18+
Когда сегодня утром у нас в редакции началась планерка, все уже и так понимали, что делать по теме благовещенского стрелка. Научены опытом. Уже наперед знали, какие вопросы и кому будем задавать. И какие ответы на эти вопросы услышим. Из раза в раз ничего не меняется.
Почему начал стрелять? Парня травили. Как ученик пронес в колледж оружие? Да очень просто. Взял и пронес. На его пути даже не было металлодетекторов. Что делал охранник? Ничего не делал, просиживал штаны на посту. У него не было лицензии на работу охранником. Чем занимался раньше штатный психолог? Ничем. Не все ученики даже знали, как он выглядит. Стреляют всегда по-разному, но вопросы и ответы каждый раз одни и те же. И каждый раз от этого одинаково стыдно.
Пора признаться самим себе: стрельба в школах — это беда и проклятье не только «тупых пиндосов», над которыми у нас так любят посмеяться. Шутинги — наша реальность, от которой больше нельзя спрятаться, и не получится списать все на «единичные случаи агрессии». С 2014 года в учебных заведениях стреляли как минимум 17 раз. Раз в три с половиной месяца. Не во всех случаях были жертвы. Не все случаи получили широкую огласку. Но тенденция очевидна, она ужасна и ее преступно не замечать — все чаще дети задумываются о том, чтобы устроить свой персональный «Колумбайн». Может, пора что-то поменять? Не на бумаге. Не устраивая «театр безопасности». Давайте вот просто возьмем и заставим систему работать так, как она должна?
В благовещенском колледже, как рассказывают, была «нездоровая атмосфера». Много трудных подростков, частые драки, жертвы травли. Было кому-то до этого дело? Видимо, нет. Иначе ничего бы не произошло.
Конечно, нельзя винить во всем одних только психологов, охранников, директоров и так далее. Ясно, что это не охранник решил не устанавливать металлодетекторы или турникеты. Но он сам почему молчал? Почему не уволился, хотя понимал, что не сможет выполнить свои обязанности? Понятно, что психолог завален бумажной волокитой и один не сможет уследить за всеми детьми сразу. Но почему не работал с самыми проблемными подростками? Не бил тревогу, не просил помощи у руководства? Почему ему не помог классный руководитель? Почему не сообщил, что условного Васю Петрова из 9 «Б» травят? Проблема системная, но ее надо как-то решить. Я хочу спросить у нашего министра просвещения: Ольга Юрьевна, а вам самой не страшно? Не страшно, что какой-нибудь затравленный парень с обрезом однажды придет в школу и к вашим внукам?
Создается впечатление, что сейчас предотвращать стрельбу в учебных заведениях получается только у ФСБ, которая изредка отлавливает очередного стрелка, — как это было в конце октября с Борисом Баниным из Московской области. Он тоже собирался расстрелять однокашников в техникуме. Но не успел. Можно сказать, оперативники сняли палец парня с курка в последний момент. Повезло. Но хотим ли мы рассчитывать и дальше на одно только везение? Хотим ли мы, чтобы детьми занималась ФСБ?
А вот как должно быть: психолог в колледже или техникуме работает на предупреждение конфликтов. Разговаривает с теми, кто подвергся травле. И теми, кто травит. Дает рекомендации учителям и родителям. И да, если надо — становится лучшим другом для того, кто нуждается в защите. Так правильно и так по-человечески. Так поступают люди, а не функции.
Давайте раскрутим репрессивную машину так, как мы это умеем. Режим zero tolerance. Нулевая терпимость. Малейшее нарушение — максимально возможное наказание. Охранник пропустил в школу парня с оружием — отправился в тюрьму за халатность на семь лет. Психолог не распознал опасного ученика среди остальных, не начал с ним работать — туда же и на столько же. Руководство школы не закупило металлодетекторы и не обеспечило безопасность учеников — ну вы поняли. Пусть боятся, но работают. Пусть им всем в самых страшных ночных кошмарах снится, что они где-то допустили оплошность, недосмотрели, проигнорировали. Только не трогайте подростков. Они ведь не виноваты в том, что никому не нужны.
Стрельба в школах — это же не от компьютерных игр, не от хулиганского характера стрелков или просмотра боевиков. Шутинг — это всегда крик о помощи. Последний. Крик, который в этот раз точно услышат. Благовещенский стрелок в канун стрельбы записал аудиопослание, где вспомнил про «Колумбайн». Дескать, когда Харрис и Клиболд пожаловались на мысли об убийствах, им просто выписали таблетки. Им никто не помог.
