18+
Россияне с трудом могут доказать свой трудовой стаж и уровень заработной платы для выхода на пенсию. Документы теряются с реструктуризацией предприятий, исчезают в архивах, не предоставляют справки бывшие союзные государства. Пенсионный фонд в таких случаях просто списывает все трудовые заслуги, округляя зарплату в не подтвержденные периоды до нуля рублей. А это уже основание для минимальной пенсии. В зависимости от региона это чуть больше 8,5 тысячи рублей. «Шторм» разбирался, как доказать право на заслуженный отдых и обоснованный доход.
Государство как болезнь
«Оказалось, что это проблема не отдельно взятого человека. Это проблема государства. Но об этом узнаешь в самый последний момент: как с болезнью, когда понимаешь, что лекарств нет», — возмущается 55-летняя Ирина Головина. Она — врач с 38-летним стажем, поэтому легко оперирует медицинскими аналогиями, говоря о государстве и его законах. В этом году Ирина должна была со спокойной совестью уйти на заслуженный отдых. Старость обещала быть безбедной: несколько лет проработала в детской больнице, занималась частной практикой, выпустила книги по диетологии. Но получить от государства она может только минимальную, или так называемую социальную, пенсию: в детской больнице по ошибке уничтожили архив финансово-экономического отдела, где хранились документы о зарплате Ирины.
«С 1987-го по 1990 год из 38 лет я работала больше всего. Только по молодости лет так работать можно. На полторы ставки на участке: 30-40 человек на приеме в сезон респираторных заболеваний. Дежурила на полставки в детском инфекционном стационаре. Были дни, когда уходишь из дома в 07:30, а возвращаешься в 20:00 следующего дня», — рассказывает Ирина, объясняя, что именно в этот период была самая высокая зарплата. Она была выше средней по рынку, что давало женщине право не только на социальную пенсию, но и на страховую. Это первые понятия, с которыми нужно разобраться на пути к возрасту дожития.
Социальная пенсия выплачивается, как гласит закон, нетрудоспособным гражданам, которые по каким-либо причинам не имеют права на страховую пенсию. Для назначения последней существует три неизменных условия: достижение пенсионного возраста, минимальный страховой стаж и минимальное количество баллов. Два последних условия меняются из года в год. Например, в случае с Ириной и 2018 годом это 9 лет страхового стажа и минимум 13,8 балла. Количество последних зависит от начисленных и уплаченных страховых взносов, величина которых зависит от зарплаты. Но Ирине вместо минимального девятилетнего стажа нужно документально подтвердить лишь 5 лет — 60 месяцев. Таков закон. Выбрать другой период, кроме как с 1987-го по 1992 год, Ирина не может.
«В 1993-м я ушла в декрет. А надо взять пять лет подряд с самыми хорошими зарплатами. Выходит, до 1996 года у меня все по нолям. После декрета (в стране бардак) главврач мне говорит: «Пиши на 0,25% ставки». А я не хочу, он: «Ну, тогда увольняйся». Конечно, все это подписывали — а куда деваться? Стали появляться какие-то медцентры — мы, врачи, приезжали, работали, нам давали деньги — все. Никаких отчетов. Так и жили. Потом я начала дополнительно учиться — психиатрия, наркология, физиотерапия. То есть, если взять с 1996-го по 2001-й — а из них я три года была на учебе, — тоже по нолям», — рассказывает женщина.
Заработную плату при выходе на пенсию подтверждать нужно справками, которых у Ирины нет из-за «утраченного архива». В пенсионном фонде решили проблему играючи: обесценили три года работы.
«Они признают, что я работала, но зарплату мне пишут — ноль рублей, потому что архивы сгорели. Я говорю: «Но это же абсурд! Я не могла бесплатно работать!» Они говорят: «Не могли, но документа, подтверждающего зарплату, нет». По моей вине? Нет, по вине государства. Ну так напишите мне среднюю зарплату или поднимите тарифы, штатное расписание. Но они говорят: «Нет, это незаконно». Законно поставить цифру ноль. Они мне все сочувствуют и добавляют: «Вы думаете, вы одна такая?» — делится Ирина разговорами с сотрудниками пенсионного фонда.
Болезнь как наказание
В пенсионном фонде не могут сказать, скольких людей постигла участь Ирины Головиной. Не знают этого и в Минздраве Красноярского края, которому подконтрольна больница со сгоревшим архивом.
