18+
В этом августе, пожалуй, только ленивый не обсудил ситуацию вокруг выборов в Московскую городскую думу. Этому поспособствовали и несанкционированные митинги, и активность московской оппозиции. Однако в желании обругать власть мало кто задумывался о людях, непосредственно отвечающих за организацию работы выборов. Политический обозреватель Святослав Алырин поговорил с членом территориальной избирательной комиссии района Солнцево Антоном Терентьевым — о выборах, «Умном голосовании» Навального и о том, как тот когда-то оказался в одном бассейне с лидером ЛДПР Владимиром Жириновским.
— Антон, привет. Ты являешься членом ТИК района Солнцево города Москвы с 21 года. Как так вышло, что тебя, не имеющего опыта работы в участковой избирательной комиссии, сразу назначили в ТИК, причем членом комиссии с правом решающего голоса?
— Я тебя поправлю немного: опыт у меня был, но не в качестве члена участковой комиссии, а в качестве наблюдателя. Я был наблюдателем на муниципальных выборах и на выборах в Мосгордуму 2014 года. Получилось, что я набрался опыта в двух кампаниях и партия решила предоставить возможность поработать в качестве члена территориальной комиссии. Я согласился, решил попробовать. Быть наблюдателем и быть членом комиссии — это совсем разные вещи.
— Ты до сих пор состоишь в ЛДПР?
— Сейчас я беспартийный. В 2018 году я решил выйти из партии, для того чтобы партийная принадлежность меня ни к чему не обязывала по своей работе. Да и взгляды мои менялись постепенно — сейчас я поддерживаю взгляды партии, но чисто теоретически.
— Твое основное место работы сейчас?
— Я федеральный госслужащий. Работаю в Федеральной службе по регулированию алкогольного рынка.
— А кто именно в партии тебе предложил должность в ТИК?
— Есть московское городское отделение партии ЛДПР — и оно утверждает списки кандидатов. На тот момент списки формировались в окружных отделениях, соответственно — координатор западного окружного отделения ЛДПР. Это общее решение руководства московского отделения. Дополню, что на тот момент я еще являлся координатором ЛДПР в районе Солнцево. Возможно, это также сыграло свою роль.
— На YouTube я нашел видео, где ты с еще несколькими молодыми парнями купаешься в бане с лидером ЛДПР Владимиром Вольфовичем Жириновским. Через год с небольшим ты становишься членом ТИК района Солнцево. Между этими событиями — и, может быть, еще какими-нибудь — есть какая-то взаимосвязь?
— Я знаком с этим видео — думаю, что многие с ним знакомы. Формат мероприятия предполагал посещение Варшавских бань. Если мне не изменяет память, это было лето и третий-четвертый день моей работы в ЛДПР. Не было каких-то двойных смыслов. Просто мероприятие с председателем партии. Он это связал с поддержанием здоровья партийцев. Всем известно, что баня — это полезно.
— Тебе не кажется, что это странно, когда лидер парламентской партии плещется в бассейне с ребятами, учитывая то, что в СМИ неоднократно проскальзывала информация об увлечениях Владимира Вольфовича?
— Святослав, ну это не информация, а скорее слухи, которые ничем не подтверждены. Тогда я не видел ничего странного в этом. Мое назначение в ТИК абсолютно никак не связано с теми или иными мероприятиями с участием председателя ЛДПР. Председатель партии никак не влияет на назначение членов ТИК.
— А ты принимал участие в Дне физкультурника, который ВВЖ отметил массовым купанием в бассейне в 2017 году?
— Об этом мероприятии я наслышан, читал в прессе, но участия не принимал. Я к тому моменту уволился с должности координатора приемной ЛДПР в районе Солнцево. 1 июня 2017 года я уже покинул эту должность.
— Почему и тогда и сейчас, если судить по фото и видео этого мероприятия, оно смотрится как гей-вечеринка?
— Вечеринкой это, наверное, сложно назвать. Возможно, это эээээ… Странное мероприятие, я соглашусь. Думаю, что и организаторы, и участники этого мероприятия не вкладывали какого-то вульгарного смысла в него. Что-то двоякое.
— Ладно, вернемся к выборам. Через неделю в Москве пройдут выборы депутатов в Московскую городскую думу. Расскажи о том, как твоя комиссия обеспечивает подготовку и проведение этих выборов.
— На этих выборах наша комиссия является окружной избирательной комиссией, мы принимаем документы от кандидатов на регистрацию, рассматриваем их, в каких-то случаях даем отказ. Также мы контролируем участковые избирательные комиссии — у нас их больше 30 только в районе Солнцево, но есть еще участки в районах Тропарево-Никулино и Очаково-Матвеевское. Мы полностью отвечаем за 40-й избирательный округ в рамках этой избирательной кампании. Кампания у нас довольно вялая — из шести кандидатов, которые зарегистрированы. Я могу назвать только одного кандидата, который хоть как-то проводит кампанию, агитацию, — это Татьяна Батышева. У нее агитационная кампания присутствует. Другие кандидаты не видны. Скажу, что некоторых я вообще не знал до этих выборов.
