты включают диктофон и записывают наши разговоры, а потом предъявляют: «Вот, отошлю это в вашу больничку, пусть посмотрят, как вы работаете». Что ж, пускай.
Люди настроены очень агрессивно. Масло в огонь подливают слухи (а возможно, и факты), что под видом врачей к жильцам приходят мошенники. Поэтому пациенты открывают дверь только после предъявления документов, дескать, у моей подруги, пока она куда-то отходила, так шкаф обчистили. Поэтому пришлось всем врачам оформлять удостоверения.
Мой рабочий телефон и вовсе превратился в службу психологической помощи. В основном звонят поорать. Просто поорать. Но в последнее время чаще звонят поплакаться. Недавно обратилась женщина, очень горько было ее слушать. Она так плакала, говорила, что уже 37 дней сидит на карантине и ей нечем кормить питомца. Проблема состояла в том, что из-за ошибки лаборатории она никак не могла дождаться результатов своего анализа. Не исключено, что и наши сотрудники напортачили, не добрали биоматериал. В общем, ее мазок оказался бракованный. Тогда к ней выехала еще одна бригада. Взяли мазок, а он вновь пропал, потому что в лабораторию не привезли нужные реактивы. И опять все впустую. Женщина звонит, говорит, что не хочет жаловаться, но предупреждает: «Если вы в следующий раз придете и я выброшусь из окна, знайте, это вина врачей, которые вовремя не сделали анализ». Дословно.
Так что разные звонки поступают. Кто-то вообще хочет себя порубать. Была одна такая: «Я себя порублю, если вы опять придете и ничего не сделаете!»
Иногда звонят молодые люди и просят привезти им продукты. Я объясняю, что больница — это не служба доставки. Пытаюсь вежливо и сдержано перевести их на соцпомощь.
Кто-то просто все выпалит и скажет в конце: «Спасибо, что выслушали, мне полегчало».