«Архив финансово-экономического отдела уничтожен случайно в результате хозяйственной деятельности учреждения, связанной с плановым уничтожением документов с истекшим сроком хранения. В процессе перемещения архива произошло смешивание документов, подлежащих уничтожению, с документами, хранение которых должно было продолжаться. <...> Были уничтожены лицевые счета работников, содержащие информацию о заработной плате (о размерах окладов, тарифных ставок и иных выплат, о фактически отработанном времени)», — пояснили в пресс-службе министерства.
Для описанного существует емкое слово «разгильдяйство», но в пресс-службе случившееся называют трагическим стечением обстоятельств. Там сообщили, что виновные в этом «стечении» понесли ответственность: одного сотрудника уволили, остальных наказали иначе. Как именно — в пресс-службе не уточнили. Но, скорее всего, это было внутреннее решение руководства больницы и ограничилось оно дисциплинарным взысканием. А все потому, что законодательной ответственности за такие стечения обстоятельств не существует, говорит адвокат московского офиса коллегии адвокатов Pen & Paper Елена Худяева.
«Законодатель наделил работодателя обязанностью вести и хранить данные о среднемесячном заработке каждого работника, не установив ответственность работодателя за неисполнение данной обязанности. Также законодатель не предусмотрел решения проблемы, если получить необходимые сведения невозможно не по вине пенсионера», — говорит Елена Худяева.
По ее словам, случай Ирины не единичный. Многие граждане, собирающие документы для получения пенсии по старости, сталкиваются с проблемой подтверждения среднемесячного заработка. Мы попросили Елену разобраться в документах героини, а также в законе, чтобы понять, где находится тот самый пробел, устранить который, по идее, должны депутаты.
Как пояснила эксперт, до 2002 года в России не существовало персонифицированного учета пенсионных прав граждан, который хранит все сведения о каждом застрахованном лице. Сейчас люди, чья активная трудовая жизнь пришлась на 80-е и нулевые годы, могут выбрать период, за который хотят посчитать свою пенсию. Либо за 2000-2001 годы, данные по которым хранятся в системе, либо за любые пять лет подряд до 1 января 2002 года. Эти положения прописаны в N 173-ФЗ «О трудовых пенсиях». Правда, данные по последнему периоду хранятся только у работодателя. Здесь и начинаются проблемы. Причем такие, что вопрос не так давно дошел до Конституционного суда. По словам Елены Худяевой, там не увидели противоречий между федеральным законом и Конституцией. Кроме того, судьи подчеркнули, что трудовые пенсии являются индивидуализированной выплатой, а положения N 173-ФЗ исключают возможность произвольного установления пенсии.
По словам Худяевой, Конституционный суд указал, что делать, если в государственных и муниципальных органах утратили первичные документы о заработке работников. Там рекомендуют принимать к производству документы, косвенно подтверждающие фактическую зарплату. Это в том числе учетные карточки членов партии, профсоюза, комсомола и их билеты. Эти условия прописаны в совместном письме Минтруда России и ПФР семнадцатилетней давности. Доказывать свою зарплату в суде можно, но поможет ли? Верховный суд решил, что свидетельские показания не являются допустимым доказательством, подтверждающим среднемесячный заработок.
«Недопустимо и применение каких-либо усредненных показателей — например, средние данные о заработке по предприятию, региону, отрасли, сведения о тарифных ставках и должностных окладах, — поскольку это противоречит принципу об обязательном подтверждении индивидуального характера заработка. В данной ситуации можно обратиться в архивную организацию своего региона с запросом указанных документов и сведений. Если ответ будет отрицательным, необходимо собирать косвенные доказательства. То есть пенсионеру надо будет собрать все имеющиеся у него документы, желательно с данными об оплате членских взносов», — подытожила Елена Худяева.
Но в Федерации независимых профсоюзов России Ирине предлагают смириться с подсчетами, поскольку уровень заработной платы за выбранный ей период практически не имеет значения.
«Не играет роли совершенно никакой размер заработной платы. Он мизерный, у всех примерно одинаковый. Нет больших выигрышей с того, какую вы заработную плату получаете. Можно выиграть 10-15 рублей. Пускай не беспокоится и в голову не берет. По формуле больше она все равно не получит. Там есть ограничительный коэффициент — 1,2. И какие бы вы миллионы ни зарабатывали, все равно практически ничего засчитано не будет. Засчитают в том минимальном объеме, в каком обычно всем », — говорит Константин Добромыслов, руководитель департамента социального развития аппарата Федерации независимых профсоюзов России.