— Есть ли кандидаты, с которыми возникают проблемы? Может быть, кого-то сняли с выборов, кого-то не допустили?
— Да, если вкратце говорить, то есть, но, конечно, не так резонансно, как в других округах. У нас четырех кандидатов не зарегистрировали, трем из них отказали в регистрации в связи с тем, что они просто не собрали подписи, а у одной (это Марина Лукьянец) подписи были собраны, но больше 10% собранных подписей были признаны недействительными.
— То есть по той же схеме, что и у остальных независимых кандидатов, которые получили отказ в регистрации?
— Ну я уж не знаю, какая там была схема, Святослав. У нас есть почерковеды, которые проверяли эти подписи, это люди со стороны, с МВД, они вошли в состав рабочей группы комиссии. Я, к сожалению, в проверке данного кандидата в составе этой рабочей группы не участвовал, поэтому конкретно сказать, что там было, я не могу. На голосовании по этому вопросу я воздержался в связи с тем, что не принимал участия в работе группы.
— Какая политическая сила поддерживала этого кандидата?
— Это представитель партии «Яблоко», но, насколько я помню, она шла как самовыдвиженец. Она — муниципальный депутат от «Яблока» в Тропарево-Никулине.
— По твоему мнению, почему кандидаты от «Единой России» идут на выборы как самовыдвиженцы?
— Комиссией был задан вопрос об этом Татьяне Батышевой – члену «Единой России», которая в предыдущей кампании баллотировалась от этой партии, а сейчас является самовыдвиженцем. Она ответила следующее: «Не нужно прятаться под партийными флагами, потому что ее избиратели должны знать именно ее». Как это трактовать — это не моя компетенция. Массового характера подобных выдвижений ранее я не наблюдал, это отличает нынешнюю кампанию от всех предыдущих.
— «Единая Россия» умирает?
— Нет, думаю, что кандидаты просто хотят отойти от партийной символики, и я приветствую это.
— Тебе не кажется, что это какое-то странное раздвоение и введение избирателя в заблуждение?
— Избиратель должен голосовать за человека, а не за партийную принадлежность кандидата. Если кандидат не скрывает свою партийную принадлежность, то ничего злонамеренного в этой ситуации нет. Это мое личное мнение.
— Как ты относишься к протестам в Москве?
— Ядро возникновения этого протеста мне близко. Жители Москвы хотят конкурентных, честных выборов. Мы работаем в избирательных комиссиях для обеспечения этого права. Поэтому изначально я их поддерживал, однако сейчас, как мне кажется, они отошли от темы выборов в Мосгордуму и приняли политический характер. Они (протесты) носят системный характер, раскручиваются. Теряется сам смысл, из-за чего люди изначально были недовольны. А изначально они хотели просто регистрации независимых кандидатов, которых не зарегистрировали вполне по непрозрачным причинам.
— Какие проблемные места ты видишь в работе комиссии? Что необходимо изменить на законодательном уровне, чтобы эти проблемы были устранены?
— Менять нужно на всех уровнях — от участковых до комиссий субъектов РФ. У нас в комиссии 14 человек, большинство бюджетников, они зависимы от тех людей, кто им платит зарплату. Отсюда мы имеем то, что комиссии подконтрольны и управляемы. У нас всего три-четыре человека независимые. Это первое, что нужно менять. Это главная проблема. Комиссия должна быть независима.
— Еще что-то?
— Сбор подписей, которые необходимо собрать кандидатам от непарламентских партий для регистрации. Во-первых, много вопросов к срокам сбора: выделяется 30 дней на предоставление всех необходимых документов, выборы в сентябре, летом в Москве немноголюдно, а нужно собрать пять-шесть тысяч подписей. Во-вторых, контроль за сборщиками подписей. Много случаев, когда к кандидатам приходят какие-то засланные ребята собирать эти подписи, а на этапе сдачи подписей и последующей регистрации вдруг всплывают какие-то неприятные сюрпризы, и таких кандидатов не регистрируют. Также есть вопросы к почерковедам, так как они приходят из МВД и иных организаций, в комиссии они никому не подчиняются, работают в составе рабочей группы окружной избирательной комиссии. Мы проверять подпись не имеем права, а у них есть какой-то свой особый способ. И только они этим занимаются и решают, настоящая подпись или нет. Как-то на это повлиять или оспорить нельзя.
— А разве сама комиссия не может оспорить в суде результат этой экспертизы? По-моему, может.
— Такой практики не было, я с этим не сталкивался.
— Давай вернемся к протестам. Такой жесткий и даже жестокий разгон москвичей, по твоему мнению, оправдан?