Думаю, мысль о стрельбе посещает сегодня чуть ли не каждого, кого в школе или колледже избили толпой. Кому каждый день пачкают спину мелом. Чей рюкзак бросили в женский туалет. Каждый, кого ежедневно травят. И теперь они видят выход. Он в 12-м калибре, взрывчатке из химикатов со стройрынка, культе «Колумбайна» и фильме «Класс» 2007 года выпуска. И тогда те, затравленные, пройдут гордым маршем по школьным коридорам с ружьем в руках. И тогда другие, травящие, испугаются и поймут, каково быть мишенью.
Я уже вижу, как потянулась к большой красной кнопке с надписью «Запретить» рука очередного чинуши. Запретить компьютерные игры! Запретить то! запретить се! Но здесь надо играть очень тонко. Современные подростки очень умные, намного умнее нас с вами. Они в пять лет умеют делать то, чему люди постарше учатся месяцы и годы. Они с пеленок пропускают сквозь себя такой колоссальный поток информации, что инстинктивно фильтруют ложь и фальшь. Поэтому не надо им запрещать ни игры, ни фильмы, ни статьи на «Лурке» и «Википедии», прикрываясь красивыми словами о защите подростков. Мы так вызовем только обратную реакцию.
Можно, конечно, ограничить продажу огнестрельного оружия — либо совсем, либо частично. Но это ущемит права других, здоровых и не опасных для общества людей. Я надеюсь, у нас таких все еще большинство. Да и вообще, не уверен, что какие-либо запреты на оружие сработают. Сегодня простенький пистолет можно даже напечатать на 3D-принтере. А заказать его в даркнете еще проще.
Давайте лучше начнем предлагать что-то, а не запрещать. Вернемся к Благовещенску. Кто-то занимался молодежью в колледже? Дал ли подросткам кто-нибудь возможность найти себя? Выплеснуть пар на ринге в боксерской секции или на снарядах в гимнастическом зале? В театральной студии? Бесплатно, просто приходи и занимайся. Или, может, кто-нибудь провел городской чемпионат по CS:GO, чтобы те, затравленные, туда пришли, победили и поняли, что они небесполезны, их уважают, они нужны? Хоть кому-то есть до этого дело вообще?
А что государство, власти? Это же смешно и неприлично. Что они могут предложить молодым ребятам, кроме патриотического угара, «бессмертного полка» и бесконечных запретительных законов — один абсурднее другого? Кто после всего этого будет смотреть на власть с уважением? Кто будет к ней прислушиваться?
Даже трагедии не могут пробить стену пустословия чиновников. Вот, пожалуйста, — очередной шутинг! Хватайся за голову, рви и метай, делай так, чтобы этого больше никогда не произошло. Но нет. Вместо этого российский чиновник впадает в столь любимое им словоблудие. Сыплет словами, которые уже давно потеряли всякий смысл. Вот премьер Медведев решил отреагировать:
«К сожалению, это не первый раз, и несмотря на предпринимаемые меры, такие происшествия происходят».
Хотелось бы знать, что он имеет в виду. Какие такие меры, которые предпринимают. Я еще раз напомню, в колледже не было такой простой вещи, как металлодетектор. А еще лицензии у охранника.
Или вот, член комитета Совета Федерации по обороне и безопасности Ольга Ковитиди:
«Все ветви власти должны работать сообща для предотвращения трагедий, подобных той, что произошла в четверг в колледже».
И снова словоблудие, никакой конкретики. Как работать, кому, где и когда — уточнять, видимо, не обязательно. Информагентства и так расхватают на комментарии.
Отдельный разговор должен быть со СМИ. Коллеги, вы точно понимаете, что творите? Когда громыхнула Керчь, издания с таким извращенным удовольствием обсасывали эту историю, что теперь можно составить настоящее пособие, как уничтожить побольше людей в родной шараге, затратив при этом минимум ресурсов.
Я журналист, и я не хочу, чтобы мне запрещали о чем-то писать. Но еще меньше мне хочется писать руками, которые по локоть в крови. Информационный вакуум — вот что должно быть после каждой школьной стрельбы. Одно дело выполнить свой профессиональный долг перед обществом и проинформировать его о случившемся. И совсем другое — предавать огласке каждый шаг убийцы посекундно. Смаковать подробности. Погоня за трафиком убивает людей, как мы видим. Стоит ли оно того? Сколько у расстрелявшего колледж в Керчи Влада Рослякова появилось последователей после всех этих публикаций? Одному богу известно. Вам, журналистам, как спится по ночам? Кошмары не беспокоят? Нет? А должны бы.
