18+
Леонид Кравчук возглавил делегацию Украины в Трехсторонней контактной группе в Минске. Заняться мирным урегулированием конфликта в Донбассе ему предложил Владимир Зеленский. По иронии судьбы первый украинский президент на новом посту сменил второго — Леонида Кучму.
Daily Storm спросил Леонида Кравчука о разговоре с Владимиром Зеленским, о его планах в новой должности, аргументах на предстоящих переговорах. Он рассказал, что переживает за жизни людей, что готов к компромиссам, но не за счет интересов украинцев и территорий страны. Также он оценил готовность Владимира Зеленского выполнить главное предвыборное обещание.
— Леонид Макарович, что чувствовали, когда пришло предложение о работе полпредом Украины в трехсторонней группе?
— Реакция всегда в таких случаях сложная, потому что перед Украиной стоит сверхсложная задача. Она стоит не только перед человеком, которого назначают на эту должность. Вы же понимаете, что ни один человек, ни вся группа в Минске — трехсторонняя, многосторонняя — не решит вопросов, если к этому не будут подключены государства, которые хотят мира.
Украина хочет мира, потому что на ее территории идет война. Наши умирают люди. Мы готовы пойти на компромисс. Мы готовы на обсуждение, на уступки. Но они не должны быть односторонними. Но Минская группа не может решать вопросы, она может вносить предложения, [обсуждать] механизмы, договариваться. А вот выполнять решения и договоренности, которые будут приняты, конечно, должны государства. Но не может Украина решить вопрос одной группой, такой сложный вопрос, как война и мир.
Я вот принял предложение с таким чувством, понимая, что молодые хлопцы умирают в Донбассе. Их не спрашивают, хотят они туда или нет. Они идут в окопы и умирают. И вдруг я скажу: «Не хочу»? — «Почему?» — «Ну не хочу и все» [ответил бы я]? Поэтому президент Зеленский исходил из того, что каждый человек на Украине, если он хоть что-то может сделать, имея какой-то опыт, какие-то предложения, знание каких-то механизмов, какую-то волю и силу — он должен делать. Вот с этим чувством и настроением я принял это предложение.
— Что думаете об участии в процессе России?
— Понимаю, что рано или поздно со мной ли, не со мной ли, со всей группой надо будет говорить. Потому что без России этот вопрос решить нельзя. Без участия России, без желания России. И когда мы придем к выводу, что нам не нужны ни амбиции, ни задачи глобального масштаба, а просто посмотреть на это, преломив изображение, через то, что там умирают люди. Они умирают совершенно абсурдно, и мы должны это прекратить. Это я не призываю кого-то, я напоминаю, что это наш величайший долг перед людьми, перед будущим, перед Богом.
Не будем считать количество людей — где больше погибло, где меньше. Я вижу каждый день у нас похороны. Эмоционально это не просто. Трагедия людей.
— Плохие новости приходят часто. Сводки о смертях людей с обеих сторон, не только со стороны Киева.
— Я считаю, что надо встречаться и обсуждать. Без амбиций, без предварительных условий. Многие хотят сразу выступать в роли учителей и с позиции силы: вот мы сильнее, вы слушайте нас. Так договариваться нельзя. Сегодня ты сильнее, а завтра уже слабее. История знает много случаев, когда начинали сильными, а заканчивали слабыми.
Я хочу, чтобы нас поняли, и не только в России. В Европе, во всем мире. Мы готовы ко всему, кроме одного — торговать территорией, и суверенитетом, и нашей независимостью. На это никто не пойдет.
Все остальное — формы правления, свободные экономические зоны — все можно предлагать и решать. Но нельзя трогать основополагающие принципы международного права, вопросы жизни нации и народа.
— О чем вы говорили с Владимиром Зеленским? Как считаете, он по-прежнему настроен решить вопрос мира, который стал в его предвыборной кампании краеугольным?
— Абсолютно. Я с ним говорил долго. Я видел в нем это искреннее желание. Часто говорят: «Вот президент Зеленский не хочет». Он не хочет уступать односторонне. Потому что Украина — это государство, и государство немаленькое — по современным учетам более 40 миллионов человек. У нас разные люди, и мы не хотим, чтобы после решения президента у нас начался реальный внутренний конфликт.
Мы хотим, чтобы было все решено в интересах Украины, но не за счет кого-то. А просто в интересах страны. Я не хочу того, чтобы кто-то получил плюс, а кто-то минус. Зачем мне так? Это не проходит бесследно.