— Нет, он не оправдан, это даже отмечают многие представители власти. С моей личной точки зрения — здесь не нужно было так сильно пресекать. Были и санкционированные мероприятия, были и несанкционированные мероприятия. На последних граждан предупреждали, что участие небезопасно, но оправдания такому разгону я все равно не вижу.
— Почему власть боится допустить независимых кандидатов до участия в выборах? Какие разговоры об этой ситуации ведутся внутри твоей комиссии?
— Давай не будем говорить, что власть не допускает, потому что у нас избирательная комиссия решает вопрос о регистрации кандидатов. Кроме того, они могут обжаловать отказ в МГИК, ЦИК РФ и в суде. Кандидаты, которые не были зарегистрированы, использовали все эти инструменты, но ничего не добились. Только Сергей Митрохин, насколько я знаю, добился регистрации через суд.
— Мы говорили о том, что избирательные комиссии недостаточно независимы и вполне подконтрольны и управляемы.
— Это имеет место, но я не могу сказать, что на нас конкретно оказывалось какое-то давление со стороны управы, префектуры, МГИК. Проблема есть, но указаний не было.
— Из МГИК поступают какие-либо указания типа: этого не допускать, этому не мешать и тому подобное?
— Я с таким никогда не сталкивался. Возможно, что-то и есть, но при мне точно не было.
— В комиссии обсуждаются протесты, недопуски?
— В неформальной обстановке.
— «Умное голосование» Навального сработает?
— Мне не нравится «Умное голосование» прежде всего потому, что оно призывает голосовать за кого угодно, только не за кандидатов от «Единой России». То есть мы можем пропустить любого человека, возможно, некомпетентного, это не самая лучшая тактика. Люди могут проголосовать за человека, не понимая, кто он такой и что из себя представляет. Мне эта позиция не близка. Мне также не нравится то, что в «Умном голосовании» гражданам указывают, за кого голосовать. Я считаю, что граждане должны делать выбор самостоятельно.
— Но ведь команда Навального говорит о том, что они не указывают, а подсказывают, тем самым помогают сформировать противовес партии власти в Мосгордуме.
— В 2011 году данная команда уже транслировала свои идеи о голосовании за кого угодно, кроме «Единой России», и к чему это привело? Поменялось что-то? Я не заметил. Система никак не сдвинулась.
— Были ли какие-то нарушения в твоей комиссии за период твоей работы, о которых никто не знает до сих пор? Так сказать, «замяли».
— Таких уж резонансных случаев не было, на президентских выборах были с некоторыми председателями участковых комиссий проблемы по организации работы на участках.
— Какого характера?
— Нарушения проверки подсчета голосов. Эти случаи были замечены в формате видеонаблюдения, и по итогу принимались решения о замене председателей участковых избирательных комиссий. Жалобы от кандидатов рассматриваем в рабочем порядке.
— В Москве с таким трафиком, с учетом того, что все люди работают, собрать кворум достаточно непросто, я думаю. У вас в комиссии кворум всегда имеется?
— Это еще одна проблема, которая имеет место. У нас кворум, это восемь человек. При таком количестве членов комиссии заседания правомочны. В законодательстве указано, что члены территориальной избирательной комиссии обязаны быть на всех заседаниях комиссии. Конечно, периодически это не соблюдается. Комиссия имеет право обратиться в суд с требованием исключить недобросовестного члена комиссии. Такой практики, конечно же, не было. Кворум есть всегда, но проблема посещения остается. Есть такие члены комиссии, которых я никогда не видел.
— Какие способы снятия (недопуска) кандидата имеются у комиссии?
— Все они перечислены в федеральном законе. Наиболее интересным способом, на мой взгляд, является признание предвыборной агитации кандидата экстремистской, разжигающей межнациональную, религиозную, расовую и иную рознь. Это непонятно, как можно трактовать, и за это, собственно, можно снять любого кандидата.
— Бывают ли ситуации, когда члены комиссии не хотят делать «очень неприятные и нехорошие вещи», но делают, так как не могут поступить иначе из-за каких-то обстоятельств?
— Я понимаю, о чем ты. Мы как территориальная комиссия занимаемся контролем участковых комиссий и сбором окончательных протоколов и только подводим результаты. Я на этапе подсчета голосов, обработки протоколов никогда не был, так как был изначально назначен в рабочую группу по ГАС «Выборы». Другого сказать не могу.
— Чем ты занимаешься в рабочей группе по ГАС «Выборы»?
— Касательно работы в государственной автоматизированной системе «Выборы» в нашем округе скажу следующее: имеется системный администратор, который постоянно находится в управе района, работает он на штатной основе, занимается учетом избирателей, подсчетом голосов избирателей в период выборов. Все полученные, обновленные данные передаются в вышестоящую комиссию. Председатель ТИК передает в МГИК. Системный администратор назначается МГИК и является сотрудником МГИК. Мы как члены рабочей группы вносим определенные сведения по результатам выборов в эту систему. Если данные ГАС не бьются с протоколами, то что-то у нас не так.