Естественно, нигде нет статистики обиженных граждан, которым насчитали минимальную пенсию. Теоретически сделать вывод о масштабах проблемы можно по количеству людей, эту минимальную пенсию получающих. Мы сделали запрос в Пенсионный фонд РФ и, получив ответ, увидели, как рассыпаются наши аргументы. По данным их пресс-службы, за прошлый год они насчитали всего лишь 48 тысяч таких пенсионеров — 0,001% от общего числа. Но обратимся к данным Росстата, который получает сведения из того же Пенсионного фонда РФ. И здесь этих пенсионеров почему-то уже 36 тысяч. Выглядит красиво: бедных среди стариков практически нет. Но у того же Росстата есть сведения по людям, чья пенсия недотягивает до прожиточного минимума пенсионера. И таких 6,3 миллиона человек. Но в Пенсионном фонде называют цифру в 3,9 миллиона человек, которые при пенсии ниже минимума получают федеральную надбавку. А еще есть региональная надбавка. Обеими пенсию дотягивают до минимального значения. В общем, пенсионная система России — как гидра: понятий, статусов, видов пенсии, изменений, коэффициентов, формул так много, что по каждой из категорий можно составить свою статистику. А вот простой, понятной цифры, которая могла бы охарактеризовать положение нынешних пенсионеров, нет и, видимо, не будет.
В Союзе пенсионеров России лишь за пять минут разговора вспомнили несколько историй, где люди не могут подтвердить свои трудовые заслуги. Сварщик после реструктуризации компании не смог найти документы, подтверждающие опасность работ. Повышенные коэффициенты не смогла найти супружеская пара с Крайнего Севера. Женщина, работавшая в Узбекистане, уже год ждет подтверждения стажа.
«Часто обращаются. Государство отстаивает свои интересы, люди — свои. Где-то посередине депутаты принимают закон. Чтобы человеку назначить пенсию, он должен документально подтвердить свою зарплату и стаж. Может быть, государство поступает жестоко, но человек должен заботиться о своих документах. Узбекистан, Грузия, Абхазия — Советский Союз — люди везде работали. А сейчас сложно: Грузия не дает подтверждений, Украина — тем более. Менять надо законодательство, но вы же знаете, как это», — рассказал Игорь Корнеев, председатель регионального отдела по Москве Союза пенсионеров России.
Шизофрения как диагноз
«Эту проблему можно решить через законодательный уровень. Но не горсовета или заксобрания. А они там (в Государственной думе. — Причем. «Шторма») сидят и высасывают из пальца — носить стринги или нет; решают, можно ли курить или тебя за это оштрафует. А серьезные проблемы, от которых страдают многие, не поднимаются. Это нечестно», — вздыхает Ирина.
Для нее эта история не про минимальную пенсию или тарифные ставки, а про справедливость, которой нет. Увидев, как закон «защищает» интересы граждан, врач пришла к выводу, что государству пора ставить диагноз.
«Есть логика, а есть паралогика. Петух прокукарекал, взошло солнце. Человек психически здоровый признает, что петух прокукарекал, но солнце взошло не из-за этого. Человек с паралогикой говорит, что солнце взошло, потому что петух прокукарекал. Так и с государством: если вы признаете, что я работала, тогда логичнее выставить какие-то суммы. Но, если вы говорите, что я работала, но ничего не получала, — это же паралогика, характерная для шизофреников. У людей, которые принимают такие законы, шизофренические мыслительные способности. Это диагноз. И это не смешно», — считает женщина.
У нас плохие новости для Ирины: государство, похоже, симулирует. И, как любой симулянт, оно преследует совершенно ясные цели. По словам Олега Шеина, депутата Государственной думы и вице-президента Конфедерации труда России, он неоднократно предлагал в таких случаях брать за основу расчета пенсии тарифные ставки, но его инициативы оказались лишними.
«К сожалению, правительство и Министерство труда считают ненужным менять законодательство. Это их позиция. Они заявляют, что не нужно применять тарифные ставки, потому что вдруг кто-то в это время брал отпуск за свой счет. Может быть, но в общем и целом люди добросовестно работали. Это политическая, идеологическая позиция правительства, которая сводится к тому, что единственные, кто достоин получить государственную поддержку, — это олигархи. На остальных забота кабинета министров не распространяется», — говорит Олег Шеин.
Зато в России есть специальный институт, которому положено заботиться о людях, — уполномоченные по правам человека. По словам Ирины, они сами вышли на нее и пообещали помочь. В аппарате комментировать обращение женщины не стали, уточнив лишь, что юристы разбираются в ее проблеме. Но сама она уже не уверена, что помочь ей удастся.
